"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Те начали занимать места так, чтобы левой рукой обязательно за что-то держаться. В правых они сжимали тесаки, кинжалы, лёгкие арбалеты. Пран Гуалто знал, на остальных кораблях браккарцев сейчас происходит то же самое. Адмирал Жильон поставил предельно простую задачу — вплавь добраться до пиратской флотилии, устранить вахтенных, закрыть во внутренних помещениях спящую команду и подать сигнал затаившимся в шхерах галерам. С этой целью отобрали полсотни самых лучших пловцов. Они, рискуя жизнями, преодолели морскую лигу — вода летом даже ночью оставалась тёплой, но всегда существовала опасность нападения акул — и бесшумно вскарабкались на суда. Замысел удался на всех пяти каракках, судя по тому, что Гуалто не слышал ни выстрелов, ни звона клинков. Теперь дело за адмиралом.
Пристально
Услышав стук, далеко разносящийся над водной гладью, забеспокоились браккарцы. Забегали, закричали, попытались поднять люк.
Лейтенант улыбнулся. Пусть подёргаются напоследок. Это даже приятно осознавать, что враг принял смерть не сонным, а вполне понимая, что к чему. Месть сладка лишь в том случае, когда даёшь знать, за что ты мстишь. Но и нельзя допустить, чтобы пираты помешали её осуществлению. Поэтому, когда дверь, ведущая из квартердека приотворилась и в щели появилась рука, пран Гуалто кивнул и ближайший к надстройке моряк — сержант Пенто — рубанул по ней палашом.
А галеры всё приближались. Вот уже стал различим скрип уключин и хриплый голос комита[1], ведущего отсчёт на ближайшем судна.
Ещё несколько мгновений…
Лейтенант напрягся.
Удар!
С треском и грохотом тараны галер врезались в обшивку каракки.
Пиратский корабль содрогнулся и застонал. Судорога пробежала по палубе.
Сломалась фор-стеньга и завалилась набок, повиснув на такелаже.
— Уходим! — скомандовал Гуалто, отпуская ванты, за которые придерживался, чтобы не покатиться кувырком.
Каракке оставалось «жить» очень недолго.
Один за другим матросы из абордажной команды перепрыгивали через фальшборт и спускались на галеру. Лейтенант последним покинул раненое судно, прислушиваясь, как неподалеку таранили остальные пиратские корабли. Так и задумано, не уйдёт ни один. Смерть за смерть, кровь за кровь.
Атакой флагманской галеры под названием «Беспощадная» руководил сам адмирал Жильон альт Рамирез. Когда прян Гуалто доложил о выполнении боевой задачи, командующий хлопнул его по обтянутому мокрой рубахой плечу. Махнул комиту, одними губами произнёс:
— Табань.
Горластый комит, а других на эту службу не брали, зычно выкрикнул:
— Табань!!!!
Гребцы с натугой налегли на вёсла. Обе галеры поползли назад, медленно высвобождая тараны. В проломы хлынула вода. Каракка накренилась. Внутри закричали обречённые на смерть пираты. Они отчаянно не хотели тонуть и, когда «Беспощадная» отошла на десяток морских саженей, выломали люки и двери из фордека.
Корабль медленно уходил под воду, палуба стояла под углом и с борта галеры было хорошо видно, как браккарцы ринулись к фальшборту, намереваясь спрыгнуть и спасться плавь.
— Огонь! — скомандовал адмирал.
Рявкнули погонные пушки[2] галеры, заряженные мелкими кусками железа — гвозди, костыли, обрезки от крепежа, обломки подков. Смерч шрапнели пронёсся по палубе пиратского корабля, выкашивая орущих людей, будто косой.
А комендоры кинулись перезаряжать орудия.
— Огонь!
Снова залп.
Вдалеке грохотали пушки других галер.
Крики раненых и стоны умирающих плыли над водной гладью.
С грохотом развалилась пополам дальняя каракка и ушла на дно, выбросив огромный пузырь воздуха. Ближняя таки опрокинулась килем вверх и медленно погружалась.
Трагерцы терпеливо дожидались, когда же все пиратские корабли пойдут на дно. Пушки, конечно же, жалко. Но можно попытаться позже вытащить их. Хороший ныряльщик может достать дна на глубине десяток саженей. Это не легко, но возможно. Тогда поднять пушку с помощью брашпиля. Шестифунтовую[3] пушку точно вытащат. Вот с двенадцатифунтовой или тяжелее придётся помучаться. Разве что
двумя галерами браться поднимать. Но их использовать можно лишь как береговую артиллерию — для усиления фортов обороны. Гребные суда тяжёлые орудия не несут. Через какое-то время на поверхности остались лишь обломки рангоута, бочонки, корзины, расщеплённые доски обшивки. Кое-где среди этого мусора мелькали головы наиболее упрямых браккарцев, не желавших тонуть с остальными.— Вы славно потрудились! — воскликнул Жильон альт Рамирез, обращаясь к команде.
— Слава! — грянули в ответ матросы и офицеры. — Слава адмиралу!
— Всех пиратов добить. Лейтенант Гуалто!
— Слушаю, мой адмирал!
— Передайте распоряжение всем капитанам — спустить по две шлюпки с каждой галеры. Ни одного живого браккарца в наших водах.
— Будет исполнено, — поклонился лейтенант.
Шлюпки вернулись в калвосские шхеры только под утро. Уставший, но довольный пран Гуалто альт Кирано доложил адмиралу, что приказ исполнен в точности.
Над Трагерой занимался новый день.
[1] Комит — младший офицерский чин в галерном флоте. Человек, командующий гребцами.
[2] Погонные пушки — судовые орудия, установленные параллельно продольной оси корабля, в отличие от основных, которые располагались перпендикулярно оси.
[3] Шестифунтовыми пушки называются по массе ядра. Само орудие весило приблизительно в сто раз больше.
Глава 1, ч. 1
Все пять дней, предшествовавшие возвращению его величества, Ланс не знал куда деваться от забот Дар-Виллы и лекаря Тер-Реуса. С утра до вечера его пичкали горькими настоями, отварами коры и толчёными травами. Бровастый мучитель ежедневно менял повязки, проверял швы, смазывал их какой-то отвратительно смердящей гадостью, похожей больше на дёготь, чем на лекарственное средство. Проверял, чтобы, не приведи Вседержитель, раны не воспалились и не загнили. Его всякий раз сопровождала Дар-Вилла, превращая жизнь Ланса в мучение своими бесконечными нравоучениями и упрёками. Первые два дня он молчал, полагая, что и без того обязан шпионке за кинжал, которым убил Ак-Нарта, а потом начал огрызаться. Ну, почему его можно постоянно тыкать какими-то промахами — хоть мелкими, хоть крупными? Его промахи — это только его промахи. Он никого никогда не просил спасать себя, вытаскивать из стычек или из тюрем. Один раз попросил кинжал, чтобы было что держать в левой руке во время дуэли и по счастливой случайности убил противника именно им, поскольку клинок шпаги оказался из дрянной непрочной стали. И это даёт шпионке право пилить его? \
К сожалению, ничего к чему хорошему его попытки сопротивления не привели. Впрочем, так обычно и бывает, когда мужчина пытается спорить с женщиной. На одно его слово находится в ответ три, на ровном месте возникают обвинения, о которых раньше и речи не шло, в конце концов начинаешь чувствовать себя виноватым во всех грехах, установленным Священным Писанием и ещё в паре-тройке, которые Вседержитель по недосмотру пропустил. К концу третьего дня альт Грегор узнал, что он не только неосмотрителен и неблагодарен, но ещё и мелочен, склонен сваливать собственные ошибки на других и неспособен к подлинно мужскому поступку. После этого менестрель оставил попытки сопротивления, терпеливо принимая как снадобья, которые подсовывал ему Тер-Реус, так и бесконечные словоизлияния Дар-Вилла. Должно быть святые и великомученики с таким же смирением принимали оскорбления от язычников и гонения от сильных мира сего.
Снарр тоже принял посильное участие в издевательствах над менестрелем, служа ему с таким рвением, что иной раз становилось непонятно — обычный ли человек Ланс альт Грегор, только слегка раненый на дуэли, или немощный калека, неспособный поднести ложку с кашей-размазнёй ко рту? Он не давал ему и шагу ступить, даже к ночному горшку пытался водить под локоток, пока Ланс не зарычал на него, как разбуженный посреди зимы медведь. Мальчишка поумерил пыл, но продолжал обхаживать раненого. Просто теперь старался делать это не в открытую, а исподтишка.