Эй, прячьтесь !

– Кто?
– не на шутку удивился Гедрюс.
– Что ты плетешь?

– Сам ты плетешь! Да еще дырку залепил... Хотел, чтоб он задохнулся. Ты не знаешь, как он мяукал... Бедный котик...

– Какой котик?!.
– завопил Гедрюс, даже Кудлатик испугался. Там мышь была, а никакой не котик...

"Неужели, - подумал он, - Мудрик сумел превратиться в кота?!"

– А может, там был не кот?
– спросил он.
– Какой он с виду? Серый, полосатый или еще какой?

– Не притворяйся...
– ответила Расяле, уже не зная, лжет Гедрюс или говорит правду.

– И не серый, и не еще какой, а Черныш! Вот и Кудлатик может подтвердить. А как я перепугалась, просто ужас!.. Только б не заболеть!..

– Это правда не я, - сказал Гедрюс, заглянув в улей.
– Они сами нарочно своего кота сюда запихали.

Расяле все тараторила - как она встала и увидела возле улья Кудлатика, как, успокоив его, услышала, что внутри кто-то воет и скребется, как с трудом откинула крышку улья... Гедрюс почти не слушал - у него даже сердце зашлось от мысли: "Януте разболтала им о гноме и мыши, которую вчера видела в улье!.." Этого Гедрюс от нее никак не ожидал.

И потом - еще более страшная мысль: "Съел Черныш Мудрика или не съел? Кто это может теперь сказать?.."

Расяле, выложив все, что знала, позвала Гедрюса завтракать, но тот только покачал головой, вздохнул и подавленно предложил:

– Орехов не хочешь? На, подставь ладошки...

– Черныш вернулся! Черныш!
– закричала Януте за окном. Кис-кис-кис...

Мама Микаса за столом резала кубиками грудинку для бабки. Услышав такую новость, она отрезала кусок с воробьиную голову и выбежала во двор: "Где же страдалец, невинно оклеветанный, приговоренный к смерти?.. Хороший коташа, где-то он был, чего натерпелся!.."

– Кис-кис-кис! Ешь, котик, ешь.

Кот Черныш даже опешил - не жизнь, а как в сказке у Мудрика. Его мучителей мальчиков не видать, а Януте Черныш не осуждал: хороший кот должен читать мысли своих хозяев. Вот как сейчас... Можешь смело ходить, задрав хвост, и пользоваться милостями истосковавшихся по тебе, раскаивающихся хозяев.

В это время Джим с Микасом, ни о чем не догадываясь, направлялись к Гедрюсу вызволять своего кота. Шли и рассуждали:

– Спешить не будем, - сказал Джим.
– Пускай сам Гедрюс его найдет в улье.

– А вдруг уже нашел? Гедрюс рано встает.

– Хорошую выкинули штуку, правда?

– Хорошую, - согласился Микас.
– Бабку заработали и котика спасли.

– Я знаю, что делаю...

– Ты - голова... В школе, небось, пятерку получить - раз плюнуть?

– А как же!
– ответил Джим.
– В школе я и не такие шутки выкидываю.

– Жалко...
– сказал Микас. Он подумал, что двоюродный брат скоро уедет, а ему снова придется ходить в школу,

– Чего жалко?

– Не знаю...

– Хорошую шутку отмочили, ох хорошую!..

Они вошли во двор и увидели, что Расяле, повиснув на костылях, заглядывает через окно в комнату.

– Расяле!
– позвал Микас.
– Что ты туда глядишь?

– На Гедрюса смотрю, - ответила она.
– Ничего не ест, молчит... Мамы нет - а он лежит и плачет.

– Что это с ним?
– спросил Джим.
– Идем, надо его проведать.

– Расяле, - на всякий случай спросил Микас.
– Наш кот Черныш к вам не приблудился?

Та гневно посмотрела на Микаса и погрозила пальцем.

– А тебе достанется! Ох достанется!

– За что?

Расяле еще сама не знала за что, но чувствовала, по глазам видела, что это за гости. Смотрят с хитрецой и хоть бы один про ее ногу спросил. А что до кота, так по всему видно, Гедрюс правду говорил: сами засунули его, а теперь ищут...

– Нет вашего кота...
– решила она схитрить.
– Засунули его, а он и задохнулся за ночь.

– Сочиняешь...
– не поверил Микас.

– Не суди по себе!
– (Этому ответу Расяле научилась у Гедрюса, и наконец-то он пригодился!) Могу место показать, где похоронили. Я уже цветочки посадила...

Джим поверил, даже присвистнул и сказал Микасу:

– Так, может, домой потопали? Хотели как лучше, а видишь, не получилось... Но бабку все равно готовят... Придем, хоть поминки устроим.

Расяле, чтоб не рассмеяться, присела и принялась ощупывать гипс на ноге.

– Болит?
– наконец-то догадался спросить Микас.

– Еще бы! Сколько натопталась, пока кота хоронили!

Услышав голоса, вышел Гедрюс - заплаканный, головы не поднимает.

– Слышал, ты хвораешь, - заговорил Микас.
– А мы пришли на картофельную бабку звать.

– Расяле, - мрачно сказал Гедрюс, - спусти с цепи Кудлатика. Натравлю - чтоб и духа их тут не было.

– Ты чего это!
– удивился Джим.
– Ведь наш кот задохнулся, не ваш.

– Гедрюс, - торопливо вставила Расяле, - я им уже сказала, что мы Черныша похоронили.

Но Гедрюс не клюнул на эту удочку.

– Ваш кот моего гнома съел!
– закричал он, схватив Микаса за плечи, и тряс до тех пор, пока сам не заплакал.

– Какого еще гнома?!
– теперь настала очередь удивляться Расяле.

– Правда - какого еще гнома?
– присоединился к ней Джим.
– Нам Дженни говорила, там мышь была. Так уж тебе жалко мыши?

– Какое ваше дело!
– отрезал Гедрюс.
– Чего к нам притащились со своим котом! Как разбойники - ночью...

– Вот оно как?..
– Джим весело потер руки.
– А кто наших лисят выпустил? Думаешь, не знаем, что ты ночью к нам на сеновал лазил? Хочешь, Януте позовем? Хочешь?

Теперь уж и Расяле рассердилась на Гедрюса: освободил Микасовых лисят - не рассказывает, поймал гнома - не говорит. Спросишь его: "Гедрюс, где твои очки?" - молчит. "Плачь теперь! Никогда больше тебе не скажу: "Гедрюкас".

Гедрюс понял, что Януте разболтала все - что было и чего не было... Он мог, конечно, ответить Джиму, что Януте сама открыла дверцу клетки, где были заперты лисята, но Гедрюс никогда еще ни на кого не ябедничал. Поэтому и теперь он поступил как мужчина, не стал "топить" Януте.