Эволюция Генри 2

Информации, конечно, хотелось бы побольше — взять бы и расспросить того же дежурного, что произошло, пока меня «не было». Но обстановка не располагала — сержант слишком быстро догадался, что я не тот, кого они ждали.

Прямо он этого не говорил, транспарантами не махал и таинственные рожи не корчил — только все встало на свои места, когда постовой потянулся к вещмешку, забалтывая. А как не получилось добраться до пистолета, запрятанного там под верхней майкой, начал говорить про долгожданную встречу. Пистолет тот я видел еще до того, как из сейфа выйти — все успел рассмотреть, пока дожидался, как сержант уснет.

В таких условиях расспрашивать было неправильно. Про все мои вопросы узнают армейские следователи; рядом с каждым названным мною именем поставят знак вопроса — очень им будет интересно, как это паренек-сектант из общины вышел из сейфа вместо их горячо любимого мистера Бернетта, в которого они уйму ресурсов вбухали. Потом они отправятся в общину и начнут беседовать с каждым из получившегося списка. Возможно — с пристрастием.

Не хотел я приносить знакомым еще больше проблем. Может быть, на них выйдут и без меня — а может, за три года все настолько изменилось, что расследование упрется в тупик.

Поэтому я изобразил, что спешу. Что, впрочем, не помешало терпеливо дожидаться рядом с банком, как поступит сержант, и что он станет говорить начальству. Даже на границе огромного банковского холла, выложенного мрамором, звуки доносились хорошо. Да и не сообщают о таких визитах — из прошлого, из закрытой камеры сейфа — шепотом и с опаской. О таком обычно кричат, паникуя и требуя дальнейшие указания.

Если сержант настаивал бы на перекрытии дороги к «эль-восемьдесят-вест» — я ушел бы на юг пешком. Все равно ехать мне в Сан-Франциско, и уже там искать рейсы на север. Если постовой стал бы паниковать и требовать помощи, не сообщая о цели моего пути — я постарался бы быстрее прорваться к трассе.

Сержант поступил гораздо мудрее, чем я думал.

Так что военным предстояло подождать мистера Бернетта еще какое-то время…

Тем временем, автобус проехал уже половину пути до меня — ему осталось пройти поворот, чтобы оказаться в прямой видимости. Я же тактически прятался за высокими кустами, разросшимися вдоль обочины. Яркий костюм уже давненько был заменен на армейскую форму сержанта Тиллмана — эта фамилия была написана справа на грудном кармане. Выглядел я к этому моменту чистым и опрятным представителем армейских, которые тут имели вес — а значит, человеком респектабельным. Главное, на еще одного такого респектабельного не нарваться, с ненужными вопросами в мой адрес…

Вдохнув, выдохнув и окончательно смиряясь со средством передвижения, я выбрался на обочину дороги и проголосовал — поднятой рукой с зажатым указательным и большим пальцем магазином от винтовки. Продемонстрировал, что есть, чем платить.

Жест был оценен верно — железный монстр на колесах, не успев разогнаться после поворота, начал притормаживать, взяв чуть правее и ближе к обочине.

Только он ни черта не остановился — продолжил ехать на малой скорости, да так, что пришлось идти быстрым шагом, пока стекло кабины не опустилось и оттуда не выглянула смуглая от загара голова в цветастой вязанной шапочке

— К «железке», а? — Оскалившись белоснежной улыбкой, предположил парень лет двадцати семи, глядя больше не на меня, а по сторонам.

Что-то было в нем от латиноса — овал лица, наверное. А так — обычный местный работяга, просто в смешной шапке и с косяком за ухом.

— До объездной Сан-Франциско.

— Ого… А на кой тебе туда надо, военный? — Присмотрелся он ко мне внимательнее.

— Там мой взвод… И мой автомат, — сделал я вид чуть пришибленный. — И вещи мои… Короче, свалили эти сволочи! — Добавил я в сердцах, надеясь, что буду звучать убедительно.

Потому что, в самом деле, одинокий солдат без оружия хрен знает где — выглядит подозрительно. Не учел, блин…

Из кабины в голос заржали:

— А, тогда ладно. Видишь номер двенадцать на борту? Сейчас канат отпустим, успевай забраться.

— А в кузове не вариант? — Скептически оценил я вид одной из последних корзин.

Там, оказывается, еще веревки не просто так привязаны, а к подъемным механизмам.

— Не… — Покачал головой парень. — Я ж тебя вижу, ты мне всех пассажиров поубиваешь. Там такие хари… — Приглушил он голос. — С самого прииска пьют.

Или они меня убьют, что ему тоже даром не надо.

— Может, наверху есть места?

— На «люкс» тебе патронов не хватает, братишка. — С сочувствием отозвался он.

— Да как не хватит? Магазина-то?!

— Не хватит. — Добавилось жесткости в его голосе. — У тебя на корзину ровно.

— Да что за цены такие?! — Возмутился я.

— Нормальные цены. Не хочешь — иди пешком.

— Хоть половину оставь, будь человеком!

— Я вот на каждом армейском посту то же самое говорю, — сплюнул он на землю. — Ни черта не срабатывает. У вас свои ставки, у меня свои.

— Дружище, да где я, а где пост? Ты пузо у меня видишь? — Похлопал я себя над ремнем по впалому брюху. — Нет, ты скажи?

— Нет пуза, — хмыкнул чел в шапочке.

— А видно, что я жру три пайки в одно рыло? Я похож на того, кто с честных перевозчиков деньги трясет? — Возмущался я, вышагивая рядом.

— Да угомонись.

— Да меня за этот магазин еще неделю не слезут! Дай ты хоть десяток патронов на бедность!

— Хрен с тобой, пятерку себе отсыпь. Все, никаких больше разговоров.

— И сам магазин тоже заберу. — Рискнул я вставить. — Ну зачем тебе эта железка? А с меня спросят, что я в автомат вставлю?

— Да понятно что, — гоготнул тот.

— И надо нам, серьезным парням, этих мудаков смешить?

— Ай, отстань уже! Будет тебе железка, — поманил он жестом руки.

Я аккуратно подкинул магазин — его ловко подхватили, забрали в салон, чуть повозились и скинули обратно — с пятеркой патронов.

И то неплохо. Был еще снаряжённый пистолет за поясом сзади, но с него патроны торговать не хотелось. Без патронов с него лучше сразу мушку спилить…

— Благодарю вас, сэр!

— Все, не испытывай мое терпение, лезь в корзину. Хорхе! — Заорал он в окошко. — Двенадцатый!

Сверху грузовика, под самой крышей завозились — лязгнул металл, заскрипела быстро раскручивающаяся катушка, и за моей спиной упала и принялась волочиться по земле крайне сомнительного вида конструкция, она же — мое пассажирское место.

Вблизи были видны деревянные засовы, плотно обнимающие узкую дверь-решетку с двух сторон, не давая ей открыться, ложе из утрамбованного сена, прикрытого одеяльцем, и еще одно одеяльце сбоку — чтобы ветер в лицо меньше дул.