"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Меценат, ближайший соратник Августа, второе лицо государства, не имевший никакой должности, организовал в своем роскошный доме литературный кружок. Осыпая поэтов подарками, он призывал их показывать положительные стороны правления принцепса, писать о могуществе Римской империи, воспевать наступление «золотого века», обеспечить правителю бессмертие. Поэты, следуя наставлениям Мецената, преувеличивали роль императора и писали о его божественной миссии – сделать Рим вечным и могущественным.
На встречу с молодыми поэтами прибыл принцепс. Меценат произнес пафосный монолог:
– Жаль, среди нас нет почившего Вергилия.
В зале для публичных рецитаций – чтения вслух – были император, его жена и молодые поэты. Все сидели в креслах, иногда Август просил кого-либо из поэтов читать вслух свои стихи. С Овидием принцепс был любезен:
– Над чем ты, Овидий, работаешь сейчас?
– Принцепс! В твою честь пишу поэму «Титаномахия», в которой через аллегорию прославляю твои великие деяния.
Меценат оживился:
– Умоляю, Овидий, прочитай нам отрывок!
Овидий начал первое публичное чтение незавершенной поэмы, и, чем дальше он читал, тем сильнее нарастало раздражение принцепса.
Ты, Август, подобно Юпитеру, смог одолеть несокрушимых Титанов,
И силой твоей был изгнан с престола Сатурн…
– Достаточно! – прозвучал гневный голос императора.
Овидий запнулся, все присутствующие озадаченно посмотрели на принцепса.
– Считаю неуместным и даже вредным сравнивать меня с Юпитером. Я стану всеобщим посмешищем! – резко сказал он.
– Наверное, – подала голос Ливия, – было бы уместнее послушать любовные элегии поэта, те самые, которые прославляют вольность нравов. Твоя «Наука любви» – целое наставление для мужчин и женщин, как изменять, соблазнять и преуспеть в безнравственности.
Безжалостная ирония Ливии и тирада Августа буквально растоптали поэта, а прогремевший внезапно гром окончательно довершил его унижение. Юпитер гневался. Все порывисто повернулись к окну: тучи сгустились, на черном небе мелькали сполохи молний, надвигалась гроза. Принцепс и его жена встали и поспешно вышли из зала. В кабинете Мецената, сев в кресла, решили переждать непогоду; Августу слуга тут же подал «Эгиду», присланную Тиберием, – неприкосновенную для молний козью шкуру, в которую он закутался.
Ливия возмущалась:
– Его поэзия – плевок в лицо императора. Она полностью противоречит официальной политике в вопросах семьи. Кроме того, именно в его доме устраивались свидания Юлии и Антония.
Борьба за наследника престола продолжалась. Ливия устранила Юлию, ее сыновей, Агриппу и других, расчистив дорогу к власти своему сыну Тиберию, даже друзей Юлии по ее наущению выслали или убили.
– Согласен, – сказал кардинально поменявший мнение о поэте Меценат, которого окончательно убедили гнев Юпитера и реплика Ливии. – Растущая безнравственность в обществе доказывает вину поэта.
– Его надо выслать, – не унималась Ливия. – Этот шаг отвлечет внимание
от судьбы Юлии, и слухи затихнут. Скверный нрав и пороки твоей дочери, Август, полностью на совести Овидия.Принцепс молчал, затаив обиду на поэта. Он уже решил, как поступит: издаст эдикт о пожизненном изгнании Овидия, отправив его во Фракию, за то, что своими произведениями способствовал разложению нравов, а книги поэта изымут из библиотек. На берегу Черного моря в городе Томи [182] поэт уничтожит ряд незаконченных поэм и скажет: «Все, чего я добился стихами, это ненависти».
182
Томи – ныне крупнейший морской порт Румынии Констанца.
Раскаты грома и вспышки молний продолжались, но реже, дождя не было: гроза шла стороной. Август поднялся с кресла и уверенно пошел к выходу, ведь он под защитой Эгиды. На крыльце, душевно попрощавшись с Меценатом, уже двинулся в окружении многочисленной охраны и факельщиков во дворец, но вдруг передумал и вернулся в дом. Подозвал к себе факельщика:
– Гвардеец, надень это! – Не обращая внимания на изумление солдата, перекинул ему через плечо перевязь – козью шкуру, поправил и сказал: – Ну иди, сокол, посмотри за углом, нет ли злодеев!
Подняв факел над головой, солдат, озаряемый редкими сполохами на небосводе, зашагал, куда сказали, а когда возвращался, раздался раскат грома и молния, яростно полыхнув, ударила прямо в его металлический шлем. Воин свалился на землю. У Августа, наблюдавшего жуткую сцену, кольнуло сердце, в ужасе он посмотрел на Прокула, который тут же выслал группу солдат принести бедолагу.
– Он жив! – закричал один из гвардейцев.
Когда солдата с почерневшим лицом и дымящейся одеждой, но живого и смущенного, принесли на крыльцо дома, все склонились над ним в благоговейном почтении: по римским представлениям человек, выживший после удара молнии, приобретал славу божественного избранника.
Август распрямился, гордо поднял голову и надменно произнес:
– Ты в гневе страшен, Юпитер, я твой смиренный раб, но оковы мои сброшены!
Глава 30
Тиберий, оставшийся единственным достойным претендентом на абсолютную власть, был вызван в Рим. Убывая с Родоса, он приказал Лоллию и Гекате, не жалея золота, найти Палладиум и доставить императору, в противном случае оба будут казнены.
Бедный Лоллий пил беспробудно. Геката нервно расхаживала по дому, упрекая компаньона:
– Лоллий, в тебя вселился демон. Если не прекратишь выпивать, нас обоих повесят на рее.
– О, дорогая! Непосильная задача кажется разрешимой только после двух бокалов вина.
Геката раздраженно заметила:
– В твоей голове давно должен созреть план, как завладеть талисманом.
– Да, план есть. – Лоллий развалился в кресле. – Золота хватит подкупить всех аристократов в этом городе. Мы организуем мятеж, который легко устранит власть царицы Эрато навсегда.
«Создадим оппозицию царице, и мирной жизни в Армении больше не будет никогда, – думала Геката. – Даже если мятеж подавят, я сумею воспользоваться неразберихой и, проникнув в секретные хранилища дворца, завладею статуей».