"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
Забрела я и в знаменитую пышечную на Желябова. А что? Все равно тут неподалеку придется остановиться, так почему бы заодно не устроить себе экскурсию по местам былой славы?
Три пышки с сахарной пудрой и стакан обжигающего черного чая с сахаром обошлись мне в сорок копеек. Дешево и сердито! И народу почти нет — время-то раннее. Согревшись в теплой пышечной, заморив червячка и вытерев губы, я отправилась по адресу, который заботливо оставил мне Гоша. Макс, славящийся гостеприимством, жил на четвертом этаже.
Поначалу на звонок мне никто не ответил. Нажав на кнопку три или четыре раза, я уж было предположила, что хозяина и
— Здорово! — сказала голова, обдав меня запахом перегара. — Заваливай. Ты от Клауса? — и голова смачно рыгнула. — Ты извини, спал я. Вчера хорошо погуляли.
Поморщившись, но ничем не выдав своего недовольства, я поздоровалась и вошла в прихожую, которую освещала тусклая лампочка Ильича, висевшая на проводе.
Глава 16
Едва я вошла в коридор квартиры, как в нос мне ударил резкий запах. Этот аромат я, прожившая почти с десяток лет в квартире мамы моего сожителя Толика, обожающей подбирать на улице и притаскивать домой дворовых кошек, точно бы ни с чем не перепутала. Надеюсь, тут хвостатых рабовладельцев хотя бы меньше, чем десять. Именно рабовладельцев — хозяина у кота быть не может, есть только обслуживающий персонал.
Навстречу мне, вальяжно потягиваясь, очевидно, после недавного сна, вышел здоровенный толстый котяра. Будка у него была едва ли не шире, чем у самого хозяина. Внимательно осмотрев меня, точно охранник школоту на входе в ночной клуб, кот напоследок окинул меня презрительным взглядом и удалился вдаль по коридору, грозно мявкнув и подняв хвост трубой. Он явно сразу дал понять прибывшей гостье, кто тут хозяин. Я даже немного заробела.
— Заваливай, — повторил Макс, снова обдав меня ароматами вчерашних возлияний. — Да, кстати, забыл тебе сказать — это Барон. Разувайся и проходи. Щас пожрать че-нить сообразим.
Ну что ж, Барон так Барон. Вряд ли горделивого кота могли звать как-то по-другому — только «Барон» или «Император», ну на худой конец — «Хозяин». Повесив пальто на вешалке, я стянула ботинки, мысленно загадав, чтобы Барон их не пометил, и вытащила из сумки предусмотрительно захваченные с собою тапки.
Квартира, в которой обитал странноприимец Макс по кличке «Зингер», была по размерам меньше моей московской коммуналки — всего пять комнат.
— Ты один тут живешь? — полюбопытствовала я.
— Нет, конечно! — изумился хозяин, шаркая рядом со мной по коридору. — С дуба рухнула? Откуда у меня такая квартира? Моих тут только две комнаты.
— А почему две?
— Ну, вышло так. — пожал плечами Макс. — В одной бабушка с дедом жили, они уже умерли, в другой — я с родителями. Родителей тоже уже нет. Семьей пока не обзавелся. В одной сам живу, в другой чуваки с герлами вписываются. Да ты не боись, не обидим тебя. Ты герла зачетная, Клаус много хорошего про тебя рассказывал. Замужем?
— Нет пока, — коротко ответила я. Посвящать других в подробности своей личной жизни мне не хотелось.
— Так давай с нами летом автостопом в Анапу, а? Массу впечатлений гарантирую. Поехали, Дашута! Там пляж есть классный, Большой Утриш называется…
— Спасибо, я подумаю, — все так же вежливо и коротко ответила я, не желая обидеть хозяина дома отказом. В том, что поездка автостопом вместе с вечно молодыми и вечно пьяными хиппи,
не обременными ни семьей, ни постоянной работой, гарантирует массу впечатлений, я не сомневалась. Трястись несколько суток в кабине дальнобойщика без возможности нормально поесть, помыться и почистить зубы — такие себе впечатления. Привыкла я уже к хорошей жизни, и снижать ее качество не планирую. Уж лучше часа четыре на самолете. Пусть в неудобном кресле, зато недолго.— А соседи не возражают против постояльцев? — поинтересовалась я. Вопрос был вполне уместен. Ленинград, конечно, славился свободолюбием и изобилием представителей субкультуры, но вряд ли хиппи было позволено «гулять» в каждой коммунальной квартире до утра совершенно безнаказанно. Интересно, что же это за соседи такие, которые терпят постоянно сменяющихся странно одетых, не всегда чистых и любящих пошуметь до утра гостей Макса? Это же надо иметь просто железобетонные нервы и выдержку. Неужто ни разу ему не довелось общаться по этому поводу с доблестной советской милицией?
— Не, все окей, — весело ответил Макс, будто прочитав мои мысли и ставя на газ громадный эмалированный чайник с отбитым носиком. — С соседями мне повезло. В одной комнате бабулечка живет — она глухая, ночью крепко спит, ничего не слышит. Говорит, что мы ей не мешаем. Да мы и не шумим сильно. В другой — профессор из университета, Меркурий Денисыч. Странноватое имечко, да?
— Ага, — вежливо согласилась, я предпочитая не спорить с Максом. «Клаус» и «Зингер» — тоже не то что бы прямо обычные имена для рядовых жителей СССР.
— Денисычу квартиру предлагали уже давно, на «Просвете» в новом доме, — продолжал Зингер. — Да он отказался наотрез: любит центр до жути, тут его детство еще довоенное прошло. Не захотел переезжать. Тут, мол, все о юности напоминает. Он и блокаду в этой квартире пережил, за водой на речку ходил, еще юношей. Денисыч по ночам не спит: курит и докторскую диссертацию пишет. Ему все равно — шумим мы или нет, он в своем мире живет. В общем, никто на нас не жалуется. Даже подкармливают иногда. Ну а я старикам по хозяйству помогаю: то розетку починить, то полочку прикрутить, то картошку из магазина дотащить. А в третьей комнате студент живет, он и сам не прочь «погудеть» с нами, хоть и не хиппи. В общем, всех все устраивает.
Мы расположились на большой кухне, размером едва ли не с крохотную хрущобу, в которой обитали Климент Кузьмич с моей коллегой-подружкой Катериной Михайловной.
Зная, что с пустыми руками приходить в гости неприлично, я достала из сумки припасенную заранее палку дефицитной колбасы, завернутый в коричневую бумагу кусок свежего сыра и бутылку хорошего вина. Я была безмерно благодарна Максу за то, что он предоставил мне ночлег, и хотела хоть как-то его отблагодарить. Тем более мне нужно было разузнать как можно больше о тусовке, собирающейся в легендарном «Сайгоне».
— Отлично! — потер руки Макс, нарезая батон и на скорую руку сооружая себе и мне по двухэтажному бутерброду. — Отведаю московских харчей. Вау, колбаса-то какая! Видно, и впрямь из мяса, а не как наша, из туалетки. Правду говорят: в столице хорошо живут. Поможешь с чайком? Уже скипел чайник, кажись. Да ты не тушуйся, Дашута, чувствуй себя, как дома, хозяйничай, пока я бутеры делаю.
Я быстренько заварила чай из красной жестяной банки, разлила его по по красным кружкам в горошек с выщербленными краями и щедро бахнула сахар в кружки себе и хозяину.