"Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31
Шрифт:
– Полковник ФСБ Александр Фирсов говорит. Срочно ко мне в отдел!
– Вы же вроде как в отпуске.
– Меня срочно вызвали. Так что бегом сюда… нет, я машину сейчас пришлю. Жди!
Вошла Олеся. Она молчала: все поняла без лишних пояснений. Только удивленно вскинула брови, когда Максим переложил из рюкзака во внутренний карман куртки пистолет ТТ с золотой дарственной надписью на затворе.
– Отдам хозяину. Мне он без надобности. Таких у меня еще две штуки лежит. Они же не стреляют… в аномалиях.
Вновь зазвонил телефон.
– Спускайся!
Максим вышел на улицу. Черный внедорожник стоял у подъезда. Максим забрался на переднее сиденье. Всю дорогу он разглядывал прохожих и думал, что любой из них может оказаться его врагом – агентом по кличке Болт.
Спустя двадцать минут Максим поднялся в хорошо знакомый кабинет с массивным полированным столом.
– Мне уже обо всем доложили, - сказал Фирсов вместо приветствия, указывая на кресло. – И об исчезновении воспитанника, и о вашем походе. Теперь я хочу знать подробности.
Максим сел в кресло, сунул руку во внутренний карман куртки, достал и положил на стол наградной ТТ.
– Это вам от меня подарок. Из последнего похода.
Фирсов с равнодушным видом щелкнул выключателем настольной лампы и взял пистолет. Но Максим почувствовал, что внутри полковника разгораются радость и любопытство. Значит, и у особистов есть эмоции.
– Мой дед действительно погиб во время войны где-то на Кубани, - задумчиво произнес Фирсов. – Пропал без вести. Кто-то пустил слух, что он сдался в плен. Выкладывай.
Максим рассказал обо всем с самого начала и до конца в мельчайших подробностях. Он умолчал лишь о встрече с группой Церпицкого, и, конечно, ни словом не обмолвился о том, что лично повинен в гибели достойного предка полковника. Пока он говорил, за окном окончательно стемнело. В кабинете наступил сумрак. Единственным источником света оставалась настольная лампа. Максим глянул на часы: была половина двенадцатого ночи.
– Дворец Советов в Москве? Лермонтов вместо Пушкина? Не знай я тебя, подумал бы, что ты бредишь и вызвал скорую психиатрическую помощь, - с неожиданным дружелюбием в голосе и равнодушием в сердце сказал полковник. – Что ж, благодарю. Я рад, что мой дед – герой, а не предатель. Свободен.
Фирсов открыл ящик стола и положил туда дедовский ТТ. Краем глаза Максим заметил внутри бесшумный пистолет «Гроза». Значит, Фирсов его так и не сдал начальству?
– Меня отвезут? Маршрутки уже не ходят, - робко, боясь вспышки гнева, спросил Максим.
– Да. Я распоряжусь. Ступай.
Выходя из кабинета, Максим вдруг почувствовал, что Фирсов ему не верит. Он сунул руку в карман штанов и нащупал дерринджер. Можно, конечно, прямо сейчас застрелить полковника и даже, пользуясь «особыми способностями», уйти безнаказанным, но что потом?
Интерлюдия 2. Тени прошлого. Глава 27. Тракторист
Максим с гордостью выложил на стол запаянную в пластик карточку – удостоверение тракториста-машиниста:
– Сдал! На отлично! И теорию, и вождение.
– Что-то быстро. Всего месяц прошел.
– Полтора. Я же учился только на гусеничный трактор. Поэтому так быстро и
получилось. Но ведь есть результат!– Значит, надо это отпраздновать! – Олеся открыла холодильник. Там, на верхней полке, лежал большой торт-тирамису. – Не зря готовилась.
Максим сел за стол. Олеся быстро нарезала торт и устроилась на диване, посадив маленького Антошку на колени. Ребенок улыбался и пускал слюни, глядя, как отец за обе щеки уминает уже третий кусок.
Когда же чашки и блюдца опустели, Олеся взяла Максима за руку и спросила, глядя в глаза:
– Скажи, тебе это для Зоны нужно?
Максим вздрогнул, сжался и не удержался от шутки:
– Да. Я точно не собираюсь повторить подвиг Марвина Химейера. Не собираюсь сносить город бульдозером. Это все для Зоны.
Врать жене он не смог.
– Спасибо за честность. Что ж. Так тому и быть.
Максим вцепился Олесе в запястье:
– Как ты сказала? Это песня есть такая в моей «ковбойской» игре. Прямо так и называется: «Так тому и быть». Она звучит, когда герой скачет к месту последней битвы. Мы строим храм, только чтобы сжечь…
Олеся не ответила ничего, но Максим вдруг почувствовал ее боль. Отпустил руку жены и увидел на ней следы от пальцев.
– Ну вот. Теперь меня обвинят в домашнем насилии.
– А я бы хотела, чтобы эти синяки остались у меня на всю жизнь. Они ведь от тебя?
Олеся подула на руку, кровоподтеки посветлели и через минуту пропали. На их месте темнели почти незаметные царапины от ногтей.
Максим и Олеся коснулись друг друга лбами, потерлись носами друг об друга. Губы их соприкоснулись…
Вдруг отчаянно заверещал дверной звонок. Антошка, сидевший на коленях у матери, скуксился и заплакал. Олеся взяла его на руки, встала и отошла к окну. Максим бросился в коридор. Он точно знал, кто стоит за дверью, но все равно отступил, увидев Георгия Олеговича – своего бывшего тестя. Отца Алины – первой жены.
На первый взгляд Георгий Олегович казался во всем средним: средний рост, телосложение, талия и плечи. Даже лысина на его макушке и то выглядела средней. Но лицо его – угрюмое, плоское, с коротким приплюснутым носом и вечно опущенными уголками губ, давало понять: этот человек возражений не терпит. Оно не обманывало: когда-то Георгий Олегович был бандитом, но позже стал успешным предпринимателем, почти олигархом. Правда, до списков Форбс он так и не добрался. Максим всегда побаивался тестя, а теперь и ему и вовсе стало не по себе.
– Что вам нужно? – пролепетал он.
– Для начала – здравствуй, - Георгий Олегович протянул руку.
Максим робко пожал ее:
– Здравствуйте. Я думал, вы меня бить будете.
– За что? – в голосе бывшего тестя послышалось изумление.
– За Алю. Мы же с ней разошлись.
Георгий Олегович расхохотался:
– Вот буду я еще вмешиваться в дела моей непутевой дщери. Сошлись – разошлись. Мне-то какая забота?
– Тогда зачем вы здесь? Что вам от меня нужно?
– Может, я зайду? Перетереть надо… то есть, поговорить. Я же культурный теперь.