"Фантастика 2023-122". Компиляция. Книги 1-26

Я кивнул. Девушка положила сотовый на стол между нами.

– Алло, что случилось?

– Расспросили членов экспедиции Зинберга, - раздался мужской голос.

– И как результаты?

– По-моему, трое из них что-то знают, но молчат. Фамилии: Попков, Владимиров и Евгеньев.

– Кто такие?

– Вместе с Зинбергом совершали поиски на вездеходе. Соответственно, один механик (он же водитель), метеоролог и хирург. Мы расспрашивали про документы. Они сказали, что профессор нашёл какие-то бумаги, но они не знают, что в них было. Ещё несколько членов экипажа говорят, что Зинберг был рад и взволнован, когда вернулся из той поездки.

– А где он нашёл документы?

– В пещере. Там было устроено что-то вроде склада. Таких тайников группа Рубанова оставила несколько. Все вещи были описаны, только одну папку Зинберг изъял и хранил у себя в каюте, в сейфе.

– И никто не в курсе, что в ней было?

– Мне кажется, Попков, Владимиров и Евгеньев что-то знают.

– Почему ты так решил?

– По их поведению во время беседы. Дёргались они как-то. Кроме того, не может быть, чтобы профессор не похвастался, когда только обнаружил документы. Это же естественно: сообщить товарищам, что тебе в руки попалось нечто действительно ценное.

– Где сейчас эта троица? – спросила Марго, отламывая кусочек сдобной булочки.

– У нас в конторе. Я подумал, ты захочешь с ними поговорить.

Марго вопросительно взглянула на меня, и я кивнул.

– Уже еду, - сказала девушка.
– А что со слежкой за подозреваемыми? Есть результаты?

– Да так, ерунда. Ничего необычного. Если в двух словах, то Раскатов встречался с друзьями в баре. Пили, болтали, потом разошлись по домам.

– Что за друзья?

– Самые обычные, семейные люди с историей. На шпионов не похожи, если ты об этом.

– Больше он ни с кем не виделся?

– Нет.

– Ладно, что ещё?

– Рогодин, картограф из института, ни с кем не виделся, никуда не ходил, только из дома на работу и обратно. Плюс читает лекции в одном лицее, но там тоже ни в какие подозрительные контакты не вступал. На всякий случай последили даже за Марковым, но он болеет, лежит дома с гриппом. К нему никто посторонний не приходит.

– Ладно, ждите нас минут через сорок.

– Нас?

– Со мной Его Сиятельство.

– Понял. Хорошо.

Мы быстренько допили кофе и выдвинулись в контору, где ждали Попков, Владимиров и Евгеньев. Я решил поговорить со всеми троими, не разделяя их: если они хотели договориться, то имели множество возможностей это сделать. Кроме того, я подозревал, что профессор Зинберг взял с них обещание молчать о найденных в пещере чертежах. Нарушать обещания легче вместе, а не по одиночке, так как ответственность в этом случае делится на троих.

Механик, метеоролог и хирург сидели на алюминиевых стульях по одну сторону стола, мы же с Марго расположились с другой. Наши визави заметно нервничали. Кажется, больше из-за моего присутствия, чем из-за того, что их допрашивали.

– Я веду дело профессора, - сказала Марго. – По поручению Его Сиятельства господина маркграфа. У меня есть все полномочия проводить любые розыскные мероприятия.

– Почему мы здесь? – сглотнув, спросил Попков, едва она сделала паузу.

– У меня есть все основания считать, что профессор был убит из-за бумаг, которые привёз из Антарктики. Вы находились с ним, когда он их обнаружил. Тогда, во время рейда на вездеходе, когда вы увидели пещеру, помните?

Все трое переглянулись. Было заметно, что они нервничают и не знают, как себя вести.

– Убийство – дело серьёзное, - проговорила доверительным тоном Марго. – Препятствие следствию наказуемо. Профессор мёртв, так чего вы опасаетесь? Нарушить слово? Но документы похищены, и преступник на свободе. Какая польза от вашего молчания?

Она замолчала, выдерживая красноречивую паузу.

Первым не выдержал Владимиров. Метеоролог открыл рот, захлопнул его, тяжело вздохнул и принялся тереть лоб ладонью. Оба его товарища уставились на него.

– Что!? – резко спросил Владимиров, заметив это. Голос у него было высокий и немного визгливый. Сам же метеоролог отличался плотной комплекцией, толстой шее и круглой, как шар для боулинга, головой. – Она права!
– Владимиров стрельнул глазами в сторону Марго. – Зинберга грохнули! Может, мы на очереди!

– Нельзя ли без истерик? – брезгливо поморщился Евгеньев.

В отличие от коллеги, он был худощав и сидел очень прямо. О таких говорят: «Словно аршин проглотил». На подбородке у него была небольшая щетина, и это, кажется, раздражало хирурга, потому что он ежеминутно проводил по ней тыльной стороной кисти.

– Я считаю, мы должны помочь следствию! – высокопарно завил Владимиров, бросив на нас с Марго неуверенный взгляд. – Профессор не стал бы возражать.

– Откуда тебе это знать? – мрачно заметил Попков.

– Ниоткуда, - тут же ответил метеоролог. – Зато я не хочу стать трупом, ясно? Думаю, это желание должно быть тебе понятно?

– Мне с тобой давно уже всё понятно, - отозвался механик. Он изменил позу, положив руки на колени и подняв голову. Теперь его серые глаза смотрели прямо на меня. – Но вообще я согласен: нельзя больше играть в молчанку. Никто не думал, что профессора прикончат, когда он брал с нас обещания. Так что теперь обстоятельства изменились, и…

– Это не имеет значения, - перебил его Евгеньев. Он снял с рукава невидимую нитку. – Мы все дали слово, и что бы ни происходило…

Владимиров не дал хирургу договорить. Заёрзав на стуле, он заявил, повышая голос, отчего комната наполнилась визгом:

– Ты можешь молчать, сколько влезет, а мы с Лёней не станем! В конце концов, это наше дело, правильно я говорю? – он уставился на механика, ища у того поддержки, но Попков на метеоролога даже не взглянул.

– Короче, - сказал он, опустив глаза, - дело было так. Мы нашли ту пещеру, и профессор отыскал документы. Он вскрыл конверт и сначала вообще не понял, что это такое. Мы двинули обратно, и по дороге он разобрался в чертежах. Вернее, догадался, кто их сделал.

– Кто? – быстро вставил я.

– Он не сказал.

– Профессор не показал нам бумаги, Ваше Сиятельство, - услужливо вставил Владимиров. – Но он сказал, что это чертежи какого-то прибора, который перевернёт мир.

– Именно так и выразился? – уточнил я.

– Да, слово в слово.

– Хорошо, продолжайте.

– Зинберг был в полном восторге, - сказал механик. – Он радовался, как ребёнок. Но на наши расспросы отвечал расплывчато, а потом и вовсе перестал. Отговаривался и темнил.