Фактор Ясеня

Резкий всполох огня, далеко взметнувшийся ввысь, рождал у своей партнёрши такой же длинный прыжок — прямо через костёр, в обрамлении пламенеющих языков. Оранжево-алые взблески не только не причиняли танцовщицам вреда; казалось, они ласкали своих возлюбленных партнёрш, доставляли им почти физическое наслаждение своими аккуратными, но горячими касаниями. И, подобно снующему вверх-вниз движению огненных лент, женщины высоко вскидывали стройные ножки, воздушными шпагатами рисовали подобие огненного танца. Когда же вскинутая высоко над головой ножка сплеталась с выстрелом пламенеющего языка… больше всего это походило на танец воздушных гимнасток с цветными лентами. Разве что роль последних с успехом выполняли опасные и смертоносные огненные струи.

А когда прелестницы переносились через костёр?.. Далеко вытягивая ножки, следуя им, что те лани?.. Казалось, в такие моменты они зависали в воздухе, над костром, и держались на одних лишь языках пламени, по-прежнему выстреливающих к далёкому сейчас небу из самых раскалённых недр.

И волосы. У всех — бессовестно рыжие, почти пламенеющие. Были они такими от природы или оказались подкрашены в угоду чарующему танцу — неважно. Роскошные пряди струились по телам, и если огонь стремился вверх, то эти языки опадали вниз, навстречу пламени. Впрочем иногда, в самой высокой точке прыжка, всё менялось. В этот момент волосяное безумие зависало в воздухе огненным ореолом, с падением обладательницы взметаясь ввысь.

Огонь, этот ласковый зверь, много раз лизал волосы. Те льнули к нему, сливались с ним, и, казалось, сами вспыхивали… Но нет! Так лишь казалось. Каждый раз, с замиранием сердца, я ожидал страшной развязки. Вот сейчас, ещё чуть-чуть, и роскошные пряди займутся, вспыхнут, сгорая в доли мгновения… но вместо страшного пожара я ловил всё новые и новые переливы света в волосяных росчерках, их движение в продолжение танца огня.

Со временем я начал узнавать в чарующем танце некое общее начало. То, что каждая танцовщица вела собственную уникальную партию, оказалось зрительным обманом. Если приглядеться, можно было увидеть удивительную общность рисунка танца. Мельтешение вокруг огня, манящие изгибы гибких тел — буквально взрывали движением целые группы человеческих «всполохов». Порой синхронность исполнительниц вводила в состояние, близкое гипнозу. Нет, они отнюдь не были каждая сама по себе. Просто вся концепция изначально строилась под игру пламени, в такт движениям огненных языков. И неизвестно ещё, кто под кого подстраивался — наверное в этом и крылась самая невероятная, самая фантастичная подоплёка разворачивающегося на наших глазах действа! Всполохи пламени или изгибы совершенных тел — что первично, а что вторично в этой фантасмагории?.. Женщины самим фактом собственного танца, без всяких слов, ставили этот истинно философский вопрос бытия.

Разумеется, на деле подоплёка танца оказалась куда глобальней. Видя мой интерес, Королева поведала об иных гранях сокрытого в нём смысла. Сами духи огня обрели плоть и пришли в этот мир взглянуть в глаза смельчаку. Дразнили его. Игрались с ним. Упивались своей способностью сливаться с пламенем — что не дано простому смертному… Хм… что ж, устроителям удался их посыл, пусть и не в том смысле, который они в него вкладывали. Будь на поляне бесплотные духи — и философия танца удалась бы на все сто. Однако на деле танец вышел не заводным, а дразнящим. Юные танцовщицы возбуждали вполне определённые желания, с которыми чуть ранее не смогла совладать целая стая голодных кошек. Я вновь и вновь ловил себя на мысли, что, в отличие от мифического героя, совсем не прочь рискнуть и отловить себе одного такого духа… Да вот хотя бы вон ту, с высокой грудью, не уступающей иным холмам… Или ту, что выгибается, будто вообще без костей, подставляя взгляду совершенство форм и изящные прожилки напряжённых мышц… Так и подловил бы её в движении, перехватил над костром, укутал бы пеленой — чтобы бедолаге не пришлось больше выгибаться попусту!

«Что кот, тяжело? Издеваются над тобой игривые ясеньки? — Лайна отлично понимала моё состояние, ведь именно ей выпало „любить“ меня на катере последней. — Ну, у тебя всегда есть вариант сбежать из этого вертепа… в наш вертеп!»

Королева, кстати, тоже уловила моё пограничное состояние, но ограничилась одной лишь загадочной улыбкой. Не иначе, была довольна результатом тонкой настройки на обряд основного его фигуранта. Да я и сам прекрасно понимал, что одними танцами полуобнажённых прелестниц сегодняшняя церемония не ограничится. Даже секс с ними не грозит — будь мы в Республике, тогда да, а тут совсем другой коленкор… Тут это часть культуры, а вовсе не прелюдия к сексу на какой-нибудь интерактивной экспозиции…

«Котик, котик, кис-кис-кис! — муркнула Сайна. — А я знаю, как тебя взбодрить! Потом в капсуле удовольствий повторим с сёстрами эти танцульки. Для тебя. И уж там-то никто не станет так издеваться над бедным котиком! Ты сможешь выбрать любую, и подловить её прямо в прыжке… ну или ещё как — докуда дотерпишь».

«Мне вот только интересно, а Её Величество хотя бы догадывается, с каким реальным огнём сейчас играет?» — Милена говорила задумчиво, она совсем не настроена была шутить, и её замечание всем показалось настолько глубоким, что даже задорные рыжие попритихли. Задумались.

В принципе, подумать было о чём. Если я после нескольких лет республиканского вертепа не сдержусь и прямо тут разложу Милославу Ясеньскую, вряд ли это можно будет преподнести публике как некую часть древнего обряда… Скандал выйдет знатным! Но кошки, как по мне, несколько переоценили степень исходящей от кота опасности.

«Вы меня с кем-то путаете, сёстры».

«Неужели?» — фыркнула Сай.

«Ну да. С вашими домашними мальчиками. Я как бы могу и потерпеть, если припрёт. Как терплю боль и прочие слагаемые нашей совместной жизни. Думаю, наставница не даст соврать».

«Да, он боец. Прошу не забывать об этом».

Вмешательство тяжёлой артиллерии в виде Викеры заставило кошек окончательно сбавить обороты. К тому времени и духи огня подуспокоились. Шли последние аккорды этой невероятно эстетичной феерии.

— Пойдём. Наш выход, — потянула меня за собой Королева.

Надо отдать духам огня должное: с нашим приближением они благополучно испарились. Видимо, продолжения в виде процесса горения рыцаря в объятьях танцовщиц не планировалось. Ну и отлично. Незачем превращать исполненную эстетичности и потаённого эротизма картину в дикую оргию.

Мы замерли по центру поляны. Милослава перехватила руку, наши ладони сплелись. Ни слова не говоря, она ободряюще сжала мои пальцы своими. А в следующее мгновение стало понятно, зачем понадобилась безмолвная поддержка целой Королевы. Со стороны леса, походкой хозяина мира, на поляну неспешно вышел… тигр. Самый настоящий, почти неотличимый от земного, только раза в полтора выше в холке. Разумеется, были и другие отличия, но лично мне они показались несущественными. Большая кошка — она и на Ясени большая кошка. А что есть кошка? Клубок из когтей и зубов, в обёртке показной мимишности.

Впрочем, хищник в самом деле был красив. Его роскошная ухоженная шерсть имела удивительную коричнево-зелёную расцветку. Именно так — полосы на спине хищника оказались коричнево-зелёными! В основном, конечно, зелёными, сразу трёх оттенков, коричневые же шли редкими мазками. Удивительное зрелище! Эдакая сочная зелень на мягкой шкуре из плюша, от чего её цвет переходил в уютный изумрудный оттенок. Но главное — это сам образ зверя цвета хаки. Сразу видно, что на Ясени звери не уступали людям в умении маскироваться в лесах. Правильно, не всё же пальму первенства военным держать?

Удивительный мир и не менее удивительные люди, у которых есть королевы, принцессы, дворяне, и даже тигры у них умеют маскироваться в лесах средней полосы! Только, сдаётся мне, всё это неспроста. Тигр угрожающе зарычал, подтверждая мои сомнения. А вот королева… Она проделала то, что нормальные женщины предпочитают делать наедине с мужчиной, а не вот так, посреди объятой пламенем поляны, ставшей охотничьими угодьями дикого зверя, — Милослава сбросила с плеч плащ, оставшись в одной ночной сорочке. Считай, разделась перед зверем. Оригинально!