Фанфик Зайчонок

— Ты что, серьёзно?! — хором спросили они и переглянулись. — Ладно, девятого января. Мы видели, когда Филч заставил нас перебирать старые карточки с записями об отработках. Но мы говорим это только потому, что хочется посмотреть на его физиономию, когда ты вручишь ему подарок!

— А что про Квиррелла слышно? — вспомнил Гарри, поспевая за близнецами, которые понесли горшок в дверям Большого зала.

— Всё то же, крутится у кабинета, — тихо сказал ему один, в то время как второй осторожно заглядывал в дверь.

— Она там! — прошептал он. Уизли вручили Гарри его цветок и подтолкнули в спину.

Была как раз середина обеда. Все опаздывающие уже подтянулись, а те, кто пришёл раньше, ещё не поели, поэтому за тем, как Гарри с горшком шествуют от дверей к гриффиндорскому столу, наблюдал в буквальном смысле весь Хогвартс. Однако Гарри ничего не замечал, потому что у него, к несчастью, развязались шнурки. Он смотрел то под ноги, то на сидящую в середине стола Гермиону, которая ни на что не обращала внимания, потому что читала какую-то толстую книгу. Кто-то из учеников даже привстал, чтобы было лучше видеть, что происходит. Гарри как раз прошёл мимо Флинта, который зачем-то направил на его ноги палочку. Однако заклинаний прилетело сразу два, и шнурки на новых ботинках Гарри завязались морским узлом. Оказывается, напротив Маркуса за гриффиндорским столом сидел Оливер Вуд. Когда мальчик пронёс свой подарок мимо, старосты подняли глаза друг на друга и одновременно покраснели.

Гермиона, которая увлечённо читала Историю Хогвартса, даже вздрогнула, когда перед ней с громким стуком опустился большущий горшок. Девочка подняла глаза и оглядела глиняные бока, потом — тонкий стебелёк с бутоном и остановила взгляд на лице Гарри.

— Это тебе, — во всеуслышание сказал мальчик и на всякий случай сделал щенячьи глазки. — Мой подарок. Называется «лжепапоротник метаморфный», отражает эмоции людей вокруг него, используется в зелье Феликс Фелицис...

— Поттер — идиот, — высокомерно протянул Малфой, чтобы все слышали. — Дарить девушке цветок в горшке — это ужасающе некомильфо!

— Гарри! — ахнула Гермиона, позабыв о том, что на неё смотрят. — Он такой хорошенький!

С этими словами она вскочила, крепко обняла друга и чмокнула в щёку. Девочки младших курсов синхронно вздохнули, некоторые позеленели от зависти. Поцеловать мальчика — это было так по-взрослому!

Гарри покраснел и уставился на свои шнурки, завязанные морским узлом.

— Я рад, что тебе понравилось, — смущённо пробормотал он, решив не говорить гриффиндорке, что всё ещё чувствовал себя виноватым и решил так подкрепить свои извинения.

Они сели обедать рядом, как обычно. Гарри осторожно посмотрел на преподавательский стол и обнаружил, что профессор Дамблдор улыбается и сверкает голубыми глазами, профессор МакГонагалл смотрит как на диковину, но не понять, на цветок или на самого Гарри, а потом наклоняется к профессору Снейпу и что-то говорит ему на ухо, а тот молча кивает, после чего взгляд гриффиндорского декана становится совсем расфокусированным.

Но Гарри решил, что не будет беспокоиться. Мало ли кто что кому сказал? Гермиона рядом просто сияла от счастья, и ему хотелось улыбаться тоже, глядя на неё.

Вдруг сокурсница Гермионы ойкнула и показала куда-то наверх. Гарри тоже поднял голову и обнаружил, что на высоком стебельке лжепапоротника покачивается большой шарообразный цветок, излучающий мягкое золотистое свечение.

— Подумаешь, — презрительно пробормотал Рон Уизли. — Цветок...

Гарри тут же вспомнил, как они с Роном повздорили в поезде, и решил, что цветок нужно держать подальше от него. Хорошо ещё, что мальчикам заказан путь в спальни девочек.

— Что?! Снейп? — воскликнул тогда младший Уизли. — Тебе серьёзно нравится Снейп? Да ты же станешь слизеринцем, если у тебя такие наклонности!

С этой минуты Гарри испытывал к нему стойкое неприятие.

Гермиона, как зачарованная, любовалась цветком, а после обеда всё те же близнецы под предлогом помощи ей снова схватили горшок и потащили в гостиную Гриффиндора. Гарри проводил Гермиону до портрета дамы в розовом и остался подождать, пока подруга возьмёт учебники. В это время Фред и Джордж с довольным выражением появились из гостиной.

— Там, на камине, вздымается чудо-растенье, — сказал один из близнецов.

— И говорит о любви твоей к Грейнджер, о Гарри! — добавил второй, умирая со смеху.

— И ничего не любви, — обиделся мальчик. — Просто Гермиона хорошая.

— Конечно, хорошая, — подтвердили близнецы и неожиданно заключили его в двойное кольцо рук. Гарри смущённо пискнул, слабо вырываясь, но ему было приятно. Как он мог раньше думать, что, когда к нему прикасаются, это значит, что сейчас будет больно?

— Ты зайчонок! — сказал ему, кажется, Фред. — Ты такой милый...

— Что тебя хочется затискать, — продолжил Джордж.

— Тискайте Поттера, наш слизеринский зайчонок...

— Милый такой, что из всех вьёт верёвки...

— И даже из злобного Снейпа!

— Это вы что, на хокку перешли? — подозрительно спросила Гермиона, появляясь из-за портрета.

— Хокку? — переглянулись близнецы. — А это что за зверь?

— Сходите в библиотеку — узнаете, — ответствовала гриффиндорская отличница. — Гарри, ты идёшь?

— Сейчас, — отозвался мальчик и обернулся к Фреду и Джорджу:

— А откуда вы знаете про зайчонка?

— Слухами земля полнится, — сказал Фред и важно поднял указательный палец. Гарри совсем не обиделся на того, кто рассказал Уизли про зайку, будь то Блейз или Гермиона. Сейчас он был слишком счастлив.

— Эй, забыли спросить, Малфой тебя не слишком достаёт? — спросил Джордж. — А то мы приготовили для него один сюрприз на Хеллоуин...

— Не, — ответил Гарри. — Только ругается и всё.

И он побежал вниз по лестнице догонять Гермиону.

Мало-помалу приближалось тридцать первое октября, и младшие курсы уже вовсю обсуждали костюмы на бал.

— Я стану изображать вампира, — хвастался Драко. — А ты, Панси?

— Я, наверное, буду феей, — мечтательно закатывала глаза его подруга. — А Поттер, интересно, кем будет?

Гарри отмалчивался, сидя в углу гостиной. Он ещё в сентябре нашёл в книгах упоминание о себе и узнал, что его родители погибли тридцать первого октября. Так что если бы можно было не ходить на бал, он бы не пошёл. Мальчик решил, что будет только на ужине, а с бала уйдёт. Всё равно никто не заметит...

Отработки у профессора Снейпа продолжались как обычно. Декан даже несколько раз позволил мальчику самому добавлять приготовленные им ингредиенты в свои зелья. Гарри был ужасно рад и горд, хотя, к его огорчению, профессор совсем не замечал его восхищённых взглядов, и даже щенячьи глазки не слишком помогали. Однако маленький слизеринец чувствовал, что декан относится к нему совсем иначе, нежели в начале года. Ведь профессор Снейп такой добрый...