"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22

Как-то даже Сурхэм устроила мне настоящий допрос, когда мы остались с ней без бдительного ока Танияра. При нем женщина со мной не заговаривала, а в тот день, когда я утром вышла из своей комнаты, Сурхэм, заслышав мои шаги, выглянула из кухни и махнула, подзывая. Она поставила передо мной завтрак. Пожелав ей доброго утра и, усевшись за стол, я поблагодарила прислужницу.

— Отец милостив, — ответила она разом и на приветствие и на мое «спасибо». — Танияра каан призвал, — продолжила Сурхэм, не дожидаясь моего вопроса.

Кивнув ей, я принялась за еду. Признаться, мне вдруг стало неловко. Если рядом с Танияром я ощущала себя свободно, то оставшись наедине с его прислужницей, вдруг почувствовала себя сковано, будто была лишней в этом доме. Неприятное чувство. Аппетит, как и доброе расположение духа постепенно угасли. Я некоторое время ковыряла ложкой в своей тарелке, после все-таки втолкнула в себя ее содержимое и отнесла к деревянной лохани, где была налита горячая вода для мытья посуды. Подтянув рукава платья, я уже собралась сама помыть тарелку, но Сурхэм, выдернув ее у меня из рук, буркнула:

— Сама помою. Платье испортишь.

Поджав губы, я отошла обратно к столу. Теперь уходить я не собиралась. Назрел разговор, и стоило его не откладывать. И раз уж Сурхэм сама дала мне повод, я уверенно произнесла:

— Я тебе не нравлюсь. Почему? — Женщина обернулась ко мне, но отвечать не спешила, и я продолжила: — Я не сделала тебе дурного, заветов Отца не нарушила, но ты смотришь на меня, как голодный рырх. Я хочу знать — почему.

Сурхэм обтерла руки о тряпицу, заткнутую за пояс ее платья, затем развернулась и неспешно подошла к столу. Она прищурилась, разглядывая меня, а потом спросила:

— Кто ты такая?

— Я — Ашити, дочь вещей Ашит, — с достоинством ответила я. — Я — дочь Белого Духа.

— У вещей не было дочери…

— Теперь есть.

— Откуда ты взялась? — Сурхэм уселась напротив.

— Из священных земель, — сказала я, глядя ей в глаза.

— Откуда ты взялась в священных землях?

— Спроси Отца, Сурхэм, о тех, кто приходит из его земель.

— Кто твои родители? Из какого ты тагана? — продолжила старуха свой допрос.

— Когда люди осмелятся захватить священную землю, тогда я назову тебе имена святотатцев. Но пока дети почитают обиталище Отца, я не назову тебе тагана.

— Кто твои родители, Ашити?

— Моя мать — вещая Ашит, мой Отец — Белый Дух. Мой дом — священные земли.

— Ты лжешь, Ашити, — уверенно ответила прислужница. — Твои глаза злены, как глаза пагчи. Твоя мать из дикого племени, а отец из тагана, или же наоборот. Но твоя кровь нечиста. Танияр одевает тебя, как кааншу, но твое место не здесь. Ты должна уйти.

Я откинулась на спинку стула и полюбопытствовала:

— А где твое место, Сурхэм? Где место женщины, забывшей заветы Отца?

— Я почитаю Отца, — с достоинством ответила она, и я подалась вперед:

— Тогда как ты можешь гнать гостя за порог? Разве же не велит Белый Дух привечать даже случайного путника, не то что званого гостя? Знаешь ли ты, Сурхэм, этот закон?

— Я заветы Белого Духа знаю…

— А знаешь ли ты, что каждый раз, когда нарушаешь Его завет, ты мостишь дорогу в земли Илгиза?

— Тьфу, — сплюнула прислужница. — Будь проклят Черный и каждый, кто обратит взор в его сторону.

— Но ты смотришь, Сурхэм, — ответила я. — Ты отказала гостю в гостеприимстве, ты усомнилась в словах шамана, ты презрела других детей Отца. Он любит каждое свое создание, а ты говоришь мне, что одни Его дети достойней других? Это камни в твоем пути, Сурхэм. Так стоит ли плевать на того, кто уже раскрыл тебе объятья? Черный слышит каждого, кто нарушает заветы его брата.

— Откуда тебе знать, пришлая?!

— Я — дочь Ашит! — повысив голос, отчеканила я. После улыбнулась и продолжила более мягко: — Сурхэм, что тревожит тебя? Скажи.

Я накрыла ладонью ее руку, лежавшую на столе, и женщина опустила на нее взгляд. После вновь посмотрела на меня и, убрав руку, встала со стула.

— Люди шепчутся, — сказала она, не глядя на меня. — Говорят, Танияр отвернулся от своих братьев и смотрит только на пришлую. Архам был силен только родней матери, теперь в Иртэгене у него силы прибавилось.

— Вот как… — задумчиво произнесла я. — Кто отвернулся от Танияра?

— Люди, — буркнула Сурхэм.

— Сколько глупых людей в Иртэгене? — спросила я, и женщина обернулась.

Я видела по выражению ее лица, что Сурхэм собирается возмутиться. Еще бы! Какая-то пришлая смеет толковать о разуме ее соотечественников — любимых детях Белого Духа! Усмехнувшись, я покачала головой:

— Рассуди сама. В тагане появилась женщина — всего одна женщина, Сурхэм. Не сотня ягиров из чужого тагана, не сам Илгиз, а всего лишь слабая женщина. И если мое появление напугало кого-то, то он или глупец, или видел свою корысть в Танияре. А отвернулся потому, что посчитал, будто выгода упущена. Такой человек опасен тем, что он обратит в свою веру глупцов. Ты послушала разговоры, Сурхэм, и уже готова изгнать меня, чтобы порадовать врагов Танияра.

— Ты хочешь сказать, что я глупа? — сурово вопросила женщина.

— Я хочу сказать, что умный не станет слушать вранье, — возразила я. — И другим не позволит. Ты лучше других знаешь, что происходит в этом доме. Разве ты видишь дурное?

— Не вижу, — проворчала Сурхэм.

— Так почему же ты слушаешь сплетни и веришь им, когда можешь их остановить? — спросила я. — И лучше назови тех, кто отвернулся от Танияра, чтобы он знал имена врагов, которые претворялись друзьями. И мы вознесем хвалу Отцу, что знаем в лицо каждого, кто никогда не был ему верен, а лишь искал в нем выгоду. А заодно поймем, сколько глупцов в Иртэгене. И тогда, кто знает, может, они снова поумнеют и не станут слушать лжецов и предателей.

Сурхэм вернулась на свой стул, вновь прищурилась, разглядывая меня, и вдруг усмехнулась:

— А ты хитрая, Ашити. Я поняла тебя.

— Тогда назови имена врагов Танияра, кто еще недавно называл себя его другом, — без улыбки попросила я. — Я хочу их знать.

— Тебя не станут слушать, ты — пришлая, — отмахнулась Сурхэм.

— Посмотрим, — я пожала плечами. — Только расскажи мне об иртэгенцах то, о чем молчит Танияр.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Слушай…

Этот разговор произошел два дня назад, а сегодня рядом со мной вышагивал саул. Мне даже стало любопытно, как отреагируют люди. Станет ли это для кого-то знаком, что мне можно доверять? Или же лжецы вывернут наизнанку то, что можно токовать только прямо? Норов саулов известен не только ягирам, но и всем жителям таганов. Оставалось дождаться сплетен от Сурхэм, которая после нашей беседы и последующих откровений, несла мне всё, что успела услышать и запомнить. Я собирала сведения, внимательно выслушивая обо всем, хоть о скандале в чужом семействе, хоть о порочащих нас с Танияром домыслах.

Однако в эту минуту я мало думала о врагах моего воина, пусть змеи дождутся своего часа. Омрачать светлый день я не хотела, потому шла, гордо вздернув подбородок. Поглядывала на Ветра и мне казалось, что он разделяет мои чувства, до того он казался важным. Настоящий благородный господин, полный собственного достоинства. Да и Танияр мало чем от нас отличался. По улицам Иртэгена шел настоящий алдар, не спешивший улыбаться зевакам. Еще бы Ашит была с нами, и поселение бы пало в великом трепете к нашим ногам.