Этот мир не выдержит меня. Том 5

Заметив, что я иду навстречу, Фольки чуть замедлился. Он убрал одну руку за спину, где у него, видимо, было спрятано ещё какое-то оружие, но потом, узнав меня, заметно расслабился и демонстративно выставил перед собой пустые ладони. Что же, первый «экзамен», можно сказать, пройден.

Сбившиеся в строй бойцы тоже расслабились. Они поняли, что опасности нет, но расходиться не спешили и оружие убирать не стали. Люди с опытом, сразу видно.

Остановившись, Фольки посмотрел на гигантского краба, который возвышался тёмной громадой в тридцати шагах за моей спиной, и уважительно хмыкнул.

— Экая паскудина, — сообщил он вместо приветствия.

Северянин старательно делал вид, что совершенно не удивлён моему визиту, однако взгляд из-под кустистых бровей выдавал его с головой. Меня явно не ждали… Впрочем, это было вполне предсказуемо, ведь для всех я пропал в подземельях несколько дней назад.

Именно поэтому и стоило наведаться сюда. Слишком уж многое могло измениться, после известия о моём исчезновении. Кот из дома — мыши в пляс, как гласит известная поговорка. А значит, прежде чем лезть в город, нужно было изучить последние расклады. И изучить как следует — нельзя переть на рожон, не убедившись в надёжности тыла.

— Говорили, что ты умер… — задумчиво произнёс Фольки, с интересом глядя на меня.

В его глазах не было ни разочарования, вызванного моим внезапным «воскрешением», ни злости, ни недовольства. Хороший знак. Безмерной радости, правда, тоже заметно не было, но ничего страшного — искреннее равнодушие куда лучше поддельной любви.

— Слухи о моей смерти сильно преувеличены, — ответил я словами американского классика.

— Я знал, что ты не сгинул под землёй, — Фольки кивнул. — Ты не мог закончить свой путь так просто, ведь ты мне должен.

— Думаешь, смерть приняла бы этот аргумент? — усмехнулся я.

— Думаю, смерти ты пока не по зубам, — качнул головой Фольки, а затем настойчиво повторил: — Ты мне должен.

Северянин почти не изменился с нашей последней встречи. Только зарос сильнее, да пахнуть стал ещё хуже. Он и раньше не радовал окружающих тонкими ароматами изысканного парфюма, но теперь находиться рядом с ним было натурально опасно для жизни.

— Должен, — кивнул я. — Не отрицаю. В первую очередь я должен научить тебя пользоваться мылом и водой…

— Воин, в отличие от расслабленных и жалких горожан, всегда вонюч и грязен, — нисколько не обидевшись возразил Фольки, — таков его путь.

— И ты прошёл по этому пути дальше многих.

Услышав «комплимент», северянин самодовольно усмехнулся, однако продолжать тему личной гигиены не стал. Вместо привычных многословных рассуждений о пути, воинской судьбе и прочих безусловно важных, но не очень актуальных вещах, он решил добавить своим требованиями немного конкретики.

— У нас был уговор, — сообщил Фольки. — Ты должен мне серебро за всё то время, что я торчал в этом проклятом лесу. Много серебра!

По моим губам скользнула улыбка. Северянин в своём репертуаре. Единственное, что его интересовало — это деньги.

— Уговор был, — согласился я. — Но только «торчание» в лесу в него не входило. Служба — да, а отдых на природе — точно нет.

Фольки, выпучив глаза, несколько раз открыл и закрыл рот. Он был не в состоянии произнести ни звука — настолько сильно его поразили эти слова.

Никакой проблемы в том, чтобы отдать моему ароматному другу причитавшееся ему жалование, на самом деле не было. Однако делать этого я не собирался. По крайней мере, пока.

Мне требовалось слегка «раскачать» Фольки, чтобы убедиться в его лояльности. И самый простой способ — это ударить по кошельку жадного до серебра северянина. Провокация не сильно изощрённая, конечно, но против алчных людей действует безотказно. Проверено не один десяток раз.

— Отдых? — Фольки, наконец, сумел справиться с собой и снова обрёл дар речи. — Не знаю, каких размеров камень должен был упасть на твою непутёвую голову, чтобы ты посчитал всё это отдыхом!

Он махнул рукой в сторону — туда, где в полумраке виднелись очертания шалашей и навесов. Лагерь, обустроенный северянином, не впечатлял размерами, однако, справедливости ради, за столь короткий срок организовать что-то более монументальное было попросту невозможно.

— Я колупался в земле, словно крестьянин! — продолжил возмущаться Фольки. — Я рубил деревья, спал на траве и укрывался листвой! Да я все руки стёр, пока выполнял твоё поручение, а ты говоришь — отдых!

Он вытянул ладони, чтобы продемонстрировать чудовищные «увечья», полученные в ходе несения службы. Я молча посмотрел на едва заметные под сантиметровым слоем грязи мозоли и пожал плечами. Это стало последней каплей.

Фольки покраснел. Причём покраснел так сильно, что это было заметно даже в окружавшем нас полумраке.

— Люди севера чтят уговор, — рыкнул он, сбросив с плеча копьё. — Но они не терпят обмана!

По мышцам пробежалась горячая волна. Я отступил на шаг и немного сместился вправо — так, чтобы мы с морфаном не мешали друг другу. Ситуация накалилась, но «тушить» её пока рано — сперва нужно понаблюдать за тем, как будут вести себя все участники «пожара».

Быстрый взгляд скользнул по застывшей неподалёку толпе. Люди с интересом наблюдали за нашей с Фольки беседой, однако вмешиваться в неё никто не спешил. Это радовало.

— Люди севера чтят уговор! — повторил Фольки, поудобнее перехватив копьё. — Но всему есть предел!

Я буквально кожей чувствовал, как напрягся Дру-уг. Пусть обожжённый деревянный наконечник вряд ли сможет пробить кольчугу, но его вполне хватит, чтобы организовать мне инвалидность. Выбив глаз, например… Не самая радужная перспектива.

— Осторожнее, — негромко произнёс я, пристально глядя на красного от злости северянина. — Прежде чем сделать глупость, подумай…

— Люди севера чтят уговор! — в третий раз произнёс Фольки, не обратив никакого внимания на мои слова. — Но если нет серебра, то нет уговора, а если нет уговора, то нет и людей севера. Таков путь!

Фольки явно сказал всё, что хотел. И раз время разговоров закончилось, значит, пришло время действовать.

Я перенёс вес тела на правую ногу, чтобы уйти с линии атаки, однако эта предосторожность оказалась излишней. Северянин не собирался драться. Он лишь встопорщил косматую бороду, гордо вздёрнув подбородок, и швырнул копьё мне под ноги. Видимо, этот жест, по его понятиям, заменял собой заявление об увольнении.

Можно сказать, что второй, и теперь уже последний, экзамен Фольки сдал на «отлично». Он не стал использовать силу в ответ на несправедливость, хотя численное преимущество было на его стороне, а повёл себя так, как положено настоящему воину. Благоразумно и не забыв о собственном достоинстве.