Это не любовь

Толя Жбанков загорелся – он буквально фонтанировал идеями, как убедить декана, что Анварес не такой уж и достойный, как все привыкли считать.

Лариса слушала его вполуха. Её вдруг словно плитой придавила усталость. Ещё и голову буквально разламывало, но это, скорее всего, от вина. Шутка ли – почти целую бутылку прихлопнула в одиночку.

В конце концов она прервала его на полуслове.

– Извините, Анатолий Борисович. Уже поздно, а я не на машине. Мне пора.

– Да, да, конечно, – закивал Жбанков. – Ну так что, как вам мои задумки?

– Делайте, как сочтёте нужным, – отмахнулась она.

Сейчас хотелось одного – немедленно выбраться из этого прокуренного подвала на воздух.

– Отлично, значит, карт-бланш… – светился Жбанков. Потом спохватился – скроил сочувствие на лице: – Лариса Игоревна, да не расстраивайтесь вы так. Вы – женщина умная, видная. Он – дурак, что так с вами поступил. Ещё сто раз пожалеет.

Лариса кивнула ему и поспешила на выход.

101

Юлька ревновала. Может, у этого чувства имелось другое название, ведь умом она понимала, что надо Анваресу верить. Но на душе было тягостно. И ведь она правда ему доверяла. Доверяла полностью, безгранично, а всё равно терзалась.

Вчерашний вечер они провели вместе, причём чудесно. Он повёл её поужинать в ресторан, небольшой, но уютный.

Сначала Юлька робела – прежде в настоящем ресторане она была лишь раз, во время школьного выпускного. А сейчас она жутко стеснялась своей скромной одежды. И макияжа никакого. Да ещё и выжатая после занятий и бессонной ночи.

Анварес, заметив, что держится она скованно, только подтрунивал, мол, она ли это и куда делась та бойкая госпожа Аксёнова. Но потом вдруг подался вперёд и, глядя в глаза, произнёс полушёпотом:

– Ты очень красивая. Очень…

– Вам… то есть тебе правда нравится, как я выгляжу? – зарделась от удовольствия Юлька.

– Любуюсь просто…

Он действительно смотрел на неё так, словно наглядеться никак не мог. А она разволновалась – аж все мысли из головы вылетели. И когда принесли меню, бессмысленно смотрела в строчки, и ничего не понимала. Какой «Цезарь», какой стейк, когда она очень красивая?

– Не знаешь, что выбрать?

Юлька кивнула. Он предлагал там что-то, она бездумно кивала. В конце концов, она же не есть пришла, а просто с ним побыть.

Однако выбор его пришёлся ей очень даже по вкусу. Она с удовольствием уплела и салат, и мясо с овощами.

И беседа, что особенно хорошо, получалась приятной – Анварес не молчал, не упрекал её ничем, наоборот. Был щедр на приятные слова и улыбки, с нескрываемым удовольствием выслушал её рассказ о том, как она сразила Изольду. Даже выдал, что, мол, и не сомневался в ней. На эту реплику Юльке хотелось съязвить, что ей помнится всё несколько иначе, но не стала – боялась испортить душевную атмосферу.

Но всё же про Машу она спросила, не сразу, долго уговаривала себя не делать этого, но тщетно, не уговорила. Целый же день об этом думала. Думала и страдала.

– А что это за Маша? – Юлька постаралась придать голосу небрежность.

Анварес даже не сразу понял, о чём речь. Посмотрел недоумённо:

– Какая Маша?

– Сегодня вокруг вас… тебя… крутилась. Когда мы в институт заходили.

Он ещё несколько секунд сидел в замешательстве, потом сообразил:

– А-а, эта... Студентка моя с четвёртого курса, Маша Давыдова. Пишет у меня курсовую. А что это она так тебя заинтересовала? – спросил, а сам даже не попытался скрыть, как это его забавляет.

Юлька не удержалась:

– Она мне не нравится.

Он лишь продолжал улыбаться на этот её выпад, никак не комментируя. Потом протянул руку и нежно взял её пальцы. Вдруг сказал ни с того ни с сего:

– Интересно, какая ты была маленькая?

Он спрашивал её про детство, про родителей, про школу и слушал с неподдельным интересом. Про Лёшу Юлька лишь упомянула, очень осторожно и обтекаемо, но заметила, как в лице его сразу проступило напряжение, хотя он ничего не сказал.

«Ага, неприятно? Вот вам за вашу Машу, господин Анварес», – позлорадствовала в душе Юлька, но вслух заверила его горячо, что Степнов – это давно прошедший этап, что между ними ничего нет, да и то, что было – просто увлечение, ничего серьёзного.

Странно, раньше Юльке казалось, что Анварес совершенно безэмоционален. Но теперь, узнав его ближе, она легко угадывала за деланным спокойствием все его чувства. Непроницаемая маска, оказывается, не такая уж и непроницаемая. Он мог сколько угодно молчать, но один лишь взгляд сразу выдавал его целиком и полностью. Чувства в его глазах так и бурлили, меняясь, словно кристаллы в калейдоскопе.

* * *

После ресторана Анварес повёз её в общежитие. К себе не приглашал, и Юлька знала почему – завтра утром возвращается Лариса, и он должен её встретить.

Анварес обещал, что сразу же и поговорит с ней, тянуть не будет. Отвезёт после вокзала к ней домой, поднимется и… объяснит всё. Утверждал, что Лариса всё поймёт, что она благородная, умная, деликатная. Из тех, кто отпускает легко, кто красиво уходит с гордо поднятой головой.

Ещё вчера Юлька охотно ему верила, да она, в общем-то, и сегодня в нём не сомневалась, но вот ничуть не разделяла его уверенности в этой Ларисе. И потому её точили страхи.

Она бы, наверное, совсем духом пала, но было и ещё кое-что. Два светлых момента, которые грели душу.

Первое маленькое счастье случилось ещё в ресторане. Уже под конец вечера. Она тогда спросила его, замерев в ожидании:

– Это наш последний вечер вместе?

Он удивлённо вскинул брови:

– Почему последний? Я ведь сказал – я поговорю с Ларисой завтра же. Тебе вообще об этом не нужно беспокоиться.

– Но кроме этого есть же ещё у вас какие-то запреты. Вы же говорили… ты же говорил, вам нельзя со студентами.

Он тогда ответил не сразу. Обдумывал, но не свой ответ, а ситуацию в целом – Юлька это видела. Затем произнёс:

– Я не знаю, Юля, что будет потом, не знаю, как всё сложится. Но я знаю одно: мне не хочется, чтобы наши отношения прекратились. Я хочу быть с тобой. А запреты… ну, всегда можно придумать какой-нибудь выход. Один из нас может, например, перевестись, если уж решим…

Юлька в тот момент еле удержалась от восклицания, что она хоть завтра готова переводиться куда угодно, но вовремя напомнила себе, что про чувство собственного достоинства забывать не стоит. Поэтому просто расплылась в счастливой улыбке, которая до конца вечера так и не сходила с губ. Наконец он это сказал! Сказал прямо и открыто, что хочет быть с ней. Это же с ума сойти!