"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
А тем временем, желудок всё сильнее напоминал о себе. Размышлениями и чтением стихов сыт не будешь. Сколько длилось действие яда? Сутки? Двое? Трое? Судя по звериному голоду, не меньше, а то и больше. Пора бы уже и покормить его, ведь уморить пленника задолго до встречи с княгиней Зохрой, явно не входит в планы капитана Махтуна. Какая ей радость от мёртвого менестреля?
Скрипнул засов и Ланс вскочил на ноги прежде, чем дверь открылась.
Он ожидал увидеть одного из голлоанцев, но на пороге каюты стоял капитан Махтун алла Авгыз. Лицо его выражало глубокую озабоченность и тревогу.
— Пираты? Кракен? Морские демоны? Шторм? — спросил менестрель,
— Нет, — покачал головой пран Махтун.
— Так почему же я должен лицезреть ваши грустные усы и тоскующие брови? Я предпочитаю плотный завтрак. Ну, или хоть какой-нибудь завтрак. Иначе скоро начну бросаться на людей.
— Погоня, пран Ланс.
— Погоня? Правда? Да что вы говорите? Неужели браккарская?
— Браккарская.
— Подумать только! Кто бы мог ожидать! Кормите меня завтраком и не морочьте голову.
— Я хотел бы, чтобы вы посмотрели на корабль, преследующий нас.
— На голодный желудок? Вы полагаете, что от вида браккарской каракки меня стошнит?
— Если кого-то сейчас и стошнит, то это меня от ваших неуместных шуток, — скрипнул зубами капитан фелуки. — Идёмте со мной. Или вы хотите, чтобы вас, ан посмешище всей команды, поволокли силой?
— Ну, если вопрос стоит так, — Ланс пожал плечами, — то идёмте, конечно. Сапоги надену, с вашего позволения. Не люблю ходить по палубе босиком.
Натянув не торопясь сапоги, он вышел из каюты. Капитан терпеливо дожидался его, а потом жестом пригласил идти в сторону кормы.
— Вы уже не боитесь, что за борт выпрыгну? — ядовито осведомился менестрель.
— Не боюсь. Я и раньше не боялся, но всегда держал в уме такую возможность. Если бы я не прочитывал действия людей на несколько шагов вперёд и не перебирал бы все возможные их поступки, то не стал бы тем, кто я есть?
— А кто вы есть? Герцог? Министр? Полководец?
— Я происхожу из очень небогатого Дома. очень многого в жизни, что падает в ладонь более знатных, как перезрелое яблоко, я добивался исключительно упорством и трудом. Честной службой. Своей полезностью правящему Дому и Высоким Домам Айа-Багаана. Теперь я — капитан и доверенное лицо посланника Абдана алла Гоззар из Дома Алого Аргавана. У меня есть постоянный доход и немалые сбережения на чёрный день. Многие меня уважают, а многие ещё и боятся.
— Весьма значимое достижение.
— Ничего дурного в этом не вижу. У нас в ходу поговорка — боишься, значит, уважаешь.
— А у нас говорят, если уважают, значит любят.
— Ну, да… — Хмыкнул Махтун. — Расскажите. Ваши герцоги сплошь и рядом белые и пушистые, как котята. Не убивают, не бросают в подземелья инакомыслящих, не совершают переворотов.
— Да это было, — не стал спорить альт Грегор. — Но давно. Сейчас в Аркайле установилось справедливое правление. Я вполне допускаю, что безумец Айден не стоит и мизинца своего деда, что настоящими правителями будут братья альт Кайны, но ведь он законный наследник…
— Айден?
— Именно Айден. А вы разве не знаете имени герцога Аркайла?
— А вы разве не знаете, что в Аркаелё сейчас правит герцогиня?
— Я вполне допускаю, что прана Леаха, как вдовствующая…
— Какая прана Леаха? — Махтун остановился у грот-мачты. — Вы что, совсем ничего не знаете?
— А что я должен знать?
— В Аркайле теперь новый правитель. Вернее правительница. Прана Мариза из Дома Серебряного Барса.
— А что с Айденом?
— Этого никто не знает.
Герцог Айден из Дома Чёрного Единорога, прана Леаха, мать его, и ей братья — Шэн и Льюк альт Кайны отстранены от власти и арестованы. Судьба их неведома. Ходят разные слухи. Кто-то полагает, что их отправили в казематы под Севреной Башней, некоторые думают, что их просто придушили без лишнего шума и тела сбросили в залив.— Погодите… — Ланс потёр виски. — Мариза сместила безумного брата?
— Именно так. При поддержке Дома Серебряного Барса и некоторых других Домов.
— Ну, что ж… Этого следовало ожидать. Айден — вечный ребёнок. Леаха — совершенно бездарная, если речь заходит об управлении государством. А братья альт Кайны попросту грабители…
— То есть вы оправдываете дворцовый переворот?
— Такой — да.
— Но ведь вы только что радовались справедливому правлению в Аркайле и гордились, что у вас всё по закону.
— Есть прецеденты. Можно поискать в архивах Кевинала и Трагеры. Известны случаи, когда представители младшей ветви того или иного Дома брали власть в свои руки, если оказывалось, что…
— При этом вы оправдываете насилие? Вооружённый захват власти, аресты, убийства?
— Почему же оправдываю? А воспринимаю это, как нечто не очень приятное, но необходимое.
— Но если дело происходит не в Аркайле, то кровавый переворот — зло.
— По-моему, вы передёргиваете, пран Махтун. Разговор у нас зашёл не об этом. Хотя я благодарен вам за новые для меня сведения об Аркайле.
— А о чём зашёл разговор?
— А вы не помните?
— Мне кажется, вы не помните.
— Я попытался возразить вам. Не страх порождает уважение, а любовь.
— И попытались убедить меня, что правители Аркайла достигают уважения через народную любовь.
— Ну, не совсем так… — Устало кивнул Ланс. — Но по существу — верно.
— А я тут же привёл вам пример новой власти в Аркайле, которая держится исключительно на страхе.
— Голословное утверждение. Арест глав Домов Охряного Змея и Чёрного Единорога я понимаю и признаю — по-иному было нельзя. Но ни случаи убийства, ни даже заключения в подвалы не имеют доказательств. Досужие домыслы…
— Не такие уж и досужие. Что вы скажете об аресте и казни пран Оррэл и прана Вельма альт Горран из Дома Лазоревого Кота?
— О, Вседержитель! — Охнул менестрель. — Их-то за что?
— За сына.
— За Деррика альт Горрана? Но он же капитан гвардии, один из самых преданных престолу офицеров…
— Да. И убил его светлость Гворра.
— Как? — Ланс ощутил внезапный приступ головокружения, оперся рукой о мачту. — Гворра? Деррик?
— Разве вы не догадываетесь о мотивах убийства?
— Моим кинжалом… Щенок, каналья… — Менестрель вспомнил ненавидящий взгляд гвардейца, которым он сверлил его через решётку. Его злорадную ухмылку, когда Ланс всходил на эшафот и растерянно-разочарованное выражение, когда объявляли помилование. Так вот оно что! Одним ударом кинжала он хотел избавиться сразу от двоих. Воистину, ревность — страшное чувство. Как же оно разительно отличается от любви. Любовь толкает на созидание, на самопожертвование… Ну, конечно, если это подлинная любовь, а не сиюминутная похоть. Зато поступки, продиктованные ревностью, всегда имеют запашок подлости и предательства. Ревнивец жаден, злобен, хитёр. Он способен ударить в спину, написать донос. Многие полагают, что ревность порождается излишне сильной страстью и невозможностью смириться с потерей. Но недаром браккарский поэт Дар-Шенн Злой Язык написал: