"Фантастика 2024-82" Компиляция. Книги 1-21

Великобритания подумала о политических мотивах подобного решения. Таковые вполне могли существовать. После Первой мировой войны Германия, как известно, лишилась всех колоний. И англичане сочли, что этот ход - не что иное, как пробный шар по восстановлению колониальной системы. Совсем себе крохотный шажок, но ведь лиха беда начало.

Премьер-министр Эттли проницательно заметил:

– Гуннов выставили из Африки. Они лишились кусочка Китая. Самоа от них ушло. Что ж, в Африке они нам не противники. Китай трещит под сапогом японцев. Самоа... на него бы сразу обратили внимание. А так Гесс рассчитывает, что обладание этим атоллом никто всерьез не рассмотрит. Ограничься Германия лишь им - мистер рейхсканцлер оказался бы прав. А так надо приглядеться.

Япония тоже не подумала, что истинные германские намерения соответствуют тому, что декларировано. Но японские аналитики хорошо умели читать карту. Этот островок, даже если немцы там построят базу, не обретет стратегического значения. С кем прикажете воевать, имея такой опорный пункт? С Америкой? Так у них куда лучше оборудованная база на Гавайях. Иначе говоря, отвоевать эту территорию у немцев можно, но абсолютно не нужно. Но полное отсутствие здравого смысла у германского руководства также виделось маловероятным. А потому японцы положили себе тихо наблюдать и собирать факты.

Нарком военного флота СССР адмирал Кузнецов также не поверил в строительство военно-морской базы на этом атолле. Мало того: в его штабе не нашлось ни одного грамотного командира, который бы не осмеял это объяснение. Именно это и было доложено руководству страны.

Сталин отнесся к докладу скорее одобрительно, чем отрицательно. Во всяком случае, адмирал так подумал. Вердикт руководства был таков:

– Другие знающие товарищи согласны с вашей точкой зрения, товарищ Кузнецов. Мы постараемся разузнать истинные намерения германского руководства. Разумеется, если у вас появятся факты на этот счет, доведите их до нашего сведения.

Таким просьбами не пренебрегают. Кузнецов, конечно, пообещал поделиться любой относящейся к этому делу информацией, когда сам ее получит.

Но как только нарком удалился, в кабинете Берия раздался телефонный звонок того самого аппарата, по которому мог звонить один-единственный человек. Хорошо знакомый голос попросил хозяина кабинета прибыть для разговора.

Сталин принял соратника быстро, но начал издалека:

– Лаврентий, вот какие сведения поступили ко мне. Германия заключила соглашение с Францией по поводу островка в Тихом океане...

Берия слушал, как всегда, внимательно, но при описании реакции наркома Кузнецова он не удержался от легкой улыбки. Впрочем, та почти мгновенно угасла. Ответ же был именно такой, какой предполагал генеральный секретарь:

– Эта группа островков не входит в сферу интересов СССР, и потому анализу не уделяется большое внимание. Но среди моих аналитиков не высказано ни одной убедительной гипотезы об истинных намерениях Германии. Это дело стоит внимания?

Сталин взял паузу, использовав ее для раскуривания папиросы. Подчиненный терпеливо ждал.

– Думается, - выдохнул Сталин вместе с клубом ароматного дыма, - что по этому поводу стоит спросить мнение Странника. Мы не обшаривали в поисках именно этой информации те материалы, которые он доставил. Сделать это можно, но он проведет такой поиск быстрее. Выдели человека, пусть он будет на связи.

– Такой уже имеется, - быстро ответил Берия, - капитан госбезопасности Полознев. Эта задача войдет небольшим довеском в круг его обязанностей, к тому же временным.

– В спешке нет нужды, - смысл этой фразы подчеркивался медленной речью Сталина.
– Какая бы ни была задача у германского флота, быстро он с ней не справится.

Разрешение не торопиться совпало с объективными обстоятельствами. Матрикатор уехал в Ленинград. Там предстояло прикинуть, что можно сделать из тех кремниевых пластин, которые изготовили немцы.

Вопрос для профессора Гейдельбергского университета, заведующего кафедрой неорганической химии, казался простым. Какие существуют металлы из самых редких, для которых промышленное применение пока что отсутствует, но может появиться в будущем?

С проблемой сей ученый муж справился в два счета. Из того списка, который он представил, вывод был однозначным: на первом месте стоял рений. Правда, не самый дорогой, но точно самый редкий; в промышленности он вообще не применялся. Возможно, еще одной причиной для этого была его слабая изученность. Кстати, именно по причине малого спроса он и не был дорогим. Даже для редкоземельных элементов, при том, что они тоже были не из дешевых, могло бы найтись применение: например, окись лантана предлагали в качестве абразива для производства оптических стекол; были также опыты добавления ее в стеклянную шихту в расчете на получение материала для сверхвысококачественных линз. Но рений... Собственно, вся добыча этого тяжелого и очень тугоплавкого металла шла исключительно на исследовательские цели. Профессор Фихтенберг при всем своем опыте не мог представить, для чего в промышленности может понадобиться рений, о чем и заявил. Впрочем, он сделал устное оптимистическое предположение, что коль скоро вольфрам может быть полезной легирующей добавкой в специальных сталях, то и близкий по свойствам рений, возможно, обладает сходными качествами.

Молодой человек, предъявивший документ из шестого управления РСХА, разумеется, предупредил о строжайшей ответственности за разглашение сделанного им запроса. Профессор, понятное дело, и не подумал нарушать безопасность Рейха столь вопиющим образом. Но документ готовила и печатала лаборантка. И она поделилась с подругой как самим фактом запроса, так и ответом на него. Женщины бывают порою такими болтливыми!

Полученная бумага (копия, разумеется), попала на стол к корветттен-капитану, входившему в отдел разведки флота, поскольку о добытых сведениях предстояло доложить не кому-нибудь, а самому гросс-адмиралу Редеру.

Надо ж было такому случиться: у достойного офицера разведки оказалась превосходная память. И он вспомнил вроде как малозначительный факт. При переговорах с русскими о поставке боевого корабля те высказали незначительную вроде бы просьбу: продать им крошечное количество рения. Сущий мизер: один грамм. Он даже вспомнил объяснения русских: для исследований. И вот он, рений, снова выплыл.

В совпадения корветттен-капитан Люстиг не верил, поскольку был хорошим разведчиком.

– Чушь с розовыми бантиками!

Именно этим изящным словооборотом товарищ Александров отреагировал на вопрос своего начальника охраны (он же порученец наркома внутренних дел) Полознева относительно германской военно-морской базы. Увидев, что этот перл великосветской словесности не вполне дошел до спросившего, инженер уточнил:

– Я не моряк, но и то представляю в какую копеечку, то бишь пфенниг, влетит подобная база на таком расстоянии от дорогого фатерлянда. Но даже не в этом дело. На кой... кхм... ляд там эта база, я спрашиваю? Вот ты можешь ответить? Я тоже нет. Ну так подумай...

– Постой-постой, Сергей Василич. Не кипятись. Тебя не об этом спросили, а только лишь: было ли в твои времена нечто хотя бы похожее?

– Сходу могу ответить: ничего подобного Германия не строила и не могла. Впрочем... Архипелаг Туамоту? Какой именно остров?

– А на третьей странице написано. Странное название, не французское вроде как. Моруроа.

– Что???

Следующую пару минут капитан госбезопасности узнал много чего нового о немцах вообще, германском правительстве, в частности; по непонятной причине больше всех упоминались физики-теоретики, а также какие-то стержни, которые должны были использоваться не по назначению. Все характеристики носили сугубо сексуальный характер и создавали крайне отрицательное впечатление о всех вышеназванных категориях граждан. Если бы сказанное было правдой, то подобное поведение тогдашнее законодательство СССР весьма не одобряло.