"Фантастика 2023-97". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Что? Как долго это продлится? Насколько сильной она должна стать, чтобы всё закончилось? Сильнее меня? Вполне вероятно. Сейчас я, скорее всего, без особых проблем добрался бы до города десятого этажа, может быть, даже смог пробиться ещё на парочку вниз, но не более.
Без Усиления, универсального средства борьбы против магии, которой я, несмотря на тело лича, так и не научился, был предел того, на что способно это тело. А вот пределов трансформациям кареглазой, похоже, не было. Вряд ли в итоге она превратилась бы в настоящую львицу.
Но превращение, судя по всему, замедляться
Но, ещё раз, где он был, этот предел? Лиорат прежде, чем был наказан системой полигона за вмешательство в существование слишком слабых для него уровней, жил на сороковом этаже.
Сколько всего этажей в полигонах? Будет ли это испытание продолжаться до тех пор, пока кареглазая не достигнет уровня, соответствующего максимуму Звериных Пещер? А что будет, если она умрёт в процессе? Как и всегда, куча вопросов без единого ответа. Что мне, если честно, уже порядком надоело.
На меня, шляющегося по лесу, монстры по-прежнему не обращали внимания и начинали нападать, лишь когда я приближался к кареглазой слишком близко. Так что я мог совершенно спокойно гулять, попутно ища новые интересные идеи для Изменения. Возвращаться можно было когда угодно.
Время, когда кареглазой нужна была моя помощь, чтобы справляться с волнами нечисти, закончилось дней десять назад. Однако иногда приходить обратно всё-таки иногда было нужно, хотя бы для того, чтобы в спокойной обстановке поэкспериментировать с новыми находками.
— Кареглазая, это я! — с учётом постоянных нападений был смысл предупреждать о своём приходе заранее. И судя по всему, я обозначился не зря, иначе прервал бы трапезу. — Приятного аппетита, — здоровенный кусок мяса какой-то лесной живности оперативно исчезал у девчонки во рту. Сырой. Какая прелесть…
— Меня зовут не так, — поначалу я даже подумал, что ослышался.
— Чего?
— У меня есть имя! — рычащие нотки в её голосе не заметил бы только глухой.
— Ты вроде никогда не была против того, как я тебя называл.
— А теперь против. Либо обращайся ко мне по имени, либо не обращайся вовсе, — ничего себе, далеко же её промывка мозгов зашла.
— И не подумаю.
Ишь, чего выдумала. За месяц стала сильнее в несколько раз и вдруг решила, что может что-то от меня требовать. Гордыня из меня выветрилась, но прогибаться под идиотские требования какой-то девчонки я уж точно не собирался. Как и спорить с ней по этому поводу.
— А ну стоять!
Честное слово, если бы я не видел весь процесс её превращения лично, никогда бы не подумал, что этот голос принадлежит той девушке, с которой сюда попал.
Низкий, мощный, с теми самыми рычащими перекатами, что позволяли кареглазой контролировать уже даже слабую нечисть, он, и правда, был звериным. Уже без каких бы то ни было иносказаний или метафор. Хотя сейчас всё-таки стоило подумать не об этом.
Усмехнувшись про себя, я продолжил идти в сторону нашей пещеры. Если хочет меня остановить, придётся использовать что-то поубедительнее слов. С учётом её новых закидонов, не думаю, что этого придётся ждать очень долго.
И верно, не успел я
сделать и десятка шагов, как почувствовал за спиной порыв ветра. Сила у неё выросла значительно, но в сравнении с увеличением скорости и ловкости об этом даже говорить не стоило. Она остановилась прямо передо мной, в глазах плескался гнев.— Я сказала: “Стоять!” Ты не слышал?
— Слышал.
— Тогда какого чёрта ты продолжал идти? — наглела прямо в процессе, честное слово.
— А почему я должен делать то, что ты говоришь?
Пока что на моем лице ещё оставалось подобие улыбки, но я уже чувствовал, как уголки губ начинают медленно стягиваться обратно. Но, похоже, в её голове ещё остались какие-то крупицы рассудка, потому что бросаться фразами типа: “Потому что я так хочу”, — от которых я бы совершенно точно рассвирепел, она не стала.
Наоборот, словно с её глаз сорвались шоры, и девчонка, мотнув головой, подняла на меня уже совершенно иное, смущённое и растерянное лицо.
— Прости, я не знаю, что на меня нашло…
Чёрт, у меня на неё даже злиться долго не получалось. Хотя это, скорее, потому, что я знал: эти её заскоки происходили из-за слишком резких изменений в сознании и мало чем отличались от моих во время активации способностей. Так что, по сути, она в них и не виновата была даже.
— Забудь. Пойду займусь делом.
Может быть, однажды из-за того, что после таких вот выходок я не ставлю её на место, как сделал бы когда-то, я ещё натерплюсь. Но на неё, и правда, не получалось злиться.
Может, потому что она была первым человеком, с кем я смог говорить, может, потому, что она была со мной дольше, чем кто бы то ни было, может, потому что пострадала от моих действий сильнее всех. Не знаю.
Сейчас, когда она постоянно была рядом и я волей-неволей вынужден был то и дело возвращаться к ней в мыслях, я понимал, что Лиорат всё-таки ошибался на мой счёт. Я, конечно, нежить, но не до конца. Да, обычные человеческие эмоции у меня какие-то недоразвитые, рудиментарные, что ли. Но они есть. Иначе я бы относился к кареглазой так же, как к остальным.
Дойдя до конца нашей пещеры, я сел, облокотившись спиной о стену и закрыл глаза. Высокоинтеллектуальные размышления о собственной психологии — вещь, без всяких сомнений, интересная, но в бою она меня не спасёт.
А вот Изменение очень даже может. В перестройке своего тела я старался по максимуму придерживаться изначальной формы тела, наиболее удобной и привычной. Раз уж я не мог создать по-настоящему звериных органов и тканей, то и делать тело совсем уж звериным не было большого смысла. Всё-таки все имеющиеся в моей памяти стили сражения подразумевали именно человеческое тело.
Так что внешне я изменился не так сильно. Даже звериная обратная пятка, показавшаяся мне изначально хорошей идеей и созданная за счёт увеличения размера костей ступни, по итогу оказалась куда менее удобной, чем обычная человеческая. Когда (если) я вернусь в Подземелье Некроманта, можно будет поэкспериментировать с костями звериной нежити. Но сейчас это было невозможно.
Кости нечисти, даже очищенные от мяса, не подчинялись тем же правилам. Однако внутри — это уже совсем иная история.