Фантастическая четверка: New Age

– И они налицо!
– просиял Егозин.
– Если Гриша Цветков демонстрирует столь умопомрачительные результаты в десятилетнем возрасте, то, что можно будет сказать, когда он вырастет? Поздравляю вас, господа! Нам все-таки удалось создать универсальную сыворотку…

– Но какой ценой!
– поднялся из-за стола Арсений.
– Дети гибнут. Не все выносят сыворотку. Пора это прекратить!

– Опять двадцать пять!
– поморщился Егозин.
– Я не собираюсь прекращать введение сыворотки. Двоим детям ведь стало лучше!

– Да, а вот Валентин Королев не пережил вакцинацию!
– настаивал на своем Смирницкий.

– Наука требует жертв.

– НО ЭТО ЖЕ ДЕТИ!

– Арсений сорвался на крик. Он больше не мог терпеть.

Николай угрожающе поднялся со своего места, и, метая глазами молнии, произнес:

– Арсений Степанович, вы на неделю отстранены от проведения экспериментов. Подумаете о своем поведении в камере переподготовки. Попрошу вас удалиться.

Смирницкий коротко кивнул и, не говоря ни слова, покинул комнату совещаний, вымещая свою ярость длинными, размашистыми шагами.

Однако он не пошел в камеру переподготовки, где ему пришлось бы сидеть неделю за насильственным просмотром хроник величайших изобретений. Арсений Степанович отправился в стерильный бокс, чтобы проведать детей.

Бокс встретил его противным, протяжным писком, извещающем о смерти еще одного ребенка. Выключив аппарат и с горечью взглянув на тщедушное тело только что умершей девочки, Смирницкий вернулся в комнату совещаний.

– Я же говорил - гибнут дети. Я только что из палаты. Настя Меловая умерла.

Повисла гробовая тишина. Молчал даже Егозин. Наконец, он все-таки сказал:

– Я все равно не откажусь от проведения экспериментов. И ты, Арсений, не сможешь мне помешать…

========== В кулуарах Егозина. ==========

Катерина Вейс нерешительно переминалась с ноги на ногу у двери комнаты Николая Алексеевича Егозина. Когда же, наконец, она решилась поднять руку и постучать, ученый сам открыл ей.

– Ну и чего ты стоишь, Катюша? Входи скорей, нечего гипнотизировать дверь.

Девушка нервно улыбнулась, одергивая на себе куцый блейзер, и зашла в святая святых.

Личная комната Николая Алексеевича была похожа на операционную. Домашний уют, который ученые так старались передать в своих комнатах, в комнате Егозина просто-напросто отсутствовал. Оттого от голых стен, выкрашенных в белую краску, так и веяло холодом. Вейс непроизвольно поежилась.

– Присаживайся.

Николай указал на стул у стены, и девушка присела на самый краешек, аккуратно расправив плиссированную юбку. Сам же Егозин устроился на кушетке напротив и начал очень важный разговор:

– Меня интересует твое мнение по поводу нашего с Арсением противостояния. На чьей ты стороне?

– Вы еще спрашиваете, Николай Алексеевич! Конечно же, на вашей!
– воскликнула Катерина, слегка наклоняясь вперед.

– Вот и отлично!
– потер руки профессор.
– Значит, ты на моей стороне. Хорошо… В таком случае, расскажи мне, что ты думаешь о наших экспериментах?

Девушка пожала плечами:

– Честно говоря, профессор, мне все равно. Я только делаю то, что мне говорят. Вы мой непосредственный начальник, а потому все, что вы считаете правильным, считаю правильным и я.

– Рад, что ты так думаешь. В тебе, Катерина, я уверен на сто процентов, хоть меня и беспокоит отсутствие твоей личной точки зрения. Меня и самого терзают сомнения. Во-первых, еще не все дети пришли в себя. Анастасия Меловая, та, что умерла вчера, скончалась от того, что у нее разом лопнули все сосуды. Если вспомнить Валентина Королева, то это уже две жертвы, буквально утонувшие в собственных телесных жидкостях.

Катерина поморщилась. Егозин проигнорировал это и продолжил:

– Но, тем не менее, Майя и Гриша выдержали вакцинацию. Интересно, от каких факторов зависит этот естественных отбор?

– Может, от силы духа? Это далеко не первый случай в медицине. Профессор, вспомните, как люди побеждали рак одним желанием жить.

– Возможно. Но назревает еще один вопрос: у скольких еще подопытных развита сила воли? Их осталось всего трое. Меня не покидает неприятное ощущение, что мы впустую тратим сыворотку.

– Да нет же!
– горячо заявила Вейс.
– Еще не все потеряно! Не думайте так!

Николай махнул рукой и задумался:

– Даже если эксперимент пройдет удачно, что я доложу президенту? Что я провел испытания на детях? Да меня же со свету сживут! Надо что-то придумать. Это раз. Возможно, придется тянуть время и предоставлять правительству подтасованные результаты исследований. Это два. Скажем, что тестирование сыворотки проходило на крысах. Но, если честно, мне было бы жаль тратить сыворотку на грызунов.

Катерина кивнула:

– Вы правы. Зачем нам крысы со сверхспособностями?

– Моя школа!
– одобрительно пробасил Егозин.
– В-третьих, необходимо узнать, какие способности скрываются в Майе. Если у Гриши огромная сила, то что же тогда у Беридзе? Этим займешься ты. Только осторожно, Милена Смирницкая часто навещает детей. Нам не нужны лишние подозрения Арсения.

– Я справлюсь, - твердо заявила девушка.

– Прекрасно. Ну а следующим пунктом плана займусь лично я. Арсений объявил мне негласную войну, поэтому мне нужны единомышленники. Я не хочу, чтобы труд всей моей жизни ушел коту по хвост. С этими сыворотками, Катюша, Россия станет непобедимой нацией, а я… - Егозин улыбнулся своим мыслям, - …стану властелином мира. Эти дети - наше будущее. Безбедное и чертовски приятное.

Вейс опешила, заметив в глазах Егозина алчный огонек. Ей не нравилась столь разительная перемена в образе добропорядочного профессора, и она едва подавила в себе желание сбежать из этой холодной белой комнаты. Но она заставила себя остаться. В конце концов, безбедное будущее рядом с Егозиным - самое оно для симпатичной блондинки в ненавистном медицинском халате.

***

Пять дней подряд Арсений навещал оставшихся троих детей. Их хрупкие маленькие тельца вызывали в нем жалость и презрение к самому себе. Что он сделал с ними? Да, он спас их, но какой ценой? Кто из них умрет следующим? Эта светловолосая девочка с полупрозрачной кожей и ямочкой на подбородке? Рыжеволосый вихрастый парнишка с веснушками на носу? Или этот мальчик, так напоминающий маленького аристократа своим еще детским, но уже гордым профилем? Но они все еще были в коме, дыша при помощи допотопного аппарата искусственной вентиляции легких.

На пятый день, проходя мимо постели Оли Бирючинской, Арсений не сдержал крик изумления: волосы девочки из светло-русых стали… голубыми, точно у Мальвины.

– Милена! Бегом ко мне!
– закричал он что есть мочи. Для него за все это время, наконец, забрезжил свет в конце тоннеля. Смирницкий чувствовал, что новоиспеченная Мальвина скоро придет в себя.

========== Оля ==========

Оля Бирючинская была самой красивой девочкой в классе. Восторженные мальчишки не упускали шанса дернуть ее за шикарную толстую косу, которую девочка еще давно научилась плести самостоятельно. Однако созданием причесок дело далеко не ограничивалось - девочке рано пришлось повзрослеть.