Европа-45. Европа-Запад

А машина ревела уже, казалось, за спиной. Юджин хотел еще раз оглянуться, и в это самое время водитель «хорха» стал часто сигналить. Сигнал был хриплый, жуткий, как паровозная сирена, и у сержанта отнялись плечи, руки, спина Но тут же инстинкт разведчика подсказал ему, что опасность минула: те, что в машине, не собираются бить по нему из автоматов, не хотят давить колесами, наоборот, предупреждают, чтобы он случайно не шагнул влево, под их стремительную, как ракета, машину.

И тогда Юджин остановился и повернул навстречу машине свое добродушное, спокойное лицо, словно предлагал посмотреть на себя. Он протянул правую руку и показал большим пальцем себе под ноги, на шоссе. Сделал он это машинально, как делал сотни раз у себя дома, в штате Висконсин, и совсем не подумал, что этим американским жестом выдает себя с головой. Потом он спохватился, хотел исправить положение, спрятать проклятый палец, но не успел.

«Хорх» заскрипел тормозами и остановился около ошеломленного Юджина. Тот растерянно улыбнулся — почти по-детски стыдливо. Он все еще не мог прийти в себя.

— Эй! — окликнули его из машины.— Вы чего-то хотели?

Юджин посмотрел — за рулем сидела женщина. Белобрысая, с одутловатым лицом, одетая в синий дорожный костюм немка смотрела на Юджина равнодушными водянистыми глазами и капризно стягивала свои накрашенные тонкие губы. Рядом с нею устроился на сизых кожаных подушках чернобровый красавчик в мягкой серой шляпе. Серый костюм плотно облегал его жилистую фигуру.

— Что вам? — открывая дверцу, еще раз спросила женщина. Голос у нее был грубый, неприятный.

Юджину еще не приходилось разговаривать с настоящим, здешним, неамериканским немцем, и он, естественно, боялся, что произношение сразу же выдаст его. Поэтому сержант молча шагнул к «хорху», кляня в душе своих товарищей, которые почему-то медлили и не выскакивали ему на помощь.

Он не знал, что Михаил и Дулькевич, путаясь в траве, пробираются сквозь кусты, чтобы подбежать к машине сзади. Немка не глушила мотор. Если она почувствует хоть малейшую опасность, сразу же даст полный ход. А тогда свисти вслед!

— Дело в том,— подойдя к машине и положив тяжелую руку на дверцу, сказал Юджин,— дело в том, что я...

Он говорил по-немецки, но так неуверенно, что даже сам не узнал своего голоса. Немка нетерпеливо шевельнула губами. Ее пассажир, скучая, взглянул в овальное зеркальце, укрепленное вверху перед водителем. То, что он увидел, сразу же согнало с него скуку. Он рывком повернулся назад, словно не веря зеркалу. Юджин, все так же держа дверцу, тоже взглянул назад и увидел на шоссе пана Дулькевича — с суровой решимостью на лице поляк на цыпочках приближался к машине. Немка, которой сразу передалась тревога ее пассажира, краем глаза глянула в зеркальце и, не проявляя никаких признаков беспокойства, медленно потянула к себе дверцу. Но левая рука Юджина держала дверь, как железная цепь. А правая уже тянула из кармана пистолет. Немка, вместо того чтобы тронуть машину, тоже сунула руку в карман на внутренней стороне дверцы, потащила оттуда что-то большое, черное, тяжелое. Но протянулась из-за Юджина еще чья-то рука и помешала немке достать пистолет.

Это была рука Михаила Скибы.

— Ну-ка, из машины! Быстро! — по-немецки скомандовал он, и как подтверждение этой команды поднялись пистолеты Юджина и Дулькевича.

— Проше пана! — крикнул Дулькевич, с завистью глядя на новенький костюм своего пленника, на его мягкую шляпу.— Проше пана ребелянта!^[9]— повторил он.

Немка ударила ногой по педали газа. Выдернула белую холеную руку из Михайловой клешни и схватилась за рычаг скоростей.

— Юджин! — крикнул Михаил. — Давай!

Американец никогда не слышал слова «давай». Однако его командир обращался к нему, и надо было действовать. Обстановка подсказала, что надо делать. Юджин сгреб немку и выдернул из машины, как выдергивают луковицу из грядки.

У немки вырвалось испуганное «ах!», и она шлепнулась в кювет. Юджин наклонился, чтобы вытащить красавчика в сером. Однако этот не молчал, как его спутница. Он сыпанул в лицо Юджину сразу добрую сотню каких-то круглых, картавых, непонятных слов, словно дал очередь из автомата. На пана Дулькевича словесный залп незнакомца произвел неожиданное впечатление. Пан Дулькевич тоже сыпанул в ответ десятком таких же круглых и картавых слов и, получив в ответ еще один залп, воскликнул:

— Панове, это француз!

Юджин обернулся, взглядом спрашивая Михаила: что делать? Встреча с французом здесь, на немецком шоссе, не входила ни в какие планы.

— Что за француз? Откуда? Как здесь оказался? — спросил Дулькевича Михаил.

— Мосье Риго — весьма остроумный собеседник. Он говорит, что до бога высоко, до Франции далеко, потому он здесь.

— Короче, кто он?

— Такой же пленный, как и мы, — поспешно пояснил поляк. — В машине оказался в результате запутанной и сложной истории, которой не расскажешь за день.

— Француз так француз,— сделал вывод Михаил.— Давай, Юджин, свои вещи, поедем. Мы и так замешкались.

Юджин одним прыжком оказался в кустах, подхватил вещевые мешки и оружие, помахал немке, которая, ничего не понимая, сидела в кювете, и полез в «хорх». Пан Дулькевич устроился сзади, рядом с Михаилом, Юджин сел за руль.

Француз не успокаивался. Он поворачивался к пану Дулькевичу, махал руками, подскакивал на сиденье и все сыпал, сыпал словами как горохом.

— Мосье Раймонд Риго протестует, — сообщил Дулькевич. — Он требует, чтобы мы взяли его даму.

— Может быть, он станет утверждать, что его дама тоже француженка? — спросил Михаил, доставая из кармана на дверце огромный парабеллум.

— Нет, она немка.

— Так какого же черта надо вашему мосье... как его?

— Мосье Раймонд Риго, — напомнил Дулькевич.

— Спросите его, может, он пойдет с нами, если он честный человек?

— Мосье Раймонд Риго спрашивает, кто мы такие.

— Отрекомендуйте нас, пан Дулькевич, — попросил Михаил. — Расскажите господину Риго все и не утаивайте ни малейшей подробности.

— Мосье Риго интересуют наши намерения, — сказал пан Дулькевич после того, как добрых пять минут лопотал с французом.

— Наши намерения простые — бить фашистов.

— Он говорит, что это нереально.

— А нереально, так пусть вылезет из машины и идет к своей немке, — тормозя, сердито проговорил Юджин.

Дулькевич перевел это французу, и тот испуганно замахал руками.

— Нет, нет, — закричал он по-немецки. — Ваше общество мне импонирует. Только нельзя ли было бы захватить с собой графиню?

— Какую графиню? — не понял Михаил.

— Графиню Вильденталь, с которой вы так грубо обошлись. Мы должны отвезти ее домой.

— На войне как на войне, — вздохнул Михаил. — Кто это сказал? Кажется, ваш же Наполеон. Что поделаешь, графиня нам совсем не нужна.

— Но это же дама! — настаивал француз.

— Послушайте, господин Риго, — Михаил потерял терпение.— Давайте условимся. Или вы едете с нами и на какое-то время забываете о законах галантности, или же мы продолжаем путешествовать без вас...