"Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31

– Что это? Что это такое?

– Вычислительная машина. Карманная. Мы называем ее «микрокалькулятор». Графический, программируемый. У этого аппарата не Бог весть какие характеристики – все-таки одна из самых дешевых моделей, но все равно он заткнет за пояс и «Урал», и «Стрелу» вместе взятых. Еще можно БЭСМ добавить в этот список.

– Можно… посмотреть?

– Пожалуйста.

Таня несколько минут нажимала на клавиши калькулятора, потом перевернула машинку и посмотрела дату и страну изготовления.

– Я так и думала. Ты – пришелец из будущего.

– У нас это называют «попаданец». Или «засланец», если кого-то отправляют в прошлое намеренно.

– Расскажи мне, что нас ждет?

Максим притворно воздел руки к небу:

– Опять двадцать пять. Как только ни провалишься в прошлое, так все спрашивают, что там дальше. Ну, тогда распусти уши пошире.

Четверть часа Максим рассказывал о компьютерах, цифровых технологиях, видеоиграх, искусственном интеллекте, интернете и мультимедиа. Свою речь он закончил издевательской тирадой:

– Прикинь? Миллиарды операций в секунду используются для того, чтобы посмотреть видео с кошечками. Но лучше кошечки, чем блок наведения термоядерной ракеты или боевые дроны. От последних я и бежал в прошлое.

Таня внимательно слушала, ни разу не перебив Максима. Правда, под конец его речи она не выдержала и спросила, недоверчиво подняв правую бровь:

– Смартфоны? Гигабайты картинок в кармане? Фотоаппараты без пленки? Все это захватывает. Напоминает слегка научную фантастику. Не поверила бы, если бы у меня на столе не лежал сейчас твой калькулятор. Но я не это хотела узнать. Скажи мне только: мы коммунизм построили?

Максим запнулся. Несколько секунд он смотрел на Таню, потом осторожно сказал:

– Нет. Советский Союз развалился в девяносто первом.

– Почему?

– Не знаю. Никогда не интересовался, - Максим постарался увести разговор в сторону от щекотливой темы. – Так мы начнем расчеты, как состоятельные кроты, или нет? Я не очень хороший программист, но постараюсь сделать все, что могу. Давай сюда формулы и таблицы!

Таня вытянула из папки два желтых листа бумаги с отпечатанными на машинке буквами и математическими знаками. Пятнадцать минут Максим, пыхтя, корпел над программой. Пришлось изрядно потрудиться – у него даже выступила на лбу испарина. Но уже после тестового прогона дело пошло очень быстро.

Получив первые результаты за несколько секунд, Таня захлопала в ладоши:

– Вот это да! «Урал» бы час думал!

– И сожрал бы кучу электричества.

До вечера удалось выполнить всю работу, которую Таня взяла домой.

– Завтра я еще принесу! Поможешь?

– Разумеется. У меня есть деловое предложение. Учись сама составлять программы. Тогда ты будешь работать, а я валяться на диване…

– И зачитывать цифры, пока я буду их вводить. Но это завтра. А сегодня надо ужинать и спать.

Таня быстро выучилась программированию – сказались навыки работы на «Урале». В конце концов она отпросилась с работы, принесла целую груду бумаг и несколько дней не вылезала из-за стола. Максим валялся на ее постели, готовый в любую секунду схватить лист бумаги и диктовать данные, заранее приготовленные для расчетов.

За день до Нового года Таня перепроверила результаты и с радостью и одновременно смятением на лице объявила:

– Он был прав!

– Кто?

– Академик Капица. Петр Леонидович. Мы действительно можем упаковать пространство. Для этого не нужно много энергии. А с определенного значения свертка начнет поддерживать сама себя. Я уже передала большую часть наработок прикладникам. Пусть занимаются. Может, нам и удастся спасти Советский Союз.

Максим схватился за голову:

– Так вот для чего Зона меня берегла! – в ужасе прошептал он. – Это же я, вернее, мы с тобой ее создали!

Но Таня уже ушла готовить чай.

Глава 32. Поспешное бегство

Тридцать первого декабря в пятьдесят восьмом году двадцатого века граждане СССР не сидели перед телевизором – передачи заканчивались рано, а «Голубой огонек» еще не придумали. До первого новогоднего поздравления генерального секретаря и вовсе оставалось одиннадцать лет. Праздник отмечали по-разному. Кто-то ел оливье, кто-то пил вино или что покрепче. Кто-то бахал в доме хлопушками. Кто-то уходил гулять.

Еще до Нового года через пустырь проложили дорожку и повесили на столбах фонари. Да и сам пустырь уже не был темным и страшным местом – там, где Максим когда-то выручил Таню из беды, ударными темпами возводили двухэтажный универсальный магазин. Зачем его строили ровно на полпути между вокзалом и собственно поселком, так и осталось неизвестным.

Максим и Таня добрались до станции. Они долго стояли на платформе, держась за руки и глядя на проезжающие поезда.

– Пять минут до Нового года, - Таня посмотрела на часы и вытащила из-под куртки бенгальские огни. – Сейчас будем зажигать. А потом пойдем пить шампанское.

Максим вяло мотнул головой:

– Мне нельзя. Запрещено. Не имею права.

– Зануда ты! Но я уважаю твой выбор. Есть лимонад.

– Это другое дело, - Максим чиркнул спичкой и поджег два бенгальских огня. – Вот и новый год. Пятьдесят девятый. Не думал, что доживу.

Таня рассмеялась. Несколько минут они, как дети, носились вдоль платформы и размахивали искрящимися светлячками. Когда пламя угасло, Максим воткнул раскаленный стержень в снег, расчехлил фотоаппарат и несколько раз сфотографировал улыбающуюся, раскрасневшуюся подругу.

– А знаешь, я бы вышла за тебя замуж, не будь ты попаданцем, - полушутливо-полусерьезно сказала Таня.

Она явно кокетничала, но Максим не принял игру. Более того, он внутренне содрогнулся при мысли о вечной жизни в прошлом.

– Не стоит, пожалуй. Кто знает, к каким последствиям это приведет? Я все-таки «продукт» другой эпохи. Пойдем лучше назад.

Дома, в традиционном тазике, ждал оливье. Максим положил себе целую тарелку и сел у кое-как наряженной елки.

– Что-то вам мало выходных дают, - сказал он, глядя Тане прямо в глаза. – Только первого января гуляете. А потом снова на работу. Как на праздник.

– У вас в будущем по-другому?

– Десять дней каникулы. Кому-то хорошо, а кому-то плохо. В больницах только дежурные врачи.

– После твоих слов о распаде СССР я уже ничему не удивляюсь.

– Зато я удивляюсь всему и не понимаю, насколько я здесь застрял. Жду какой-нибудь знак, но пока что-то глухо. Может, сегодня что-нибудь случится? Новый год все-таки. Хочется чуда. Хорошего чуда, разумеется.

Но в новогоднюю ночь так ничего и не произошло. Советская жизнь шла своим чередом.