Эй, прячьтесь !

Всю зиму Хромуша провела в заточении в хлеву вместе с курами, которые до смерти надоели ей своими постоянными жалобами:

– Ох-ох-ох-ох... Снесу-снесу, вот-вот снесу!..
– квохтала одна.

Другая отвечала:

– Снесешь - куда понесешь? Снесешь - куда понесешь?

Дождавшись весны, Хромуша приглядела в куче хвороста укромное местечко и снесла несколько больших веснушчатых яиц. Она никому не хвасталась, в кучу хвороста зря не лазила, но какой-то негодник все равно нашел гнездо и украл ее сокровища. Осталось одно-единственное яйцо, да и то не самое красивое. Печальная Хромуша снесла рядышком еще одно - последнее, и села высиживать. Думает - вылупится парочка индюшат, пойдут новые заботы, новые радости...

Да где уж там... Пришел Микас рубить хворост, увидел Хромушу и тут же маме сказал. Та решила, что там сидеть неудобно - и дождик добирается, и коты вокруг бродят... Устроила на сеновале уютное гнездо, положила в него голубые яйца и, ласково уговаривая, усадила на них индюшку.

– Сиди, Хромуша, высиживай...

Индюшке не очень-то нравилось, что люди вмешиваются в ее личную жизнь, но... рядом с новым гнездом были тарелочка с зерном и мисочка с водой - лучше ведь не найдешь...

Четыре недели Хромуша грела своим телом яйца и ждала рябеньких индюшат, а вылупились нежные пушистые утята. Индюшка заботилась о них как умела - только бы были сыты, в тепле, только бы не хворали да не пропали. Летать она давно не помышляла, только старалась своей увечной ногой нечаянно не наступить кому-нибудь из пискунов на лапку.

Баловни-утята росли и с каждым днем все меньше слушались. Увидят лужицу, заберутся в нее и бултыхаются, глупыши. Ни травы там не найдешь, ни приличного жука - одна грязища. Лучше бы в песке возились, как куры. Хромуша хоть знала бы, что никто не утонет. А то приковыляют из какой-нибудь лужи - грязные, озябшие, с мокрыми брюшками, - а ты их, озорников, согревай да суши...

Однажды после страшной грозы и невиданного ливня, когда двор превратился в сплошное озеро и все приличные птицы попрятались под крышу, беспокойное индюшкино потомство ушло без спросу: перебрались вперевалочку через двор, пролезли через дыру в плетне и гуськом побрели куда-то в дальнюю даль.

Хромуша думала - они во дворе поплещутся - и не поспешила за ними. Вышла посмотреть - нету. Прислушалась - где-то на опушке леса слышен писк! Бросилась бегом за ними, застряла в дыре, выдрала несколько перьев, даже увечная нога заныла... Прихрамывая, помогая себе крыльями, взбежала она на пригорок и, переведя дух, крикнула:

– Несмыш!.. Смерти себе ищ...

Но утята, не оборачиваясь, спешили туда, где гремел и упоительно пахнул аиром набухший после ливня ручей. Добрались до берега, даже не огляделись, как удобней подойти - продрались через вереск, через кусты и - бултых - прямо в стремнину. Звонкий поток подхватил их и, покачивая, понес к заросшей тростником заводи.

– Утонете! Ковыляшки несчастные!
– не своим голосом завопила Хромуша и кинулась им на помощь.

От быстрой ледяной воды у нее даже дух захватило. Утята весело плескались в заводи, среди мясистых листьев аира, а индюшка даже окликнуть их не сумела. Забила лапами, чтоб подгрести к ним, но ручей как будто с ума сошел - хохоча и крутя у каждого камня, он уносил ее все дальше, в черный лес.

Закоченевшие ноги задевали то за утонувшую корягу, то за скользкий, поросший водорослями камень, но Хромуша не могла удержаться. Поток швырял ее с боку на бок, перья отсырели и тащили на дно. Индюшка подогнула ноги, замерла и пустилась по течению - будь что будет...

У брода на голубоватом камне с "чертовым следом" стояли гномы. С ивняка и кустов ольхи падали тяжелые капли, гномы нахлобучили капюшоны, так что Мудрика, Мураша, Оюшку и Дилидона нелегко было узнать.

Гномы пришли проверить, не унесла ли высокая вода их берестяную лодочку, в которой они намеревались спуститься по ручью до озера, узнать, почему замолкли соловьи, обитающие в прибрежных рощицах? Куда девался Живилёк? Почему, обернувшись птицей, он забыл о своих братьях гномах? Но на том месте, где раньше стояла лодочка, теперь восседала огромная перепуганная лягушка и широко разевала пасть.

Гномы никогда не унывали. Вот и теперь они сразу же стали обсуждать, выдалбливать ли новое судно или отложить экспедицию до весны.

– Глядите, Хромуша плывет!
– вдруг крикнул Мураш.

Гномы прекрасно знали прошлогоднюю чемпионку по полетам. Теперь они решили, что в этом году Хромуша, чего доброго, занялась плаванием... Но вскоре все поняли, что птица попала в беду.

– Правей, правей забирай!
– крикнул Мудрик.
– Правей! Там мелко!

Хромуша послушалась, поцарапала когтями камешки дна и с трудом выкарабкалась на песчаную отмель, которая белела недалеко от берега - оттолкнись посильней, и перемахнешь на сушу. Но индюшка настолько выбилась из сил, что не решалась снова пускаться в плавание.

Оюшка предложил созвать всех гномов.

– Больше голов, быстрей что-нибудь придумаем...

– Больше голов, больше споров!
– сказал Дилидон.
– Мудрик и один что-нибудь придумает.

– Все я да я!..
– горько откликнулся ученый. В последнее время он корил себя за всю эту историю с очками. "Гедрюс и без очков как-нибудь обошелся бы, зато Живилёк был бы с нами".

"Всё твои рецепты да советы!.." - подлил масла в огонь Бульбук. Мудрик только вздыхал и зарекался не давать больше советов.

Но тут некогда было ни корить себя, не перебирать ошибки прошлого. Надо было спасать мокрую, попавшую в беду птицу.

– Надо с лягушкой потолковать, - вслух рассуждал Мудрик.
– Она может бечевку вплавь доставить. Другой конец привязали бы к ивняку...

У них была длинная бечевка, которой они собирались закрепить свое судно. Но лягушка - что с нее возьмешь - сначала принялась бурчать, мол:

– Простудилась я. Хвораю, вся горю...

А потом заявила, что она вообще птиц недолюбливает.

– Все они - бестии. Все аистиной породы - хищники...

Мудрик принялся уверять, что Хромуша в жизни даже червяка не съела, что аист ей - никакая не родня, и что лягушке следовало бы отличать, где друзья, а где враги... Лягушка помолчала-помолчала и, не вытерпев, плюхнулась в воду. Вынырнула около самой индюшки и, противно осклабившись, квакнула:

– И поделом тебе!..

Мураш в сердцах запустил в нее камешком и сказал:

– Что ж, придется самим лезть в воду!..

– Подожди, - остановил его Дилидон.
– Попробуем-ка подогнуть к ней ивовую лозу.

– Это мысль!
– похвалил его Мудрик.
– Обойдемся без веревки!

– Ой-ой-оюшки!..
– заохал парикмахер, увидев, что Дилидон с трудом карабкается на склоненную ветку.
– Лоза мокрая, вода мокрая... Не люблю, когда мокро!

Дилидон, Мудрик и Мураш, оседлав ветку, поползли по ней к верхушке, а Оюшка все еще вытирал уже обтертую руками друзей лозу своим носовым платком.

Гномы ползли и ползли - пока ветка под их тяжестью склонилась и окунула верхушку в воду.

– Хватай клювом, хватай!
– крикнул индюшке Мудрик.