Фабий Байл. Живодер

В чем-то это даже манило его — обещанием свободы, возможности двигаться дальше, к новым целям. Оставить бремя будущего плечам покрепче, а самому спрятаться где-нибудь в позабытом местечке. Оставить Галактику тем, кто готов за нее сражаться.

Но еще рано.

Фабий вздрогнул, внезапно услышав лязг. А потом заметил, как по грязному полу к нему ползет знакомое создание, похожее на паука или скорпиона.

И где же ты был? — прошептал он, когда существо подобралось ближе.

Хирургеон издал звук, который мог быть ответом, а мог быть лишь следствием рефлексивных рывков сочленений в конечностях. Древняя медицинская разгрузка кружила вокруг него, будто кошка, щелкая кожными соединениями. Фабий уже не помнил, когда хирургеон впервые проявил возможность двигаться сам по себе. Еще одна загадка.

Апотекарий развел руки, и устройство вскарабкалось к нему на спину. Из чрева создания выдвинулись сочлененные химические шланги и нейронные связки, потянувшись к встроенным в спинную пластину брони стыковочным узлам. Крошечные металлические крючья скользнули в специально разработанные разъемы и погрузились вглубь, вплоть до укрепленного позвоночника, став якорями разгрузки. Волокнистые жгутики обвили хребет, ища соединения с нервными окончаниями. Фабий моргнул, когда перед его глазами мгновенно разошлись каналы передачи данных.

И некоторые из них, что тревожило, оказались незнакомыми. Исходящими не от хирургеона. Миг спустя Байл понял, что получает сенсорную передачу и от отпрысков устройства. Он провел пальцем вдоль одного из зазубренных лезвий.

— Я знал, что ты во многом меняешься, но даже не представлял, что так… резко. И что же мне с тобой делать, хммм?

Поток информации пронесся по экрану когитатора. Фабий улыбнулся.

— Нет, я не разочарован. Удивлен, но не paзочарован. И как давно ты был… — Он махнул рукой, пытаясь придумать подходящее слово. Хирургеон ответил еще одним сгустком данных. Фабий кивнул. — Занимательно. А твои отпрыски… они жизнеспособны? Могут сохранить чистоту породы?

Еще один лязг.

— Ну, посмотрим, посмотрим. Но постарайся впредь держать их под контролем, а? И найди другую добычу, если им требуется питание.

Хирургеон тихо загудел, расслабившись на насесте. Устройство менялось самым непредсказуемым образом. С момента своего создания оно проделало долгий путь, обретя примитивный разум, а может быть, даже самосознание. Оно зачастую надолго исчезало, и хоть всегда откликалось на субзвуковые сигналы, но никогда не делилось информацией о своих исследованиях. По крайней мере, теперь Фабий знал, чем занимался хирургеон, пусть ответ и оказался весьма… тревожным.

Такое не должно было быть возможным. Но все же произошло. Хирургеон менялся и иным образом. Часть его теперь напоминала даже не металл, а скорее сверхъестественно твердый хитин. В полостях корпуса появились мясистые мешочки, наполненные аутогенными выделениями, чье предназначение оставалось неясным.

Часть Фабия понимала, что разумнее всего было бы вскрыть разгрузку. Вырвать все тайны и лоботомировать прорастающий в ней изуверский интеллект, ежели таковой найдется. Но ученый внутри него считал иначе. Ему хотелось увидеть, чем может стать хирургеон. И тот стал гораздо более полезным творением, чем прежде. То, что когда-то являлось обычным механизмом, превратилось в доверенного партнера.

Он выбросил эту мысль из головы, а внимание снова обратил на поступающие данные. Служивший ныне его обителью Велиал IV покоился на лежащем вдоль направления вращения крае старой системы и был одной из экстрасолярных планет, что парили среди адских потоков Эмпирей в этой части пространства Ока. Все они когда-то входили в империю альдари. Они покоились вдали от привычных путей между владениями легионов, в воющих пустошах, куда остерегались забираться даже демоны. Здесь меж звезд охотились голодные создания, не страшащиеся ни богов, ни людей.

И подобное одиночество было по душе Фабию. Благодаря этому незваные гости нечасто появлялись у его порога. Можно было сосредоточиться на важных делах. Впрочем, иногда отвлекающие факторы были полезны. Вспыхнула руна, указывающая на сообщение по внутреннему воксу.

— Да?

— Фабий. Приходи в ясли.

— Что-то не так, Заргад? — Заргад Кет лишь недавно начал осваивать искусства Апотекариона, но быстро учился, легко воспринимая самые замысловатые идеи. Фабий не зря избрал его смотрителем яслей. И тот достойно проявил себя, невозмутимо поддерживая в них покой даже тогда, когда сам старший апотекарий хворал.

— Просто приходи. И желательно как можно скорее.

Без дальнейших объяснений Заргад закрыл частоту. Он был резким, не особенно склонным соблюдать любые приличия протокола. Фабий сам мало заботился об этом, и потому привык закрывать на неуважение глаза. Важны были лишь результаты.

Когда он направился к выходу, пробирочники разбегались с его пути, исчезая один за другим, чтобы выполнить назначенные задачи. На станции обитали тысячи этих созданий, плодившихся внизу, в катакомбах, среди захваченных генераторов и забытых залов. Их изначальные предки являлись всего лишь примитивными гомункулами, однако за прошедшие с тех пор тысячи поколений потомки стали чем-то совершенно другим.

Наблюдая за пробирочниками, Фабий гадал, чем же они могут стать со временем. У них уже появились свой язык, своя культура. Он был уверен, что пробирочники больше не нуждались в дыхательных аппаратах, но носили их как церемониальную одежду. Он точно знал, что крошечные существа состязались друг с другом за право служить ему. Проигравшие же утешали себя, заботясь о нуждах других членов его Консорциума.

По расходящимся от покоев Фабия каменным коридорам разносились знакомые звуки научного исследования. Измученный рев подопытных образцов сливался с гудением эзотерических машин. Когда-то это здание было дворцом, крепостью, от которой расходился, будто спицы колеса, город древних альдари. Теперь же он стал оплотом просвещения для тех, кого Фабию выпала честь звать своими учениками.

И нескольких он заметил, пока шел к ближайшей транспортной шахте. Последователи также присвоили себе залы по всему заброшенному дворцу. Одни из них, предпочитавшие изоляцию, устроили свои лабораториумы как можно дальше от коллег. Другие, более склонные к общим обсуждениям, собирались в тесных коридорах. Самые же храбрые располагались так близко к его личным покоям, как могли.

То были немногочисленные старейшие из его учеников, бывшие вместе с Фабием еще со времен Урума и даже дольше. Не все из них являлись выходцами из Третьего легиона. Несколько учеников собрались в самом широком участке коридора и что-то обсуждали. Когда они заметили Фабия, то разбежались, будто напуганные крысы. Стоять посреди прохода остался только один.

— Ах, Мараг, — поприветствовал его Фабий. — Как проходит твое исследование повторного роста капилляров?

Накинутая на черные доспехи грязная ряса кающегося грешника скрывала все, кроме клубка извивающихся дендритов, дергавшихся, будто встревоженные змеи. Как всегда, Марага сопровождало несколько холопов. Их отмеченные шрамами тела покрывали сотни заметок о бытовой физиологии.

— Достаточно хорошо, — ответил Мараг. — Сложность заключается скорее в остановке их роста. — Фабий услышал, как под капюшоном свистят протезы. Апотекарий ставил опыты на себе так же часто, как и на рабах. — Но я всегда рад советам.