"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19

– А что? Я согласен, – воскликнул Горгот. – Посидим. Я с родственными душами словечком перекинусь, стосковался по соплеменникам.

– А баньки у тебя не водится, а, Тахтур? Едем несколько дней, а мылись только в ручьях. Скоро шкурой обрасту, не хуже Горгота.

– От портянок уже мертвечиной тащит, – пожаловался орк.

– Носки носи.

– Не могу. Когти на ногах ткань продирают.

Разбойник расхохотался:

– Что–нибудь придумаем. Шпарьте прямо по дороге. Увидите костры, заворачивайте на огонек. Только погодите полчасика – я предупрежу народ, чтобы не было обмороков и внезапных психозов. Лады?

– Заметано, – ответил Махор, тяжело вставая на ноги.

Тахтур протянул баркидцу большое целительное зелье.

Когда мы возвратились в рубку и доложили обо всем, Ниама разразилась потоком возмущенного женского негодования:

– Конечно! Неужели можно пропустить кутеж и пьянку! Разве вам, Махор, по силам подумать об остальных? А нам тут сидеть безвылазно в душном Зайце, пока вы там будете развлекаться, – она вдруг бросила на Дилморона быстрый взгляд и умолкла.

Видимо, придумала, как развлечь себя вынужденным бездействием. Махор усмехнулся:

– О, это будет одна из тех милых невинных вечеринок, где участники сначала упиваются в зеленые сопли, а потом, когда почувствуют, что дозрели, немедленно принимаются врать друг другу.

А орк поддержал товарища новой цитатой из своей пакостной поэмы:

– Корчма у дороги, вечерняя пьянка,

За столиком грязным слепой с обезьянкой,

И рыцарей славных собрался кружок,

Бахвалился каждый пред всеми, чем мог,

Мой погреб прекрасен, речет шевалье,

Такого не сыщешь за тридевять лье,

Что погреб, орет коренастый барон –

Мой конюх живьем пожирает ворон…

– Хватит, Горгот! – взвилась Ниама. – Ваши вирши отобьют у меня всю любовь к поэзии. Ах, эти мужчины! Неужели нельзя преодолеть разгульный зуд? Махор, мало вам было вина в Паялпане?

Да кто у нас главный?! Неужели принц ей и это спустит?! И вдруг Дилморон, к моему облегчению, мягко, но внушительно вернул себе последнее слово:

– Остынь, Ниама. Воин выручил нас, рискуя жизнью и свободой. Не вижу ничего плохого, если мы простоим лишнюю дневку тут, а не у Джорнея, как было по плану. Я бы и сам не прочь разузнать, что там за антимонопольный ТУКАН такой, и как Тахтур понимает идеи глобализма. Он, похоже, весьма занятный тип. На всякий случай хочу предостеречь вас, друзья – будьте настороже. Неизвестно, что этот Робин Гуд вкладывает в понятие «честь».

– Учтем, – согласился Горгот. – Хотя я считаю, что тревоги напрасны. Не похож он на предателя. А его слуги и вовсе создания бесхитростные. Век с ними прожил.

Я подумал, вот интересно, а по кому из людей можно с виду сказать, мол, все понятно, парень, сразу видно, что ты – вылитый предатель. Впечатляющая должна быть внешность у человека. А насчет орков и прочих выползков с планеты Цитадель – они, может, и бесхитростные, но поборниками справедливости тоже назвать нельзя. Иное дело – мы, троглодиты. Всегда исполнительные, никогда не нарушаем условия сделки. Договорились сожрать кого–нибудь сообща – обязательно выполним, без всяких уверток.

Дилморон угнездился за штурвалом. В роще установилась шуршащая какофония – это вовсю работали подчиненные Тахтура, освобождая нам дорогу. Серые фигуры троллей ползали среди сучьев и растаскивали сплетенные меж собой стволы. Прошло немного времени, и петляющая лесная грунтовка превратилась в настоящий тракт, почти под наши габариты. Заяц покатил вперед, лязгая гусеницами и потроша боками живые изгороди кустов. Махор, оклемавшийся после ранений, эфесом палаша выпрямлял погнутые циклопьими булыжниками жалюзи. Горгот помогал ему, достав из инструментального рундука небольшой квадратный молоток. Сквозь распахнутые окна к нам издалека приплыл запах дыма и щекочущий ноздри аромат жареного мяса. Я определил – косуля. Или олень. Ну, на худой конец, тушеный окорок дракона с приправами. Мой раздвоенный язык быстро пробежал по сухим губам. Заметив, что Ниама за мной наблюдает, я засмущался и отвернулся. Очередной загиб дороги выкатил нас на щуплого орка с белым треугольным флажком в руках. Голос бедняги предательски дрожал, но он продолжал храбро вопить на всеобщем языке:

– Сворачивай! Сворачивай туда!

– Дрейфит, но сдерживается, – поставил диагноз Махор. – Так и должны вести себя представители органов власти с простым народом.

Через сотню шагов лесная дорога сузилась, вырождаясь в протоптанную тропу. Но Зайцу все было нипочем. Треск и грохот падающих стволов стоял такой, что закладывало уши. Внезапно Горгот, сидевший за штурвалом, нажал на педальный тормоз, и махина резко клюнула носом. Навстречу бежал Тахтур и махал руками.

– Глуши моторы и сливай воду! Вы мне так всю икебану порушите! Дальше топаем ножками.

Баркидец высунулся в окно и закричал в ответ:

– Лады, брат. Мы сейчас закруглимся и выйдем. Жди немного.

Тахтур тут же опустился на ближайший пень и достал из кармана жемчужный кисет:

– Не торопитесь, я подымлю пока.

Дилморон опустил защитные створки, и железный грызун превратился в гигантского броненосца. Весь перекрылся стальными листами. Через разбитые иллюминаторы донесся хохот разбойника:

– Умора! Бэтмобиль на парковке!

Что он имел ввиду? Странный тип.

– Та–а–ак, господа мазурики, – протянул Махор. – Пойдем, раздавим на антимонопольной палубе пару рюмочек вина за дружбу и согласие. Девиз вечера – нализаться так, чтобы печени хотелось придушить глотку. Как тебе мой план, брат?

– От первой рюмки я отказываюсь, от второй – никогда, – рявкнул Горгот.

– Вино скотинит человека, – прошипела Ниама. – Так Достоевский считал. Он не пил, кстати.

– Лучше бы пил, – хмыкнул Горгот. – Тоже мне – нашла образец поведения.

Махор сначала что–то хотел добавить, но потом передумал и просто кивнул. Ниама рассматривала свои вишневые ногти и вся была занята процессом, хотя пламя ее существапросветлело до белого огня. Восторг? Радость? Ожидание? Придется в ближайшие сутки не спускать с нее внутреннего зрения.

– Гонзо, вытаскивай из берлоги гномов, пусть сделают замеры, и пока мы с корешем бухаем, чинят окна и жалюзи. По ходу дела, рубка – наша болевая точка. Самое уязвимое место в агрегате, – распорядился баркидец и по–молодецки подтянул ремень.

У меня даже хвост дернулся. С какой испуганной болотной коровы эти чужаки тут отдают приказы? Сначала Ниама, потом Махор. Но Дилморон даже ухом не повел. Они с демонессой многозначительно играли в гляделки. Да что здесь творится такое?! Я скатился по винтовой лестнице, перепрыгнул через подставленную Ноздрином ногу в тяжелом сапоге и стукнул кулачком в дверь гномьей норы. Мудрот открыл через минуту. Его борода свалялась, в нечесаных волосах застряли крошки. Из–за спины выглянул подмастерье, такой же взъерошенный. Бородачам пришлось тяжко от качки.

– Чего изволите? – сумрачно брякнул старшина мастеровых, начесывая пузо.

Я поманил их рукой. У входного люка уже развалился Ноздрин и собрался чистить амуницию. Нехотя подвинулся, освобождая проход, но только я с ним поравнялся, как его неподъемный боевой молот начал валиться прямо мне на огузок. Хорошо, что люк открывался одним движением. Иначе троглодит превратился бы в бесхвостую ящерицу. Я грохнулся на подножку, больно ударившись седалищем. Через мгновенье мне на шею свалился клубок гномов, возмущенно чертыхающихся.