Европе не нужен евро

Этой возможности я не предвидел, когда в 1996 г. работал над уже упомянутой книгой о евро. Она тогда не бросилась мне в глаза ни в литературе, ни у сторонников, ни у противников этой идеи. Европейскому центральному банку следует заботиться об обеспечении деньгами, но в его компетенции никогда не должно входить предварительное финансирование дефицитов доходно-расходного баланса стран-членов чуть ли не из открытого счета, и к тому же еще неограниченно.

Разбухшие TARGET-сальдо являются механически сальдированной параллельной бухгалтерской записью к выросшим платежным дисбалансам в еврозоне. По сути, кризис евро – это также внутренний кризис платежного баланса. Он может быть преодолен только через большую конкурентоспособность стран с дефицитами доходно-расходных балансов. Этим обстоятельством укрепляется глубокий пессимизм, с которым многие обозреватели смотрят на еврозону, и скепсис, которым они сопровождают попытки решить кризис с помощью усиления налоговой дисциплины⁴⁰.

Тем временем (весной 2012-го) финансирование дефицитов доходно-расходных балансов южных стран растущими TARGET-сальдо достигает пределов. Такое финансирование дефицитов за счет государственных долгов дается все труднее: кризис государственных долгов южных стран является также признаком растущего нежелания кредиторов финансировать дефициты доходно-расходных балансов покупкой государственных облигаций. Как говорилось выше, пересыхание денежных и кредитных рынков является следствием дефицитов доходно-расходных балансов, которые никто больше не хотел финансировать. ЕЦБ пытается бороться с таким развитием, выдавая банкам кредиты под крайне низкий процент, и одновременно снижает требования к качеству требуемых за эти займы гарантий⁴¹. Все большие опасения за «нарушение предоставления кредитов» в южных странах не являются проблемой денежной и кредитной политики в еврозоне, а неизбежными (и в принципе здоровыми) последствиями неудержимо высоких региональных дефицитов доходно-расходных балансов. Тем временем ЕЦБ разрешает национальным банкам в качестве гарантии за предоставленные кредиты признавать также кредитные претензии банков к предприятиям. В отдельных случаях это может быть целесообразным, но в кризисной ситуации может представлять дополнительную угрозу заинтересованным коммерческим банкам. Этим еще больше повышается потенциал системных рисков⁴², и структурные проблемы стран периферии лишь затушевываются, но не решаются. «Это, – как сказал главный экономист Коммерцбанка Йорг Кремер, – могут сделать только сами периферийные страны – и только жесткими реформами»⁴³.

Кредиторские претензии Бундесбанка к ЕЦБ из системы TARGET в настоящее время повышаются примерно на 300 млрд € в год⁴⁴. Только при снижении платежного сальдо между странами еврозоны и повышающейся готовностью банков в странах с профицитом бюджета давать деньги в кредит непосредственно банкам в странах с дефицитом бюджета можно исходить из снижения этого сальдо кредиторских претензий. Но если сальдо продолжит повышаться – а вероятность, скорее, говорит за это, – тогда издержки Германии при выходе отдельных стран из евро или при распаде еврозоны будут все выше. При выходе Греции ЕЦБ должен был бы списать Греции кредиторские претензии в размере 105 млрд € (состояние на январь 2012-го). В соответствии с немецкой долей в ЕЦБ 27 % у Бундесбанка возникли бы убытки в 28 млрд €. Федеральный бюджет в течение многих лет не получал бы прибыли Бундесбанка. Если бы еврозона распалась, то Бундесбанку пришлось бы покрывать списания примерно в размере 550 млрд € (состояние кредиторских претензий по TARGET-2 на март 2012-го) в своем балансе путем перерасчета с собственным капиталом и резервом заново произведенной оценки. Но они составляли в январе 2012-го только 134 млрд €. Для остатка в 420 млрд € в баланс нужно было бы вставить требования компенсации к федеральному бюджету⁴⁵.

В настоящее время (весна 2012-10) никто не исходит из распада еврозоны. Тем не менее в дальнейшем увеличении сальдо TARGET-2 заключается открытый риск, для которого отсутствует концепция. ЕЦБ в настоящее время заполняет пробел, предоставляя банкам деньги в неограниченном количестве, и снижает требования к качеству гарантий, которые должны быть предоставлены банками (см. и далее в главе 4). Президент Бундесбанка Йенс Вайдманн открыто высказал растущее недовольство, когда поздней зимой 2012-го комментировал сальдо TARGET-2 Бундесбанка и снижающиеся требования к гарантиям банков словами: «В целом широкое предоставление ликвидных средств в перспективе может привести к инфляции… Но нам не дают покоя прежде всего риски предоставления ликвидных средств: заключать ли нам сделки с банками, которые достаточно платежеспособны и предоставляют эти достаточные гарантии?»⁴⁶ Постепенно Бундесбанк ужесточил свой тон и в марте 2012-го достаточно лаконично сформулировал проблематику кредитов TARGET: «В задачи независимой денежной политики не входит перераспределение рисков платежеспособности банковской системы или даже стран между налогоплательщиками валютного союза»⁴⁷. Президент Бундесбанка Йенс Вайдманн посетовал: «В задачи денежной политики не входит искусственно поддерживать на плаву нездоровые банки или страховать платежеспособность государств»⁴⁸. Растущая слабость Бундесбанка показывает, что этот правильный анализ не имеет практических последствий.

Предложенное Зинном ограничение сальдо TARGET Уве Биндзайль, как авторитетный голос ЕЦБ, отвергает не потому, что его невозможно реализовать, а «потому, что это дополнительно снова создало бы неуверенность на рынках и способствовало бы дальнейшему движению капитала». ЕЦБ надеется на то, что страны с дефицитами платежного баланса задумаются, а до этого он хотел бы компенсировать естественное влияние этих дефицитов с помощью печатного станка. Ничего другого не говорит следующее предложение: «Гибкое предоставление ликвидности Центрального банка и четкая приверженность валютному союзу могут способствовать преодолению развивающегося самого по себе кризиса доверия и ликвидности»⁴⁹. Однако реальные экономические причины кризиса этим не будут устранены, и одновременно утратят силу естественные воздействия санкций, ориентированных на стабильность денежной политики. А они заключаются в одном совершенно простом принципе: тот, кто больше тратит, чем зарабатывает, когда-нибудь перестанет получать кредиты.

Инфляция и затраты на рабочую силу

Ушедший в отставку в октябре 2012-го президент ЕЦБ Жан-Клод Трише охотно упоминал, что со времени существования евро ежегодная средняя девальвация была ниже, чем во времена д-марки. И в этом он был прав. Однако он не говорил, что еврозона в ненапряженном во всем мире инфляционном окружении показала не лучшие результаты, чем другие промышленно развитые страны. А д-марка, напротив, в течение многих десятилетий по сравнению со склонным к инфляции окружением имела стабильность выше среднего уровня. С точки зрения защиты от инфляции с начала валютного союза ничего не свидетельствует против евро, но также ничего не приводит в его защиту. Цены в Швеции, Дании, в Швейцарии и Великобритании были стабильнее, чем в еврозоне, а в Соединенных Штатах повышение цен было лишь незначительно выше.

Испытание еще придет, когда ценовое давление на международном уровне снова возрастет. Тогда слишком большой рост денежной основы из-за слабой денежной политики может быстро привести к увеличению денежной массы. Угрозы для будущей стабильности евро возникают с учетом трех аспектов:

– ЕЦБ мог бы еще долго тянуть с ужесточением денежной политики или быть недостаточно строгим, так как он хочет пощадить слабеющую банковскую систему, которая в южных государствах очень чувствительна. Здесь непреодоленная проблема TARGET также могла бы сыграть свою роль.

– ЕЦБ мог бы остановиться из-за страха перед постоянным повышением уровня процентных ставок, для того чтобы дальше не повышать риски по рефинансированию государств. Сегодня же доля государственного долга в еврозоне намного выше, чем в начале валютного союза, кроме того государственные должники привыкли к крайне низким процентным ставкам.

– ЕЦБ мог бы уступить давлению к дальнейшему денежному финансированию государственных долгов. Этим он неизбежно взорвал бы соответствующий стабильности объем денежной основы. Возврат денежной массы к соответствующему стабильности объему был бы больше невозможен.

Достаточно заглянуть в ежедневные газеты прошлых годов, чтобы понять, каким сильным было давление на ЕЦБ по всем трем пунктам. При корректном толковании Маастрихтского договора и Устава ЕЦБ у Германии, к сожалению, нет союзников. Американский финансовый менеджер Кеннет Лич невозмутимо анализирует, что не может быть европейской денежной политики, которая бы гарантировала немцам стабильные цены и одновременно сделала бы возможным снижение накопившихся в Испании или Италии ценовых издержек⁵⁰. Он говорит намеками, что восстановление равновесия в еврозоне потребует большей инфляции в Германии. Возможно, такова преобладающая точка зрения англосаксонских экономистов, но наверняка не она была основой договора по валютному союзу.

Таблица 3.10. Повышение потребительских цен в номинальной стоимости рабочей силы с 2000 по 2010-й (в %)

Источник: Евростат, собственные расчеты.

Валютный союз по определению не знает согласования валютных курсов. Различная динамика цен в большинстве случаев сопровождается различной динамикой заработной платы, а последняя оказывает влияние на производственные затраты. Этот эффект измеряют по динамике стоимости рабочей силы, расходам по заработной плате на единицу продукта. Они дают хороший критерий для динамики стоимостной конкурентоспособности экономики. Не всякое повышение цен должно отражаться на стоимости рабочей силы: если производительность труда сильно повышается или возрастает загрузка производственных мощностей, то повышение цен может сопровождаться снижением или стабилизацией стоимости рабочей силы.

Драма в конкурентной борьбе различной динамики издержек в еврозоне еще отчетливее проявляется в затратах на рабочую силу, чем в потребительской цене. Возьмем сравнение между Германией и Италией: в Германии цены выросли с 2000-го по 2010-й на 17,5 %, в Италии – на 24,7 %, то есть на 7,4 процентного пункта больше. Эта разница ощутима, но не кажется драматичной. Однако затраты на рабочую силу выросли в Германии за эти десять лет только на 6 %, а в Италии на 31,4 %. Эта разница в 25,4 процентного пункта за десять лет драматична и показывает необходимость приведения в соответствие итальянской экономики, если она снова хочет стать конкурентоспособной страной. Подобное повышение затрат на рабочую силу отмечено также в Испании, Ирландии, Португалии и Греции.