Фанфик Зайчонок

Гарри по-прежнему спал с зайцем в обнимку. А ещё ему однажды показалось, что профессор умеет читать мысли: как только он подумал про своего зайчика, декан тут же заговорил про него:

— Мистер Поттер, вас не расстраивает, что ваша игрушка несколько увечная?

— Расстраивает, сэр, — признался Гарри. Ему самому было немного обидно за зайчика. — Гермиона говорила мне, что профессор МакГонагалл могла бы его починить, но я думаю...

Он замялся, не зная, можно ли продолжить.

— А можно, вы его почините? — тихо попросил он и автоматически применил щенячьи глазки.

— Не поможет, мистер Поттер, — сказал профессор Снейп, откладывая нож, которым что-то нарезал, и опираясь обеими ладонями о стол. — Видите ли, с возрастом волшебник выбирает свою специальность, и его магия под неё затачивается. Я всегда отвратительно трансфигурировал, и с возрастом мои способности не слишком улучшились. Так что придётся вам обратиться к профессионалу.

Гарри был потрясён до глубины души.

— А я? — спросил он. — У меня тоже будет своя специальность?

— Конечно, — подтвердил профессор. — Но сейчас я не советую вам забивать голову.

Вскоре зайчик стал совсем целый и почти как новый, а профессор МакГонагалл, возвращая его Гарри, выглядела подозрительно растроганной. На прощание она даже потрепала мальчика по вихрастой голове, которую сам он про себя даже иногда называл щёткой.

И вот наступило тридцать первое октября, которое выпало на пятницу. Уроки продолжались только до обеда, чтобы дать студентам возможность подготовиться к празднику. Гарри и Гермиона единодушно сошлись во мнении, что переодеваться в кого бы то ни было — это слишком по-детски, а свободное время лучше посвятить написанию эссе. В результате они попали на праздничный ужин прямо из библиотеки, причём у Гарри были кляксы на носу, а Гермиона на ходу читала книгу, и мальчику приходилось направлять подругу, лавируя между разряженными студентами.

— Что сие? — с непередаваемой брезгливостью осведомился профессор Снейп, возникая рядом с Гарри и указывая на его лицо. Мальчик скосил глаза, но ничего не увидел. Декан взмахнул палочкой и произнёс:

— Ещё раз увижу в таком виде — получите лишнюю неделю отработок.

Гарри засиял, но тут же вспомнил, что он слизеринец, и сделал такое же строгое выражение лица, как у профессора.

— А в каком я был виде? — спросил он Гермиону, когда декан ушёл.

— Не знаю, — ответила девочка, отрываясь от книги. — Я ничего не заметила...

— Поттер, — раздался позади них противный голос Малфоя. — Ты такой бедный, что у тебя даже не нашлось денег на костюм? Ах, я забыл, ты стараешься соответствовать своей грязнокровке...

Гарри развернулся и взял Гермиону под руку.

— Пойдём, — сказал он. — Не стоит обращать на него внимания.

Вместе они сели за гриффиндорский стол. Убедившись, что Гарри не представляет опасности для факультета красно-золотых, гриффиндорцы не трогали его. Всё же для старшекурсников он был всего лишь маленьким мальчиком, а младшие курсы сдерживал авторитет Фреда и Джорджа: все уже знали, что близнецы оказывают покровительство слизеринцу.

Вот и сейчас Уизли сели рядом с Гарри и Гермионой и прошептали мальчику:

— Бледный слизняк под луной...

— Гневом пылает.

— Как он в том гневе смешон!

— А почему под луной? — поинтересовалась чуткая Гермиона, но близнецы не смогли дать внятного ответа.

— Для красоты! — решили они наконец.

Ученикам представили гостей, среди которых был и мистер Малфой, что не произвело на Гарри никакого впечатления: он помнил, что от Малфоев нужно держаться подальше. Начался пир. Гарри ел и раздумывал, как бы незаметно улизнуть, однако Гермиона вскоре отвлекла его разговором о Трансфигурации. После того, как все наелись, Дамблдор встал и объявил:

— А теперь — танцы! Веселитесь же! — и добродушно усмехнулся.

Раздалась весёлая музыка, а столы исчезли.

— Пойдём? — предложил Гарри Гермионе.

— Подожди! — ответила девочка. — Я всё же уверена, что в учебнике опечатка. Я сейчас спрошу у профессора МакГонагалл.

Она стала пробираться к преподавательскому столу, а Гарри отошёл к двери.

— Ты даже не танцуешь? — издевательски пропел Драко, проходя мимо него к выходу. — Боишься оттоптать ноги своей грязнокровке? Хотя нет, как же я мог забыть! Ведь сегодня день смерти твоей грязнокровой матери! Бедняжка, ты её совсем не знал...

Гарри стиснул кулаки, вспоминая, как Дадли когда-то колотил его. Хук справа, подсечка... Ногти впились в ладони. К счастью, Малфой больше ничего не сказал, а в одиночестве прошествовал вон из зала.

— Не обращай на него внимания, Гарри, — грустно сказал рядом подошедший Невилл. — Он не знает, как это, когда нет мамы и папы...

Мальчик с любопытством взглянул на него:

— Разве ты тоже сирота?

Невилл кивнул.

— Моих родителей пытали Пожиратели Смерти, ты, наверное, слышал, это приспешники Сам-Знаешь-Кого, — тихо сказал он. — Мама и папа сошли с ума и уже много лет лежат в магическом госпитале. Мы с бабушкой их иногда навещаем... Бабушка говорит, — он зашептал Гарри на ухо, — что мистер Малфой тоже когда-то был Пожирателем Смерти, но сумел выкрутиться после падения Сам-Знаешь-Кого и притвориться, что был ни при чём...

Гарри бросил взгляд на стол, за которым сидели гости праздника: Люциус Малфой с вежливой улыбкой что-то говорил сидящей рядом с ним толстой ведьме в отвратительном розовом платье. Неужели этот человек помогал тому, кто расправился с его родителями? Недаром Гарри ещё при первой встрече почувствовал опасность!

— Спасибо, что предупредил, Невилл, — тихо сказал он. — Буду знать.

Неуклюжий гриффиндорец вдруг стал ему симпатичен.

Тут из толпы вынырнула всклокоченная Гермиона.

— Ты представляешь, Гарри, профессор МакГонагалл сказала, чтобы я шла танцевать! Это возмутительно, ведь в учебнике вправду может быть ошибка! — воскликнула она. — Какие уж тут танцы...

Они вышли из Большого зала и попрощались до завтра. Гарри спустился в подземелья и завернул в ближайший туалет: после слов Малфоя ему почему-то очень хотелось умыться, как будто оскорбления были материальны и испачкали его. Однако, войдя, он тут же остановился как вкопанный: сам Драко стоял там у раковины спиной к нему и мыл руки. Гарри хотел уйти незамеченным, но тут Малфой поднял голову и заметил его отражение в зеркале.

— Поттер, и тут ты! — брезгливо протянул он. — Правильно отец мне говорил держаться от тебя подальше. Ты липнешь, как репей.

— Это ты липнешь! — резонно возразил ему Гарри. — Я, что ли, хожу за тобой как приклеенный и оскорбляю твоих родителей?

— Попробуй только! — Малфой развернулся к нему, встал в какую-то нелепую стойку и потянулся за палочкой.

— Ага, — сказал Гарри, которому уже стало больно и обидно. — Мои папа и мама умерли, поэтому их легко оскорблять. А если я скажу что-нибудь про твоих...