"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22

– Вот! – воскликнула Сурук, толкнув мужа локтем в бок. Тот охнул и потер ушибленное место. – А я говорила! Говорила, что должен отдать нам детеныша! Мгиза наша? Наша. И мгизанчи тоже наш. Слыхал, Алчун, что тебе сама каанша сказала? Отдавай!

– Не отдам, – насупился тот.

– Почему? – спросила я.

– Так ведь брат мой в разорении, – вновь заговорил Мингис. – Меккер и Сурук не желают помочь его горю, вот Алчун и оставил себе мгизанчи. Это плата, уважаемая Ашити.

– Хороша плата, – хмыкнула Сурук. – Мгизанчи за пучок травы. Да и трава-то, тьфу. У меня такой полон огород. А мгиз – это мгиз…

– Я готова вынести свое решение, – вновь хлопнув по столу ладонью, провозгласила я. – Мгизанчи должен быть возвращен Меккеру.

– Так… – вскинул голову Алчун, но я вскинула руку, и он замолчал.

– Меккер же должен восстановить разрушения, которые учинила его мгиза. Потоптанный урожай тоже должен быть возмещен натурально, то есть Меккер отдаст часть созревших посевов Алчуну или же их стоимость, которая будет определена мною по стоимости схожих трав на курзыме. Что выбираешь, Меккер?

– Да дам я им то, что вытоптала мгиза, – фыркнула Сурук вместо мужа.

– Я поставлю забор, – произнес Меккер и с укоризной взглянул на супругу: – Я же говорил тебе, что надо поставить.

– Как отдаст мгизанчи, так и поставишь, – едко ответила та.

– Быть по сему, – подвела я итог и спросила: – Слышали ли меня танхыны?

– Слышали, – с готовностью ответила за себя и за Юглуса Сурхэм. – Всё слышали.

Алчун и Мингис переглянулись. Брови брата с обожженным лицом еще больше съехались к переносице, и «лис» поспешил заговорить:

– Велика мудрость твоя, каанша, только разве же это…

– Мгизанчи возвращается к своей матери, – повторила я, понимая, что вертлявый братец пытается помочь присвоить детеныша мгиза. Еще бы! Пучок петрушки или теленок (выражаясь привычным для меня языком)? Конечно же, теленок, который еще и достался даром! Игра была вовсе не тонка, а потому не стоило затягивать это дело. – Более споров слышать не хочу. Юглус.

Мой телохранитель усмехнулся и подтолкнул ушлого Мингиса с братом к выходу. Сурук поклонилась, благодаря за исход дела в их пользу. После задрала подбородок и вышла из кабинета с видом победителя. Меккер задержался. Он обернулся ко мне, опять зарумянился и с умиленным вздохом произнес:

– Ох и хороша же ты, уважаемая Ашити…

– Меккер! – рявкнули из-за двери.

– Ой, – вздрогнул дамский угодник и поспешил за женой.

Мы с Сурхэм проводили их взглядом, после переглянулись, и я усмехнулась, а прислужница покачала головой:

– Ой и бессовестные. Мингис известный плут. Ишь чего удумали с братом, мгизанчи присвоить за так. Еще и к тебе пришли, совсем совести нет.

– Он решил, что с женщиной договориться проще, – ответила я с улыбкой. – Красивых слов скажет, польстит, и маленький мгиз на дворе у Алчуна жить останется.

– Нашел кому песни петь, – хмыкнула Сурхэм. Она покачала головой и направилась к выходу. – Пойду погляжу, как твое слово чтят. Я им, – и, погрозив в дверь кулаком, прислужница поспешила на продолжение представления.

– Сходи, потом расскажешь, – ответила я.

– Всё расскажу, – заверила меня Сурхэм уже из-за двери, а потом и вовсе покинула дом.

Я обвела взглядом свои ларцы со свитками, остановила его на том, где висела табличка «Законодательство и право», вздохнула и сама покинула кабинет. Надо было заняться иными намеченными делами.

Глава 11

– Он ушел с матерью.

Я оторвала взгляд от свитка и перевела его на байчи-ягира. Эгчен стоял на пороге кабинета, и, о ком говорит правая рука каана, было понятно и без лишних пояснений. Архам не оставил мать, и они вошли в Каменный лес, как мы и подозревали. Отложив то, чем занималась, я сделала приглашающий жест, и мужчина прошел к стулу для посетителей. Он опустился на него, мгновение молчал, но вдруг ударил по столу кулаком.

– Все-таки ушел! – рявкнул байчи, обнажив чувства, о которых я не подозревала. – Он выбрал врага, – уже спокойно, но мрачно продолжил Эгчен. – Всегда выбирал. Нам не надо было слушать Танияра, надо было сразу убить его и эту тварь Селек.

– Танияр дал брату выбор, – мягко заметила я.

– Зачем? – Эгчен посмотрел на меня хмурым взглядом. – Мы оставили предателю жизнь, и теперь он вернется с илгизитами, чтобы забрать назад челык и таган. А потом отдаст таган поганым отступникам. Его надо было убить, – безапелляционно подвел итог байчи.

– Ты сомневаешься в своих силах, Эгчен? – спросила я. – Или же думаешь, что Илгиз и его прихвостни сильней верных детей Белого Духа? А может, ты усомнился в своем каане? – Он ответил мне возмущенным взглядом.

Ягиры не боялись драк. В них взращивали презрение к боли и смерти. Умереть в бою – это славная и почетная участь, такова была их мораль. Воины всегда были готовы к сражениям, но жизнь ценили и умирать не спешили. Однако и страха перед возможным концом не испытывали, уверенные в том, что после гибели сам Ягтыгур укажет путь храбрецам в Белую долину, где славные предки встретят их и примут как равных. Это была честь, великая честь, которая выпадала не каждому.

Вообще верования тагайни о посмертии были любопытны. В Белую долину отправлялись все души, но тем, кто ничем себя не прославил, Отец давал право прожить новую жизнь, чтобы показать себя. И этих жизней могло быть великое множество, пока человек наконец не прославит свое имя. Вот тогда ему доставалась великая честь – остаться в Белой долине вместе с пращурами.

Те, кто жил на Священной земле, обладали правом видеть духов, говорить с ними и даже заводить дружбу. Сам Создатель выходил к своим детям и вел с ними беседы. Ашит говорила, что своим любимцам Отец дарит силу, и тогда они могут приходить в мир живых по собственному желанию и помогать тем, кого посчитают достойными своей помощи. Так душа воина могла вселиться в тело ягира, и тогда в бою он становился неуязвим. Возможности такого духа не столь велики, как те, что даровал Ягтыгур, выбиравший своего любимца, но душа пращура оберегала носителя и даровала больше силы и ловкости.

Впрочем, подобное подспорье мог получить не только ягир, но и люди, имевшие иные занятия. Так что встать в один ряд с духами было честью, а получить ее мог лишь достойнейший. И потому воины свято верили, что всем им уготовано местечко в Белой долине. Кто, как не они, могли заслужить такую награду отвагой и верностью? Именно поэтому Эгчен сейчас глядел на меня с возмущением, но я задала следующий вопрос, намеренно вызывая еще большее негодование:

– Ты боишься, байчи?

– Чего мне бояться, каанша?! – прогрохотал Эгчен, и я улыбнулась: