"Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22

Входят люди.

Выходят.

В этой дреме ощущал неровность перины, которую давно следовало хорошенько перетряхнуть. И приятную тяжесть одеяла, пусть даже слегка пахло от него мышами. Но запах собственного тела – кислый, больной – был куда хуже.

А ведь Алеф еще когда говорил, что тела человеческие слабы и несовершенны.

Прав был.

Правда, отец все равно запретил изменять себя. Дети… роду нужны были дети… что с ними станется? Убьют? Или используют? Второе вероятнее. Там всех используют.

Стало хуже. Определенно.

Почему?

Потому что надо было лежать, а не это вот все. Любопытство сгубило кошку. Он не кошка, но, похоже, недалеко ушел.

Прохладная ладонь легла на лоб.

– Он вообще живой? – громкий шепот. И вторая ладонь. – Не люблю мертвецов. Побаиваюсь, честно говоря. Барону и рыцарю не пристало, но я вот никак… когда-то даже на спор ходил. Ну, чтобы доказать, что я смелый. Отцов рыцарь в пруду утонул, и нашли не сразу. Он страшный был, просто мрак. А я всю ночь подле тела просидел.

Мальчишка.

Наивный. Мертвецов, если, конечно, это обыкновенные мертвецы, бояться не след. Они и вправду выглядят не совсем приятно, но вреда причинить не способны.

То ли дело живые.

– Будет, - Ица погладила Винченцо по голове. – Жить. Слабый. Спать много. Пить надо. Кровь.

– Ему?

– Да.

– А он… не станет, как тот? Ну, который… жуть. Видала, какие у него зубы?

– Нет. Кровь корова. Или бык. Кровь – хорошо. Силы много.

Ну да, силы пригодятся. Собственных Винченцо только и хватило, чтобы до комнат добраться. А ведь и то не сам, принесли, в кровать уложили, он, кажется, и отключился.

Снова.

Плохо.

Даже не так – дерьмово. Его сейчас не то, что маг, его сейчас обычный человек убить способен. Положит подушку на лицо и…

Винченцо пошевелил пальцами, убеждаясь, что руки работают, а значит, с подушкой на лице он как-нибудь справится. Или попытается хотя бы.

– Еще мед. Молоко.

В животе заурчало.

И Винченцо открыл глаза, чтобы нос к носу столкнуться с девочкой. Та руку убрала и важно ответила:

– Живой.

– Не уверен, - пробормотал Винченцо, пытаясь сообразить, хватит ли у него сил подняться или нет. Но мальчишка-барон подал руку, и сесть получилось.

Головокружение, к слову, тоже прошло довольно быстро.

А вот голод…

– На, - Ица сползла с кровати, чтобы принести кубок. – Оставить. Твой сестра. Дура. И злая.

– Да, она тебя тоже любит.

От содержимого кубка пахло травами, да и от горечи свело горло. Но Винченцо допил до последней капли. Легче? Смотря с чем сравнивать. Но… встать он встанет, если обопрется на узкое плечо.

– Спасибо, - странно это, благодарить кого-то.

Но почему бы и нет?

– А…

– Ушла, - ответил мальчишка и нахмурился. – Тут… неладно.

А когда оно было ладно? Но Винченцо просто кивнул. Огляделся.

– Рабов я отослал. Что-то… не верю я им, - мальчишка же помог опуститься в кресло. – Там пара наемников. Оставили. В собственном замке чувствую себя… не знаю.

– Пленником?

– Да нет, не то, чтобы, просто… вроде я здесь барон и главный, а скажи кому, так смотрят, как на дурака.

Ица склонилась над столом и обнюхала хлеб, что уже успел подсохнуть, сковырнув кусок козьего сыра, отправила его в рот и зажмурилась.

– Да нет, кто рискнет отравить мага? – Джер, кажется, даже обиделся.

– Тот, кто считает, что маг и без того болен, - ответил Винченцо и встряхнул рукой. – Но отравы и вправду нет. Во всяком случае такой, которую можно определить.

– Магия?

– В своем роде. Амулет, - Винченцо поднял руку, чтобы стало видно запястье. Амулет был невзрачным. Шерстяная нить и бусина, которая казалась стеклянной. – Миара делала. Давно. Сейчас у нее получше выходят.

– Тогда почему не поменяете? – Джер подтянул другое кресло и велел: - Садись.

Странно, но спорить Императрица мешеков не стала, забралась, причем с ногами.

– Ешь, - она указала на сыр. – Есть надо. Много. Быть здоровым. Сильным. Идти. Ждать…

– Ты говори на своем, я понимаю ведь, - Винченцо отломал кусок сыра. Может, и не кровь с медом, но оно и к лучшему. Сыр был кисловатым, с плотною желтою коркой, на котором местами ощущались мягкие пятна плесени. Но вкус она не портила, напротив, с хлебом – самое то.

Еще молока бы. Даже если без меда, все одно сойдет.

– Времени остается немного, - Ица слегка склонила голову. – Надо спешить.

– Куда идти ты хоть знаешь?

Чужой язык давался с трудом. Странный он. Будто во рту камни перекатываешь.

– Я не понимаю! – возмутился барон.

– Туда. Там… далеко, - она махнула рукой в стену. – Зовет. Я слышу. Тут.

Она накрыла живот руками.

– Это как-то связано с тем… с той вещью, которую ты подняла?

Кивок.

– Ключ.

– К чему?

– Я же говорила, - в голосе девочки проскальзывает раздражение. – К сердцу.

– Что такое это сердце?

– Я не понимаю! – Джер нахмурился.

– Скажи, - велела Ица. – Муж. Должен знать.

– Почему он? – уточнил Винченцо. – Ты ведь не могла не понимать… клятва, магия. Вы теперь связаны. А он… кто его примет? Там, у вас?

– Если он принесет сердце бога, то примут.

Все-таки она дитя. Странное. С безумным даром, который просто невозможно объяснить с точки зрения науки, но все равно дитя.

Влюбленное?

Нет, это не любовь. Винченцо знает, какова та на самом деле. И что ничего хорошего в любви нет. Но сейчас дело точно не в ней. А мальчишка, который начинает злится… он ведь тоже не понимает, во что ввязался.

– Я выбрать, - она указала на Джера. И говорила так, чтобы и он понимал. – Отец искать мужа. Выбирать. Он бы выбрать. Сильного. Как сам. И слабого.

– В каком смысле? – уточнил Джер. А для Винченцо все было ясно.

– Сильного, но не настолько, чтобы тот мог претендовать на трон?

– Да. Но тот не устоять. Тяжело.

– Твой муж все равно рискнул бы устроить заговор, потому что устоять перед такой возможностью тяжело?

Ица кивнула.

– Ешь. Отец нет. Другие. Каждый хотеть быть мой муж.