"Фантастика 2024-66". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Вермут как раз и стоял у западной стороны – так сказать, наблюдал масштабы работ со своего «королевства». Перешел к южной части, нарочито своей ладонью переместил ладонь Геллы на Мертвый город так, что девушка от неожиданности дернула второй рукой по карте, едва не свернув её. Поднял голубые глаза на Ферганца. Посмотрел и понял – не зря сделал именно так: улыбка хоть и осталась, но таким взглядом при желании испепелить можно. Собственно, какое мнение – такое и поведение.
– Нет времени на воспитательные мероприятия. – Сказал Вермут и отпустил женскую ладонь. Холодную… Вроде не прохладно, чего мёрзнуть-то. – Мы останемся в Мертвом городе. Будем ждать результатов и пытаться настроить связь с главком и Службой.
Мужчина видел, как Физик вытянул губы в тонкую полоску –
Бонсай
Он был всё ещё под впечатлением от случившегося. Не под лучшим впечатлением. Бонсай знал, что жизнь вполне можно оценить в денежном эквиваленте, но свой ценник даже представить не мог. Должно быть большой, если эти бездари согласились напасть на командира. Он был свято уверен, что двух «Ренегатов» подговорили, подкупили. Самим им не за что поступать подобным образом: мужчина их обучал, давал кров и какую-никакую надежду на непостыдное будущее. Но, судя по всему, кодекс они отштудировали плохо, раз предполагаемые будущие «Наёмники» таки решили убить своего лидера. И ведь не просто пырнуть при случае, а вон как – продумали. Наверное, хотели показать потом, что он погиб случайно в перестрелке. Как же.
Подельника его несбывшегося убийцы привели на базу и закрыли в одиночестве, отдельно от его ближайшего окружения, которое теперь тоже томилось под замком. Кто знает – может они тоже готовят нападение? Бонсай больше не промолвился ни одним лишним словом с кем-то из своих рядовых бойцов, а те, казалось, и не стремились пристать. Понимали, что произошло и в каком теперь настроении их командир пребывает.
Наёмник прикончил бы показательно, как и собирался, того «долговца», но Воробей остановил его, сославшись на необходимость работы с ним. «Он может сдать остальных» - говорил альбинос, кажется так же уверенный, что покушение – не личная их инициатива и состоит из большего количества деталей, чем две. Бонсай согласился и отдал своему заместителю провинившегося, а что именно он с ним делает и как допрашивает – вопрос фирмы, главное, чтобы эффективно.
Когда собрали под замок всех друзей «долговца», среди оставшейся толпы выискался самый активный доброволец. Оно и понятно, его появление было лишь вопросом времени: толпа долго может собирать и распространять сплетни и домыслы, но всё равно хочется точных фактов. Он приставал к Воробью, приставал к охране, приставал к пленным и сколько его не посылали, останавливаться не собирался. В один момент кто-то из охраны не выдержал и ударил приставучего паренька, но тот гнул своё. Угрозы оказаться в камерах вместе с товарищами и его не испугали, и самим пленным показались ужасными: те знали надоедливый характер ренегата и не стремились с ним сближаться до одной комнаты. Так дело и оставили – парень, наивная простота, пристает, его приставания игнорируют. Надоест - сам отстанет.
Но встревожен был не только разводящий, но и его основные бойцы. Если «Наёмники» из группы Сабы вели себя достаточно сдержанно и большую часть времени молча наблюдали за младшими бойцами, то его, Бонсая, группа была более активной. Пару раз кого-то забили за возможную подготовку нападения, кого-то – выводили за пределы базы на последнюю прогулку. И Бонсаю остановить бы это, но тот не хотел. Слишком много для них сделал, чтобы спокойно спускать с рук незаслуженное неуважение и ненависть к себе.
С оставшимися же ренегатами, пребывающими в адекватном состоянии, он продолжал работу. Не лично, но планы физических тренировок и теоретических занятий составлял самостоятельно и передавал наймам, чтобы те на них ориентировались.
Дождь не прекращался который день, только меняя свою интенсивность. То в окно кабинета долбило так, что, казалось, то вполне может развалиться вскоре, то утихало, легко постукивая по грязному стеклу. Площадка двора превратилась в жидкую мешанину, в которой иногда проглядывались доски и металлические
листы, настеленные на манер мостиков. Бонсай выходил наружу редко, не стремясь покинуть свое сухое и теплое убежище, но о царящей на улице грязище знал, и недовольно поморщился, когда в кабинет, оставляя на полу мокрые грязевые следы, вошел Саба. Вымокший, как толстый домашний котяра, мужчина сразу пристроился к камину, собираясь обогреться, и Бонсай его не останавливал.– Я всё сказать хотел – как же ты прав оказался. – Разводящий не знал, зачем найм пришел к нему, но решил, что его дело может подождать. Всё же, не так часто мужчина сознается в каким-то своих ошибках. – Одного понять не могу: почему? Разве я как со скотом с ними? Унижаю? Убиваю просто так?
– Закон бумеранга. – Ответил наёмник, растирая друг о друга ладони возле огня. Сердце Бонсая на секунду замерло – о чём это он? Нет, не мог разводящий спалиться со своими планами, если только его кто-то не сдал. – Ты, конечно, не совсем предал, но ослушался приказа. У тебя же было задание – захватить Кордон, а ты не послушал и рванул на Болота. Вот и тебя не послушали, да ещё как.
Мужчина облегченно выдохнул - так вот о чём этот толстяк толкует. Ну, пусть.
– Хороший урок, я его на всю жизнь запомню. – Улыбнулся Бонсай. Забыть такое и в самом деле будет не просто.
– Ну, ты можешь остановиться на достигнутом и вернуться назад, в Мертвый город. Весь движ проходит мимо нас, надо бы вступить. – Снова Саба за своё. Такое ощущение, словно его прислали не для помощи, а чтобы вернуть наёмников обратно на базу. Неужто алкоголичка Вермут по нему настолько скучает? Нет, скорее это личная инициатива пришедшего мерха.
Он никогда не перестанет его звать уйти, словно чувствует, что что-то тут не так. В принципе, Бонсай и сам с их последнего разговора не прекращая сопоставлял все «за» и «против» - проявить инициативу он может и в общем деле, а оно, похоже, серьезное.
– Я подумаю. – В очередной раз уклончиво ответил разводящий. Ещё хотя бы день, чтобы он мог решить всё как следует. Распустить эту свору всегда можно, а вот собрать снова будет куда сложнее.
Мужчина вышел на улицу после полудня и понял время только по часам. Стабильная, повторяющаяся как в Дне сурка, мокрая действительность не давала возможности с первого взгляда разобрать – утро сейчас, день или вечер. Воробей настиг его на пороге, когда разводящий возвращался обратно. Мокрый, взъерошенный – полное оправдание своему прозвищу. Лицо мрачное донельзя, похоже вести он принес не самые хорошие.
– Я поговорил с Кондратьевым. – Начал он, когда мужчины скрылись за дверью кабинета. – Он сдал заказчика.
Вот как. Бонсай так и думал, что есть кто-то третий. Но кто и зачем? Власти захотелось или просто его политика не устроила и он свободы захотел? Так бери и иди, никто присягу не давал. Только потом на глаза бригаде не попадайся – с дезертирами разговор короткий.
– Кто? – Сухо спросил мерх, от любопытства задержав дыхание.
– Саба.
Хорошо, что под рукой ничего не оказалось, иначе было бы яростно выброшено далеко и надолго. Именно этого Бонсаю и захотелось – метать, ломать, бить. Кто бы подумал, что Саба способен на такое? Он всегда, всё время знакомства, был с разводящим дружелюбен, помогал и поддерживал советами. Верить этому не хотелось, но Бонсай понимал, что усыплять бдительность – одно из важнейших умений. Подать себя в удобном для жертвы свете, чтобы потом быть той внезапной иглой в стоге сена, которая пронзит жизненно важный орган и отберет жизнь.
Бонсай ему и правда верил. Все уговоры вернуться, убеждения в важности, как ему казалось, искреннее желание помочь – всё было наглым, но очень умелым фарсом. Выходит, надо было продолжать не верить. Не было бы сейчас так мучительно обидно за свою наивность. Скорее всего наёмник даже уже успел узнать о его грандиозных планах, раз пытался разубедить исподтишка и выгородить Вермута.
Понятно, откуда тут растут ноги. Всё от того же козла, что всю кашу и заварил. Значит и проблем никаких нет, и оправдания все, что принес с собой Саба – тоже ложь и не более. Ну, ничего. Он тоже что-то да умеет.