Этюды, картины с целины

Свой устав я носил с собой, почти как паспорт, чтобы быть готовым в любой момент продемонстрировать его царю. И эта стратегия, вкупе с ежедневным посещением Кремля, всё-таки окупилась.

В тот день, удивительно тёплый и пригожий, несмотря на то, что осень уже окончательно вступила в свои права, я приехал в Кремль, чтобы зайти в Разрядный приказ. Моя сотня пока существовала сама по себе, отдельная, особая. И мне хотелось узнать, к какому из стрелецких полков её припишут в случае войны, чтобы заранее, так сказать, подстелить себе соломки.

Разрядный приказ сейчас возглавлял думный дьяк Данила Фёдорович Вылузга, и вышло так, что я подчинялся напрямую ему. Так что я зашёл внутрь здания, поздоровался со знакомыми подьячими и спросил разрешения встретиться с Данилой Фёдоровичем.

— Никак нельзя пока, Никита Степаныч, — остановил меня дородный широкомордый дьяк, Иван Клобуков. — Государь у него. Книги смотрят. Зайди завтра, а?

Стало ясно, почему все такие взмыленные. И почему хотят меня отсюда спровадить, чтобы не мешался.

— Книги смотрят? — спросил я.

Я бы показал ещё одну. Как раз прихватил с собой.

— Книги, — вздохнул Клобуков. — Христом-богом тебя прошу, завтра зайди.

— Гневается? — спросил я, подразумевая царя.

— Государь милостив, — покачал головой дьяк. — Но вот правду говорю, не до тебя пока.

— Мне бы самому с государем побеседовать, — сказал я.

Клобуков только усмехнулся.

— Ну ты, братец… Тебе палец в рот не клади, да, по локоть откусишь? Ишь ты, с государем побеседовать! Скажи ещё, братчину вина хлебного испить вместе!

— Я бы и от этого не отказался, — пошутил я.

Скрипнула дверь на деревянных подпятниках, Клобуков подскочил, я повернулся на звук. На пороге стоял Иоанн Васильевич в простом чёрном кафтане, за его спиной маячил вспотевший Вылузга.

— Вина, говоришь, испить? — хмыкнул царь. — Братчину?

Я натурально почувствовал, как похолодел Клобуков. Царь прищурил глаза, на мгновение напомнив своего далёкого татарского предка, скрестил руки на груди, ожидая ответа.

— Не вели казнить, государь, встречи я с тобой ищу, новый устав стрелецкий показать, — торопливо проговорил я, извлекая переписанную копию устава и протягивая царю.

Иоанн, известный книгочей, взял мою брошюрку в руки, не устояв перед любопытством. Начал листать прямо тут, на глазах у растерянных дьяков, хмыкнул, огладил бороду, снова прищурился, читая рукописный текст.

— Любопытно, — пробормотал он, читая описание строевых манёвров.

Дьяки заметно расслабились, даже Вылузга. Гроза прошла стороной, я вовремя отвлёк царское внимание от неудачной шутки.

— Своих, значит, по этому уставу выучил? — спросил меня государь.

— Точно так, — кивнул я. — Мыслю, ежели всех таким манером выучить…

— Ну всех точно нет… — пробормотал царь. — Пока что… Но затея, должно быть, хорошая…

Царь не успокоился, пока не дочитал устав до самого конца, от корки до корки. Читал он быстро, в отличие от многих местных, считавшихся грамотными. Иоанн, по местным меркам, да и вообще, считался интеллектуалом, всесторонне образованным и эрудированным человеком.

— Почему раньше не принёс? — спросил Иоанн, захлопнув брошюру.

Я даже не нашёлся с ответом. Наверное, потому что обычный сотник просто так в царские покои войти не может?

— Как сумел, государь, — произнёс я. — Непросто тебя в Кремле найти.

— Найти несложно, попасть трудно, — тихо сказал один из подьячих.

Царь сделал вид, что не заметил этой ремарки, протянул устав мне обратно.

— У меня ещё копии есть, — отказался я.

Иоанн усмехнулся, не глядя, протянул устав стоящему позади него Вылузге.

— Отпечатать, разослать в каждый стрелецкий полк, — приказал государь. — Коли все стрельцы у меня так воевать станут, никакой враг не страшен будет.

— Будет сделано, государь, — пробормотал думный дьяк.

— А ты, сотник… Хорошо послужил, хвалю, — сказал царь.

— Просьба есть у меня, — торопливо вставил я.

Иоанн нахмурился, но промолчал, и я воспринял это как разрешение продолжать.

— Пушку я новую измыслил… — сказал я.

Царь вдруг рассмеялся.

— Другие милости царской ищут, земель, богатства! — воскликнул он. — А этот только и делает, что оружие мастерит, да на это дозволения просит! Делай, дозволяю!

— С литейщиками говорил, сказывают, мол, долго и дорого, — сказал я. — Приказ им нужен. Чтобы вместо своих заказов моей поделкой заняться.

— Хороша ли поделка? — нахмурился он.

— Мыслю, будет хороша, — сказал я.

— Как пищали твои? — спросил он.

— Лучше, — сказал я.

— Будет тебе приказ. Данила Фёдорович, напиши-ка, — приказал Иоанн. — Уж одну пушку-то отольют вне очереди.

Глава 20

Поговорить с царём о предателях в его окружении снова не удалось. Слишком много лишних ушей было вокруг, в том числе боярин Зубов, о котором мне тоже нужно было рассказать. Но кое-что всё же можно было считать за победу.

— На новые выдумки ты, значит, горазд, — хмыкнул царь. — Встречи со мной, говоришь, по всему Кремлю искал?

— Да, государь, — сказал я.

— А почему через Адашева не передал? — спросил он.

— Побоялся важный документ доверить, государь, — сказал я.

Иоанн хмыкнул.

— Я, значит, не боюсь, а он побоялся, — фыркнул царь.

Однако было похоже, что он и сам не слишком-то доверяет своему окольничьему.

— Через постельничьего тогда докладывай, Бог с тобой, — сказал Иоанн. — Боярин Игнатий Вешняков. Скажу ему про тебя.

— Благодарю, государь, — склонил голову я.

Награды я не просил, и царь благополучно о ней позабыл. На награду мне, собственно, было плевать, если литейщики займутся моими пушками, это уже лучше всякой награды, но осадочек-то всё равно остался.

Ну и возможность быстро связаться с царем тоже дорогого стоит. Вот это действительно победа. Если, конечно, государь, заваленный делами, попросту не забудет сказать обо мне Вешнякову. Хотя, я не постесняюсь и напомнить. Главное, что царь обо мне знает.