Этюды, картины с целины

Так что никто не обратит внимания на полсотни вооружённых всадников, уезжающих из Москвы. Да и это, по сути, первое наше крупное дело, так что сорваться и убежать князь Ростовский вряд ли додумается. Он ещё не знает, что его ждёт, да и доложить ему попросту никто не успеет. Мы доберёмся до Нижнего раньше, чем его возможные союзники.

Я даже бросил затею с самогонным аппаратом, начав собираться уже в тот же вечер, мне не сиделось на месте. Мы и так провели слишком много времени в слободе, и хоть времени зря не теряли, тренируясь и обучаясь, реальные операции всегда приносят больше полезного опыта, чем любые тренировки.

И на рассвете я огорошил всех новостью о том, что мы выезжаем в Нижний Новгород. Выехать сразу, естественно, не получилось. Собраться в дальнюю поездку — и для одного человека не самое простое и быстрое дело, а для полусотни конных воинов и подавно. Обоз, правда, брать не стали, обошлись заводными конями, чтобы не замедлять себя до скорости скрипучих громоздких телег. Мы всё-таки ехали не на войну, а за одним человеком. Туда-обратно, без лишней суеты.

Выехать удалось только после обеда, и процессия всадников в чёрном неизбежно привлекала внимание. Прохожие глазели, шептались, строили самые невероятные предположения, мол, это чернецы, монахи-воины, как легендарные Пересвет и Ослябя, поехали бить татар. Другие шипели, что это государевы псы, помчались на охоту за христианскими душами. Третьи вовсе болтали, что это посольство в Персию. Никто ещё не догадывался, кто мы на самом деле такие, зловещий ореол вокруг нас ещё не появился.

И мы, стараясь не растягиваться чересчур сильно, ехали на рысях к Нижнему, занимая всю дорогу от одной обочины до другой. Из-под лошадиных копыт летели комья мокрой холодной грязи, несмотря на то, что на полях и в лесах ещё лежал снег.

Я ехал первым, рядом молча скакал дядька, с другой стороны ехал Скуратов. Остальные ехали позади. В день делали вёрст по пятьдесят, пуская лошадей то рысью, то шагом, чтобы не загнать утомлённых животных. Добираться до Нижнего в итоге пришлось полторы недели, вместе с двумя днёвками, то есть, полноценным суточным отдыхом. Никогда не думал, что стану кавалеристом, но жизнь заставила.

Путь к Нижнему нам преградила Ока.

Город виднелся на той стороне, стены кремля зигзагом поднимались и спускались вдоль берега. Вот он уже, рукой подать.

Ледоход ещё не начался, но проталины уже виднелись тёмными пятнами, особенно на стремнине, и переправиться пока возможности не было. Ни на пароме, ни на лодке. Первый мост здесь появится только при советской власти. Переходить реку по льду я всё же опасался, хотя местные пока ещё продолжали бегать туда-сюда, опасливо стараясь миновать стремнину как можно быстрее. Пешком, естественно, без лошадей.

И поэтому вместо всей полусотни опричников к нагорной стороне отправились всего десять человек, а остальные ждали в Кунавино, приглядывая за лошадьми. Разумеется, отправился я сам, как руководитель. Дядька Леонтий тоже вызвался меня сопровождать, и отказывать ему я не стал. Малюта Скуратов первым записался в добровольцы, а вместе с ним ещё семеро опричников.

А затем мы вышли на окский лёд, проседающий под нашим весом. Пришлось растянуться, чтобы не сосредотачиваться всем вместе. Плотно утрамбованный снег похрустывал под сапогами, порой через него просачивалась тёмная вода, неприятно холодившая ноги. Верхом мы бы точно не прошли, да и с конями в поводу тоже.

Я шёл последним, замыкающим. Все остальные были тяжелее меня, и если уж лёд выдержит их, то и меня точно должен выдержать.

Здесь, у самого устья реки, ширина её навскидку была чуть меньше километра, так что шагать пришлось довольно долго. К середине пути даже расслабились, начали перекидываться шуточками.

— Что, никто искупаться не хочет что ли? — громко хохотнул мой тёзка Никита по прозвищу Овчина.

— Типун те на язык! — фыркнул его дружок, Максим Шевляга, лицом похожий на вечно усталую клячу.

— Да тише вы ступайте, — проворчал ещё один опричник. — Тут знаете, какие сомы? Услышит, вынырнет да целиком заглотит!

— Бреши больше, — засмеялся другой.

К Нижнему Новгороду шли, как на прогулку, на экскурсию. С шутками и прибаутками, будто и не арестовывать князя, а в гости. Я вдруг вспомнил, как мы в далёком детстве тайком от родителей катались на льдинах, как на плотах. Дурные были, бесстрашные. Надеюсь, сейчас прыгать по льдинам не придётся, потому что ощущение было такое, что ледоход начнётся вот-вот, с минуты на минуту.

А ведь нам ещё тащить князя обратно с собой, и далеко не факт, что он отправится с нами добровольно. Я успел немного навести справки. Семён Ростовский уже был в опале за попытку бегства в Литву, приговорён к казни, но был прощён милосердным царём, который сперва заменил смертную казнь на ссылку, а потом и вовсе вернул князя на службу, не самую почётную, но всё-таки. Теперь же, видимо, вскрылись какие-то новые факты.

Ещё и прозвище князя, Звяга, означало пустобреха и болтуна. Будет всеми силами увиливать от наказания, готов поставить что угодно.

Возле стремнины лёд начал трещать под ногами ещё громче, проседать, нам пришлось ускориться.

— Не бежать! — крикнул я. — Тихонько идём, как на лыжах!

Нагорная сторона понемногу приближалась, крутые склоны, ещё не поросшие травой, но уже освободившиеся от снега, виднелись всё отчётливее. Да, моста здесь явно не хватает. Хотя бы понтонного.

До противоположного берега, однако, мы добрались без потерь, если не считать мокрых сапог. Теперь нужно было подняться в кремль по крутобокому склону, и, глядя на стены снизу вверх, я поневоле задумывался, как тяжело было бы их штурмовать. Чкаловской лестницы тут ещё не было, никакой лестницы не было, и к кремлю вело некое подобие серпантина.

Нижний Новгород был богатым городом, торговым, и здесь хватало роскошных усадеб и подворий, вид на которые открывался с каждым новым шагом наверх. Златоверхие маковки церквей возвышались над слободами и посадами, над кремлёвскими стенами и башнями, торговые ряды тянулись вдоль длинной мощёной улицы. К кремлю мы поднялись со стороны Дмитриевской башни, обойдя его по кругу, и остановились у ворот.

Скучающие городовые стрельцы уставились на нас, как на что-то диковинное. Одеты они были, в отличие от моей бывшей сотни, кто во что горазд, и от обычных горожан их отличало только наличие бердышей и фитильных пищалей. Я с удивлением узнал в одном из стрельцов моего бывшего оппонента по кулачному бою, рыжего длинноусого мужика.

— По указу государеву мы, — сказал я.

Останавливать нас даже и не думали, пропустили вообще без вопросов. Внутренняя территория кремля разительно отличалась от того, что я помнил. Вместо парков и аллей здесь стояли подворья, казармы и конюшни, разве что церквей было больше, чем я ожидал.

Нужно было теперь отыскать князя Ростовского, и мы направились к подворью первого воеводы. Разумнее будет, если начальник вызовет своего подчинённого, а мы примем его прямо там, в кабинете, а не будем рыскать по всему кремлю в поисках нашего клиента.