"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Подобные мысли крутились в голове Кирилла до самого того момента, когда за его спиной закрылись острожные ворота. Внутри его встречала небольшая толпа вооружённых бородатых людей. Учёный добросовестно изобразил перед ними радость освобождения из плена, но они почему-то его чувств не разделили. Наоборот — один из служилых шагнул вперёд и, рыча что-то матерное; схватил аспиранта за грудки. Сообразить, как ловчее освободиться от захвата, тот не успел — удар сзади в основание черепа ему нанесли мастерски.
Нокаут был полным, так что Кирилл и не почувствовал, как его бьют ногами. Момент просветления наступил потом, когда его волокли по земле за руки.
— Вы обалдели, что ли?! — прохрипел великий миротворец. — С ума все посходили?!
В ответ ему
Как выяснилось позже, Кирилл ошибся в оценке не одного, а обоих участников вооружённого конфликта — в общем, вёл себя как настоящий дилетант. Среди прочего он узнал, что возле ворот его били совсем недолго, поскольку служилых вновь призвали на стены.
Дело было в том, что Мэгый, за чью свободу Кирилл заплатил собственной, оставался верноподданным русского царя ровно столько времени, сколько ему понадобилось, чтобы добраться до ближайшего вооружённого таучина. Как назло, им оказался один из его «друзей», который отдал лук и колчан со стрелами по первому требованию. В крепости осталось трое членов семьи Мэгыя, но этот факт не помешал воину отправить полдюжины стрел в направлении острожной стены. И если бы просто в направлении... Этот таучин оказался «профессиональным» лучником, можно даже сказать, снайпером! Русские были настороже, но тем не менее рёв сотен глоток возвестил о двух попаданиях! После этого можно было считать, что Кирилл старался напрасно — все переговоры пошли насмарку, поскольку глупое и бессмысленное сражение продолжилось с новой силой. Это с одной стороны, а с другой...
А с другой стороны, нормальной битвы уже не получилось. Таучинам надоело тратить стрелы впустую, да и осталось их совсем немного. Боевой порыв в значительной мере выдохся, и поддержать его было нечем, кроме воинственных воплей Мэгыя. Однако данный воин, хоть и считался великим лучником, ни особым авторитетом, ни влиянием не пользовался. Формальная цель похода была достигнута, а придумать новую было некому. Народ начал вспоминать о срочных домашних делах и грузиться на байдары. Русские им не мешали — у них хватило ума не искать для себя дополнительных приключений. Казачий десятник, пожелавший выслужиться, надорвал глотку, скликая добровольцев на вылазку. Таковых не нашлось: что толку рубиться с иноземцами, у которых ничего нет, кроме оружия и дикарской чести? То ли дело взять их стойбище — там наверняка найдётся, чем поживиться.
Очнулся Кирилл на подстилке из ольховых веток, с которых давно облезли не только листья, но и кора. В помещении было мало света и очень плохо пахло — человеческими экскрементами. Он оказался здесь не один. Сосед дал ему глотнуть затхлой воды из деревянной миски и предложил познакомиться — кажется, сиделец отчаянно скучал.
Звали его Мефодий. Находился он здесь уже давно, но почему-то не выглядел особенно истощённым и истерзанным пытками, хотя и грязен был чрезвычайно. По его словам, прошлой зимой он прибыл в острог, чтобы испросить у приказчика разрешение для промысла пушнины и дичи на подведомственной территории. Однако среди местных промышленников нашлись недоброжелатели, которые, боясь конкуренции, оклеветали новенького — донесли начальству, будто это беглый казак и к тому же душегуб и разбойник, которого разыскивают по всей Сибири. Мужика задержали и допросили по всей форме — с применением пыток. Вину свою он отрицал категорически, и следствие застопорилось. Протоколы допросов подозреваемого и доносчиков были отправлены с оказией в Икутск, дабы начальство вынесло решение о судьбе задержанного — то ли отправить для дальнейшего следствия, то ли повесить на месте, то ли отпустить с Богом. Был в ситуации и тонкий нюанс — документы до начальства могут двигаться и полгода, и год, да и ответная бумага придёт не быстрее. Кроме того, совсем не факт, что канцелярия икутского воеводы займётся рассмотрением документов немедленно по их получении.
Дослушав историю до конца, Кирилл
совершенно утвердился во мнении, что имеет дело именно с разбойником, хотя ни единого слова в пользу этого не прозвучало: усмешки, интонации и подмигивания, как известно, «кделу не пришьёшь». Аспирант решил показать, что намёки понял:— Хорошо устроился: сверху не капает, и харч казённый!
— Не жалуюсь, — ухмыльнулся Мефодий.
Когда Кирилл встречался взглядом с этим пожилым жилистым мужиком, то... Ну, не то чтобы мурашки бежали по коже, но возникало желание оказаться как можно дальше от этой особи или полностью подчиниться её власти. Что-то в этом взгляде было над-человеческое, точнее до-человеческое — разум, лишённый каких-либо норм этики и морали. На аспиранта он смотрел так, словно тот был букашкой, которую раздавить ничего не стоит, просто палец пачкать не хочется.
— Так ты, паря, значится, в неволе бусурманской страдал? Обеспамятовал, значит?
— Ничего не помню! — подтвердил Кирилл. — Только имя своё и знаю, а отца с матерью забыл.
— Это дело знакомое, — многозначительно кивнул Мефодий. — По молодости лет такое часто случается. Ну да наш Кузьма средство верное знает — мигом твою головушку исцелит.
— Это кто ж такой? Лекарь?
— Знамо дело — лекарь! Ката местного так кличут.
— Но я же ни в чём не виноват! Я как лучше хотел!
— Лучше?! — коротко хохотнул Мефодий. — Двух служилых упокоил, а Игнашку упустил!
— Не было такого! — вскинулся Кирилл. — Попутал он меня с кем-то!
— Кто попутал? — участливо заинтересовался собеседник. — Кто на тебя поклёп возвёл?
— Ну, рыжий этот! Как там его...
— А Игнашкой прозывается, — напомнил сокамерник и мерзко ухмыльнулся. — А ты почём знаешь, что рыжий он?
— Я... Ну... — растерялся Кирилл. До него вдруг дошло, что он себя выдал, причём совершенно идиотски — чуть ли не на первом же слове! Нужно было срочно придумать что-то убедительное, но голова гудела, и мысли путались: — Видел его... У ворот видел...
— То-то, что у ворот, — удовлетворённо кивнул Мефодий. — Не гоже мне, невинному, с убивцем рядом сидеть. Ну да Господь терпел и нам велел. Так что ж ты Игнашку не упокоил до кучи? Иль думал, он тебе за то в ноженьки поклонится?
— Ничего я не думал!
— Оно и видно! С иноземцами здешними, поди, сговорился? Добра, небось, награбил немерено, не считано, а? В схронах, поди, лежит?
— Какие тут, к чёрту, схроны?! — слабо возмутился Кирилл. — Что говоришь?!
— И то верно, — как бы согласился собеседник. — Схроны здесь не с руки делать — погниёт пушнина. Если что и есть, так небось у таучинов хранится? Без тебя не отдадут — верно?
Кирилл вздохнул и промолчал.
На допрос пленника призвали уже на другой день. Предварительно настоятельно посоветовали опорожнить кишечник над ямой в углу «камеры». Необходимость этого узнику объяснили очень доходчиво: писарь, да и сам приказчик не любят, когда клиент гадит на дыбе. Можно, конечно, этим пренебречь, но пытать «по уставу» всё равно будут, а еды до конца «процедур» не дадут — из чисто эстетических соображений.
Перемещаясь из одного строения в другое, подследственный заметил, что выпавший снег почти весь растаял. «Если непогода охватила обширные пространства, то на реке, наверное, скоро начнётся паводок. Острог стоит очень низко — что будет? — подумал аспирант. — Впрочем, это не моя забота...»
Что такое дыба, Кирилл проходил. И макеты в музеях видел. И всю эту незатейливую механику понимал. Кроме одного: если человек и так уже висит на вывернутых руках, если вес его тела держится на одних связках, на растянутых сумках плечевых суставов, то зачем его ещё и поджаривать или бить кнутом? Разве можно сделать больнее? Скорее возникнет «эффект торможения» или болевой шок...
В Коймском остроге не было ни настоящего пыточного застенка, ни настоящей дыбы. Для соответствующих целей приспособили пристройку к приказной избе. Верёвка с петлёй для рук была просто перекинута через стропила крыши.