"Фантастика 2024-176". Компиляция. Книги 1-26

Кощей глянул так, что Василиса окончательно оробела. Ей показалось, он сейчас закричит на нее, но вместо этого он снова перевел взгляд на Марло и провел ладонью по его голове.

– Да, – согласился он отчего-то обреченно. – Я колдун.

А потом тяжело встал и взял на руки тело собаки. Василиса подумала, что пес должен весить немало, но Кощей, кажется, этого даже не почувствовал.

– Возьми плед, – сказал он, кивнув на диван.

Плед был хороший, новый. Но она не стала спорить.

Зимний лес – мертвое место. Место покоя. Вдоль застывшей реки тянулась дорога, они проехали по ней с десяток километров, потом Кощей свернул в лес, проехал еще немного, вышел из джипа, достал тело пса из багажника и пошел вглубь леса, не закрыв машину и не обращая внимания на сугробы. Василиса поплелась за ним, то и дело проваливаясь в снег и увязая в нем. Но стоило ей решить, что эта пытка никогда не кончится, а Кощей сошел с ума, как он остановился, огляделся и положил Марло на снег.

– Он любил здесь гулять, – сказал он, возможно, самому себе.

Кощей развел руки, держа их ладонями вниз. И прямоугольник снега возле Василисы полыхнул алым. От неожиданности она судорожно вдохнула и отшатнулась.

– Не бойся, – отстраненно произнес Кощей. – Власть над огнем была моей первой способностью. Я владею ею в совершенстве. Ты в безопасности.

Снег быстро таял, сдаваясь под натиском пламени, под ним показалась прошлогодняя трава, но и она занялась и сгорела. А вот теперь горела земля. Василиса помнила этот запах: так пахли поля, которые жгли перед тем, как оставить их на год под паром. Это был запах из детства, давно забытый, – хорошее, но такое неуместное сейчас воспоминание.

Когда земля оттаяла, Кощей застыл. Он смотрел на выгоревший прямоугольник и отчего-то не спешил продолжать начатое. Василиса подумала, что если Кощей смог заставить пылать снег, то он вполне мог бы сжечь Марло, не складывая под ним погребального костра. Можно было бы просто подложить под собаку плед, чтобы не класть ее на голую землю. А потом поняла.

Сжигать – это долго. Сжигать – это запах и звук. А такой костер, чтобы перекрыть их, они тут не разведут. И вряд ли Кощей собирался уйти до того, как все закончится. И судя по всему, сейчас он просто пытался найти в себе силы, чтобы вынести это испытание. Должно быть, поэтому он и пользовался услугами неведомой ей службы. А она просто не оставила ему выбора. Что же она наделала…

В воздухе чувствовалось растущее напряжение, словно перед бурей. Это было нехорошее, злое напряжение. Василисе вспомнились рассказы о сорвавшихся колдунах и ведьмах и о страшных последствиях этих срывов. Но разве мог сорваться Кощей?

Ей не хотелось проверять.

– Можно похоронить, – робко подала голос она. – Упокоить в земле. И по весне его тело превратится в цветы и траву.

Кощей не посмотрел на нее и не ответил. Но спустя несколько секунд снова поднял руки, и, повинуясь его воле, тяжело поднялся большой земляной ком, оставив яму. Кощей отложил землю в сторону, принял из рук Василисы плед и аккуратно постелил его на дно. В последний раз взял Марло на руки и спустил его в яму. Посидел на корточках немного, глядя на пса, который еще вчера ночью беспокойно ворочался на подстилке в его спальне, мешая спать. А затем завернул тело в плед и выпрямился.

– Покойся с миром, – сказал он.

Взял немного земли и кинул на плед. Василиса повторила за ним. А потом он единым махом засыпал яму обратно и утрамбовал, совершив резкий пас ладонями, словно припечатывая воздух. С реки подул пронизывающий ветер. Василиса пожалела, что сейчас день, а не ночь. Ночью она смогла бы вырастить на могиле цветок. Но недалеко росла рябина. Она отошла к ней, сломала ветку, вернулась и аккуратно положила ее сверху на землю, на которую ветер уже успел намести тонкий слой снега. Алые ягоды на белом напоминали капли крови. Где-то вдалеке застучал о дерево дятел, с ветки сорвалась снежная шапка и упала с легким хлопком. Василиса перевела взгляд на Кощея. Он не мигая смотрел на могилу и выглядел так, будто там, в земле, осталось последнее родное ему существо и он не собирается никуда от него уходить. Никогда.

И тогда, повинуясь порыву, Василиса взяла его за руку.

– Я с тобой, – шепнула она.

Кощей отмер. Посмотрел на их сомкнутые ладони, и взгляд его стал удивленным и каким-то недоверчивым. Однако не отпустил. Сжал сильнее.

Назад они ехали в полном молчании.

– Пойдем, – сказал Кощей, когда они въехали в ворота, – напою тебя чаем. Ты, наверное, замерзла. А потом отвезу в Контору.

Василиса кивнула, хотя и чувствовала, что надо отказаться. Неловкость, возникшая между ними, стоило им расцепить руки, только нарастала. На кухне она тоже не стала меньше. Василиса уткнулась в поставленную перед ней чашку. На дне танцевали чаинки, но не спешили складываться в узор. Впрочем, гадания Василисе никогда не давались. Даже в юности, когда она вместе со всеми пыталась колядовать, выходило что-то странное.

И тут Василиса поняла, что если она сейчас не вручит ему свой подарок, то, возможно, не вручит уже никогда. Баюн обещал найти им других напарников после Нового года. А это значит, повода встретиться с Кощеем у нее не останется. Момент был хуже некуда, но она не могла не отблагодарить его.

– Сейчас вернусь, – пообещала Василиса, встала из-за стола и пошла в коридор.

Нашла во внутреннем кармане пуховика сверток и подумала, что он оформлен совсем просто.

Наверное, все это было глупо и зря она это затеяла. Но она знала: если отступит сейчас – никогда себя не простит. Поэтому вернулась на кухню, бесконечно смущаясь, положила сверток перед хозяином дома и окончательно устыдилась за зеленую ленточку.

– Что это? – нахмурился Кощей.

– Это тебе, – выдавила Василиса. – Я знаю, это не мое дело, но ты дважды спас мне жизнь, и мне хотелось отблагодарить тебя. Так что… с Новым годом…

Кощей бросил на нее еще один недоверчивый взгляд, развязал ленту и раскрыл сверток. На холсте лежали, переливаясь серебром, два плетеных браслета.

– Это лунная пряжа, – быстро пояснила Василиса, пока он не успел задать вопрос. – Она снимает боль. Любую. Прости, что лезу не в свое дело, но я не смогла придумать ничего другого. Мне почему-то показалось, что это хорошая идея, но, наверное, я ошиблась, и сейчас я уже так не думаю… – сбивчиво закончила она и уставилась в столешницу.

– Ну почему же, – вздохнул Кощей.

И сделал то, чего она никак не ожидала: взял браслеты и надел их. Плетение само собой утянулось под размер запястий и почти слилось по цвету со светлой кожей. Кощей покрутил руками, разглядывая их. Василиса не смогла расшифровать выражение его лица.

– Даже не проверишь? – удивленно спросила она.

– Проклясть меня в благодарность… – усмехнулся Кощей. – Прекрати, ты на такое не способна. Да и потом, я уже говорил… проклятьем больше, проклятьем меньше… Что в них еще?

Василиса пожала плечами и честно ответила:

– Ничего. Только лунный свет.

Кощей снова странно взглянул на нее, и Василиса ощутила, что начинает уставать от этой недосказанности.

– Правда, – нахмурилась она. – Я больше ничего не вплетала.

– Как скажешь, – не стал спорить он. – Что ж, это чудесный подарок… Спасибо?

В его интонации проскользнул вопрос, словно он не был уверен, как именно стоит благодарить. Василиса подумала, что ему, наверное, давно никто ничего не дарил.