Фактор Ясеня

— Ваше Величество! Молодая женщина, безусловно, притягательна. Но чем именно? Молодостью! То есть не тем, что зависит от неё, а тем, что ей подарила сама природа! Тогда как зрелая женщина… Которая знает себе цену, имеет жизненный опыт, мудрость прожитых лет и тонкий ум… Такая женщина только и может обеспечить мужчине тылы. Или выступить ударным клинком, а тылы оставить прикрывать мужчине. Поэтому ваше слово, Моя Королева, весомо. Это не простая музыкальная трель соловья. Вы надёжны. На вас можно положиться во всём. Вы на первое место поставите рассудок. Даже если и случится что-то неприятное, сможете найти компромисс. Так зачем вы себя принижаете?

— Слышала, дочь? Слова не мальчика — но мужа! Ты даже не представляешь, как мне не хватало такого мужчины в бытность моей молодости! Любой влиятельной женщине нужен мужчина — решительный, готовый брать на себя ответственность, с мозгами, и при всём при том надёжный, который не станет вилять хвостом, даже если придётся погибнуть, но не согнуться…

— Мама!.. — реплика Ярославы родилась, когда Королева, совершенно не тушуясь, приобняла меня сзади, устремляя ладони к животу. Её щека прижалась к моей щеке, да и ладошки времени зря не теряли. Гибкие пальчики принялись продавливать пресс, изучая структуру мышечного корсета. Весьма профессионально изучая!

— А он у тебя сильный, дочка… Я тебе говорю совершенно серьёзно: мне нужен этот мужчина. Если ты по малолетней дурости его не удержишь, это постараюсь сделать я, — взгляд, которым Милослава встретила взметнувшуюся из кресла дочь, прожигал своей убийственной прямотой.

И этот взгляд несколько отрезвил Ярославу, пригвоздил её к месту. А Королева с улыбкой, всем своим видом излучая сытое довольство, прошлась к окну. Здесь она извлекла из шкафа бутыль вина и, что-то напевая себе под нос, принялась сворачивать ей вакуумную пробку. На маленький прозрачный столик, любезно появившийся из пола прямо под окном, легли три бокала. Только после этого Милослава подняла взгляд на нас. Весь её облик больше подошёл бы кошке, только что вкусившей запретной сметаны.

— Ну, долго я вас буду ждать?

Одним движением я оказался на ногах. Сместился за кресло принцессы. Яра сидела потерянная, словно и не слышала приглашения. Лишь когда принялся массировать её плечики, девочка немного оттаяла, накрыла мою ладонь своей.

— У меня внизу живота всё горит. Мама умеет провоцировать! — в голосе обычно уверенной в себе девчонки ощущалась растерянность. — Но такой решительной и откровенной я её ещё не видела…

— Не каждый день дочь улетает с мужчиной на край галактики, Яра. Считай — в место, служащее для прочей Конфедерации именем нарицательным. Вертеп. Обитель зла. Олицетворение угрозы. То есть место максимально опасное. Вот мать и пытается настроить нас друг на друга и на бой. Соблазняет, заинтересовывает, привязывает — через себя к тебе. Так что зря ты жалуешься, у тебя отличная мама! Она стоит того, чтобы единственно ради её спокойствия не дать тебя в обиду — даже если пошлёшь меня, кошака драного, к моим кошкам!

Девочка заулыбалась. От недавней растерянности не осталось и следа. Принцесса решительно поднялась, подхватила мою руку — и увлекла к окну, где Королева, пригубив вино, вовсю делала вид, что просто смотрит вдаль. При нашем появлении она стремительно развернулась навстречу. Молчаливый жест, одними глазами, прозрачно намекнул на бокалы. Нас не пришлось приглашать дважды. Вино оказалось в руках, а взгляды — в немом вопросе устремились на Милославу.

— Предлагаю этот тост за успех переговоров Леона, — не замедлила среагировать та. — От него сейчас зависит ваша общая судьба… Дочь, это так волнительно! Учись ценить эти мгновения — когда мужчина берёт на себя ответственность, а ты с замиранием сердца ждёшь, что из этого выйдет. И постоянный вопрос в глубине души: ну не дура ли я? Зачем доверять, если можно сделать самой? Нельзя! Кому-то довериться всё равно придётся, и лучше, если это будет тот, кому самой природой завещано доверяться.

Королева говорила ещё много чего. И про неблагодарную и грязную суть политики, и про своё трепетное к дочери отношение — вряд ли кто-то ещё столь сильно обнажит перед ней суть мирового закулисья. Прошлась и по нашим отношениям. Вот только всё это блекло по сравнению с тем, что уже случилось. Мы с Ярославой, едва покинув кабинет правительницы, переглянулись. Метнули друг на друга голодные взгляды и… с жадностью набросились друг на друга.

С рычанием, стонами, грубыми сжатиями сорвали друг с друга одежду, и уже через десяток секунд представляли собой кокон плотно переплетённых тел. Волосы принцессы оказались буквально везде, они облепили нас желтоватой паутиной, делая образ кокона ещё более полным. Ни я, ни Яра не желали сдерживаться. Но и отступать не желали. Движения одного тут же встречали столь же яростные движения другого.

Напористая, бескомпромиссная не игра даже — борьба — началась с первой же минуты нашей импульсивной близости. Уверен, кто-нибудь менее подготовленный мог бы и проиграть крепко сбитой, искушённой в сексе и борьбе принцессе. Её так и подмывало навалиться сверху, оседлать, стреножить, заставить двигаться, что тот породистый скакун. Но вместо этого чертовка вновь и вновь оказывалась повержена, пленена сталью рук, задавлена беснующимся на ней мужским телом. Рывок — и вот сильные руки разворачивают её спиной. Блондинка упирается, даже кусается, но всё тщетно — в следующее мгновение она уже со стоном прогибается, вытягиваясь струной. Девочке хорошо. Она хочет и одновременно не хочет подчиняться. Хочет так и лежать, принимая меня и мои ритмичные движения — и хочет навалиться, подминая под себя такое желанное тело, хочет спеленать своего мужчину и навязать ему свою игру. Не выходит. И от этого Ярославе делается мучительно хорошо.

«Да!» — стонет она, упираясь локоточками в упругое покрытие кровати. Начинает подниматься… и тут же сильные руки вздёргивают её выше, собирают в кучу и ставят теперь уже не только на локти, но и на колени. «Нет! Не так!» — пытается что-то доказать девчонка, но в опытных и сильных руках на неё лишь раз за разом накатывает ещё большее ощущение беспомощности. Желание становится нестерпимым, раскалённой иглой прошивает сознание, и Яра, мучимая страстью, прокусывает плотную ткань матраца, ногтями рвёт упругое полотно. Мгновение — и вся она прогибается, подаваясь навстречу таким нужным сейчас движениям.

Не знаю, сколько продолжалось это безумие. Пожалуй, даже кошки далеко не каждый день устраивали столь импульсивную игру. Под конец мы завалились, и так и остались лежать: Яра — подо мной, погребённая всей массой моего тренированного тела, я — на принцессе, каждой клеточкой ощущая шелковистость её кожи, упругость развитых мышц и… волосы. Пшеничное море везде, в каждом закутке распалённого тела. Даже во рту. Невероятно! Оказывается, я основательно так отвык от волос, не покорённых силой республиканских полей!

— О космос, Леон!.. Ты просто… Ну как можно столько!.. И так!.. — простонала Ярослава откуда-то снизу.

Голос вышел сдавленным и глухим. Пришлось выпустить даму на оперативный простор. Но ей даже в голову не пришло отыграться — хотя принцесса и имела для этого неплохие шансы. Вместо этого попыталась встать… и замерла немного враскорячку.

— Слушай, ну ты и… Кошак! — с ноткой удивления изрекла девочка. — Словно неопытную девчонку, право слово!

— Просто кое-кто слишком увлёкся заменителями…

Признаюсь, в отличие от подруги, я всё ещё горел желанием, которое и не думало никуда уходить. Напротив, казалось, что близость с объектом вожделения лишь распалила его ещё более. Но с Ярославы, в самом деле, на сегодня хватит. Так можно и до давно забытых земных проблем с противоположным полом доиграться… Вся надежда была на кошек.

— Нет! Просто кое-кому явно мало одной женщины… Знаешь, я теперь по-другому смотрю на твоих валькирий. Даже рада, что они в следующий раз подстрахуют и… завершат начатое.