Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 2

Д. Н. ЛЮБИМОВ

245

Д. Н. Любимов (1864-1942) - сын редактора "Русского вестника",

известного профессора физики Н. А. Любимова. Занимал ряд значительных

правительственных постов: от правителя канцелярии министерства внутренних

дел и виленского губернатора до сенатора и помощника Варшавского генерал-

губернатора. После Октябрьской революции, в 1919 году, эмигрировал из

Петербурга сначала в Польшу, а затем во Францию.

Через отца, редактора и публициста, Д. Н. Любимов был лично знаком со

многими писателями и деятелями искусства (им составлена коллекция, названная

"Собрание автографов и портретов государственных и общественных деятелей"

(ныне в ИРЛИ).

По свидетельству сына, Д. Н. Любимов обладал писательским талантом и

даром рассказчика (см. воспоминания Л. Д. Любимова "На чужбине".
– "Новый

мир", 1957, N 2-4). А. И. Куприн изобразил его в лице князя Василия Львовича

Шеина в "Гранатовом браслете". Куприн отмечает "необыкновенную и очень

своеобразную способность" своего героя "рассказывать" о реальных лицах

"истинные эпизоды", добиваясь путем мастерского сгущения красок

юмористического эффекта. Эти черты Д. Н. Любимова-рассказчика отразились и

в его мемуарах. Написанные около пятидесяти лет спустя после открытия

памятника Пушкину, они поражают богатством конкретных подробностей,

ясностью и картинностью описания. Обладая удивительно цепкой памятью, Д. Н.

Любимов шаг за шагом восстанавливает события 8 июня 1880 года. Вся

фактическая сторона праздника встает в образах и лицах. Часто эти живые беглые

зарисовки окрашиваются юмором. Д. Н. Любимов, воспроизводя выступление

Достоевского и реакцию аудитории, внешне сам устраняется и как бы не дает

оценки происходящему, но его взгляды и симпатии сказываются и в "иерархии"

описания, и в обрисовке фактов и лиц, и в пересказе речи Достоевского,

являющемся своеобразной ее интерпретацией. В мемуарах встречаются

отдельные неточности, объясняемые, вероятно, пробелом памяти при

воспроизведении событий большой давности.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(Речь Ф. М. Достоевского на Пушкинских торжествах в Москве в 1880 году)

...Ровно четверть века назад, в той же зале, почти на том же месте, за

колоннами, я пережил ощущения, которые сохранились на всю мою жизнь. Это

было 8 июня 1880 года, во время торжества по поводу открытия в Москве

памятника Пушкину, на заседании московского Общества любителей российской

словесности, прославленном речью Достоевского. Из всех речей и вообще

публичных выступлений, которые мне пришлось когда-либо слышать и видеть,

ничто не произвело на меня такого сильного впечатления, как эта вдохновенная

речь.

246

Ясно помню, как, забравшись задолго до открытия заседания, я, тогда

лицеист одного из младших классов Московского лицея, стоял между колонн с

моим репетитором, студентом, жившим у нас в доме, которого мы все в доме

звали "энтузиастом" за постоянную восторженность. Он знал наизусть все

важнейшие стихи Пушкина, постоянно их декламировал и считал себя поэтом.

Громадная зала, уставленная бесконечными рядами стульев, представляла

собою редкое зрелище: все места были заняты блестящею и нарядною публикою; стояли даже в проходах; а вокруг залы, точно живая волнующаяся кайма, целое

море голов преимущественно учащейся молодежи, занимавшее все пространство

между колоннами, а также обширные хоры. Вход был по розданным даровым

билетам; в самую же залу, по особо разосланным приглашениям, стекались

приехавшие на торжества почетные гости, представители литературы, науки,

искусства и всё, что было в Москве выдающегося, заметного, так называемая "вся

Москва".

В первом ряду, на первом плане - семья Пушкина. Старший сын

Александр Александрович, командир Нарвского гусарского полка, только что

пожалованный флигель-адъютантом, в военном мундире, с седой бородой, в

очках; второй сын - Григорий Александрович, служивший по судебному

ведомству, моложавый, во фраке; две дочери: одна - постоянно жившая в Москве, вдова генерала Гартунга <...> и другая - графиня Меренберг - морганатическая

супруга герцога Гессен-Нассауского, необыкновенно красивая, похожая на свою

мать. <...>

Рядом с Пушкиными сидел, представляя собою как бы целую эпоху

старой патриархальной Москвы, московский генерал-губернатор князь Владимир

Андреевич Долгоруков. Он правил Москвою свыше двадцати пяти лет, <...> Рядом с ним сидел прибывший на торжества "по высочайшему повелению", как

представитель правительства, что придавало торжествам особое значение,

недавно сменивший на посту министра народного просвещения графа Д. А.

Толстого статс-секретарь А. А. Сабуров, единственный в зале в вицмундирном

фраке с двумя звездами и лентой по жилету, - высокий, худой, с сухим,

совершенно бритым лицом, в густо накрахмаленных воротничках, казавшийся как

бы олицетворением сановно-бюрократического Петербурга среди дворянско-

купеческой, ученой, литературной и аристократической Москвы...

С дворянством сидело именитое купечество московское: братья

Третьяковы - городской голова Сергей Михайлович, "брат галереи", и Павел

Михайлович - "сама галерея", как звали в Москве создателя знаменитого

Московского музея; тут же сидели владетели сказочных мануфактур...

Обращала на себя всеобщее внимание группа, сидевшая рядом. Это был

какой-то апофеоз тогдашней русской музыки. Оба брата Рубинштейна: директора

и создатели консерваторий, Антон - Петербургской и Николай - Московской. <...> Тут же сидел П. И. Чайковский, живший тогда в Клину под Москвою и недавно