"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36

Макс, все это время наблюдавший за нами, вмешался в разговор.

— Подруга твоя? — спросил он у меня, потушив сигарету носком ботинка. На лице его не было ни насмешки, ни удивления. Кажется, он все понял.

Я кивнула и вдруг разрыдалась, уткнувшись лицом в его поношенное пальто. Да что же это такое? Почему на мою веселую и никогда не унывающую подругу свалилась такая череда несчастий? Что ее теперь ждет? Постановка на учет в психоневрологический диспансер? Жизнь в унылом заведении с окнами на решетках и злыми санитарами? А что будет с Артемом и Тимошей? Каково с этим справиться будет ее мужу Андрею?

Макс обнял меня и крепко прижал к себе.

— Успокойся, все будет хорошо. Слышишь? Хорошо будет.

Лида, как ни странно, на мой плач совершенно внимания не обратила. Она, кажется, меня даже не узнала. Подруга продолжала все так же безучастно смотреть на нас в ожидании мелочи.

— Да что хорошо-то? — размазывая слезы по лицу варежкой, продолжала рыдать я. — Ты же видишь, она умом двинулась.

— Нет нерешаемых проблем, — вдруг очень серьезно сказал обычно развязный и беспечный Зингер. — Слышишь? Чем смогу, помогу. Есть идея. Эй, Лида! — вдруг обратился он к подруге. — С нами пойдем.

— Десять копеек надо, — как робот, повторила Лида. — Молочка дочке купить. Хорошенькая дочка у нас получилась…

— Надо уводить ее, — обратился ко мне Макс. — Замерзнет, еще воспаление легких подхватит. Дубак на улице. Эй, подружка! Идем, говорю. Дома у меня кошелек, дам тебе на молоко. Это Даша, она с нами пойдет. Да не бойся, не обидим.

Лида, по-прежнему ничего не соображая, поплелась за нами. Тяжело вздохнув, Макс стянул с себя большой шарф и обмотал им шею и плечи моей подружки. Она никак не отреагировала: не поблагодарила, но и не попыталась возражать, только покрепче прижала к своей груди сверток с куклой.

— Идем быстрее! — скомандовал Макс. — Точно заболеет, если так и будет тут шляться одна. Или, чего хуже, заберут в Скворцова-Степанова?

— Это на Уделке? — спросила я.

— Ну да! — удивленно ответил Макс. — А ты что, бывала раньше в Ленинграде?

— Не, просто слышала, — выкрутилась я, дав себе зарок в беседе с новым приятелем больше никогда не упоминать никакие питерские места. Еще, чего доброго, выяснит, что я — местная и спросит, почему не остановилась у родственников, а стесняю его своим присутствием. Хотя нет, вряд ли. Эти ребята — веселые, беззаботные, на шею себе, конечно, садиться не позволят, но и в душу не полезут. Надо — значит надо.

Лида, укутанная в шарф Макса, послушно шагала за нами. Видимо, ей было совершенно безразлично, куда ее ведут. Макс, краем глаза приглядывавший, чтобы она никуда не убежала, расспросил меня в подробностях о подружке и горестно вздохнул.

— Да уж, ситуация… Но не все так плохо. У Бобы вот хуже.

— А кто такой Боба? — полюбопытствовала я. Как все таки здорово, что я решила уйти пораньше! А то еще разминулись бы с Лидой, и ищи ее по всему Ленинграду! Если бы она каждый вечер «аскала» у Сайгона, было бы проще, а так Макс сказал, что видел ее только единожды.

— Да кореш мой, — беззаботно сказал Макс сквозь зубы — он закуривал новую сигарету. — Откосить от армии решил. Мы же против насилия, и военной службы — в том числе. Ему три года на подлодке светили. Прикинулся дурачком, на медкомиссии на серьезных щах про какие-то вселенные рассказывал, которые он спасать собирается. В общем, все по схеме. У нас даже методичка есть, где подробно говорится, какие легенды надо придумывать. А врач идейным оказался, пошел на принцип и определил парня в дурку. Так мы его с лета и не видели. Даже передачи не принимают: мы уже пробовали носить. Развернули нас с порога, даже за деньги не взяли. Вот так вот, Даша. В психушку только попасть на раз-два можно, а выйти — ой как сложно!

За разговором я и не заметила, как мы добрались до квартиры. Там было уже не так тихо, как с утра: на кухне кто-то гремел посудой, по коридору туда-сюда ходили жильцы.

— Драсти, Маргарита Петровна! — поприветствовал Макс сухонькую сгорбленную старушку, которая возвращалась с кухни в свою комнату со сковородкой шкворчащих котлет.

— Здравствуй, Максимушка! — охотно ответила бабушка. — Я тебе там на тарелку три котлетки положила. Сам покушай и девочек угости. А то одними бутербродами питаетесь.

— Премного благодарен! — весело ответил Макс и шутливо поцеловал Маргарите Петровне ручку. — Спасительница Вы наша! Очень кстати!

Старушка, смущенно улыбаясь, засеменила к себе в комнату. На смену ей в прихожую с сумками вышли двое бородатых заспанных парней с сумками.

— Все, чао! Мы на вокзал! Спасибо, дружище! — попрощались они с Максом и, кивнув нам с Лидой, удалились вниз по лестнице.

— Так, отлично! — обрадовался хозяин. — Денчик к себе во Владик слинял, Тоха — в Тверь, значит, комната свободна. Вам обеим тогда там и постелю, чтобы не смущать. Забыл тебе сказать, что я храплю очень… — и он обратился к Лиде. — Эй, подруга, чего стоишь, как не родная? Раздевайся.

Лида послушно сняла пальто, сапоги, протянула Максу его шарф и, надев предложенные тапки, поплелась за мной на кухню. Хозяин тем временем отлучился в ванную и, вернувшись, бодро сказал:

— Отлично! Горячую воду дали! А то у них там перед Новым Годом авария какая-то была…

Мы наскоро перекусили, и я проводила подружку в ванную и дала пару чистых полотенец — ей явно нужно было привести себя в порядок. Пока ее не было, мы с Максом продолжили беседовать на кухне.

— Застывшая она какая-то, замороженная, будто инеем припорошенная, — с озабоченным видом констатировал Макс. — Будто не живет.

— Так и есть, — печально согласилась я, вспомнив Лидины слова: «Работаю, детей ращу, а все как-то не то с той зимы несчастной».

— И давно это у нее? — допытывался хозяин дома.

— Ну, если по правде, то там все давно уже не очень хорошо, — ответила я и вкратце, не вдаваясь в подробности, обрисовала ситуацию. — Ребенка она потеряла, давно уже, с тех пор и плохо ей, а теперь, видимо, совсем плохо… Ой, а что же я сижу? Мне же позвонить надо! Прямо сейчас!

— Кому? — нахмурился Макс.

— Так мужу ее, Андрею! Ее же милиция разыскивает! И он себе места не находит! Пацаны, наверное, уже с ума посходили от тоски по матери. Я сейчас, — и отставив чашку, я рванула в прихожую, где на тумбочке стоял обычный дисковый телефон, точь-в-точь такой, как в моей московской коммунальной квартире.

Однако Макс в два прыжка настиг меня в прихожей и буквально силой вырвал у меня из рук трубку.

— Сдурела? — рявкнул он.

— Ты чего? — оторопела я, уставившись на него.

— Совсем, что ли? — уже более спокойно повторил Макс. — Ну и что ты скажешь?