"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
Совсем было отчаявшись, я махнула рукой и решила: сегодня тридцать первое декабря. Может быть, случится со мной новогоднее чудо? Во время своего первого путешествия в СССР в этот чудесный вечер я познакомилась с прекрасными ребятами. Во время второго, тоже в канун Нового Года, мне позвонил Лидин муж, Андрей, с чудесной новостью. А потом я неожиданно для себя, положив на рычаг трубку проводного телефона в советской коммунальной квартире, оказалась у себя дома. Точнее, в квартире своего теперешнего жениха. А вдруг в этот день что-то случится? Бывают же на свете чудеса… Может быть, мне посчастливится найти иголку в стоге сена?
В этот день в нашей квартире было шумно. По уже сложившейся традиции Новый Год все справляли вместе, на кухне. Подарков соседи
Я внесла свою долю в подготовку к празднику: тщательно убралась во всех местах общего пользования, помогла Егоркиной маме настрогать оливье на всех и, пообещав вернуться к одиннадцати часам вечера, наскоро оделась и потопала на «Пушку». И кажется, в этот раз не зря.
У памятника поэту собралась компания, не в рубашках, конечно, но одетая довольно легко — в короткие куртки и джинсы. Впрочем, сегодня это не казалось странным. В Москву нежданно-негаданно пришла оттепель, все вокруг растаяло, и кое-кто ходил без шапки. Длинноволосые парни с «хайером» что-то лениво пели под гитару, а ярко накрашенные девчонки о чем-то весело переговаривались. Я с удивлением заметила, что в компании были не только юнцы — вот этому мужчине с бородой, который стоял ко мне боком и с кем-то беседовал, явно уже за тридцать.
— Эй, герла! — окликнул меня кто-то из ребят, на вид — лет двадцати пяти. — Тоже хочешь попеть? Айда с нами, мы не кусаемся, не обидим. Играть умеешь? Может, согреться хочешь? У нас есть…
Разговаривал парень вполне доброжелательно и миролюбиво, несмотря на развязный тон. В другой раз я, может быть, и попела бы с ребятами что-то из «Deep Purple». Ну и что, что они моложе! Но сейчас было не до этого.
— Да нет… Я тут знакомого ищу.
— Знакомого? — весело спросил парень, перебирая струны. — Ну считай, уже нашла. Я готов познакомиться!
— Нет, я своего знакомого ищу, — твердо повторила я. — Сергей, Лютиков. Он из ваших. Жил на «Соколе» с родителями, потом съехал.
Парень посерьезнел. Видимо, понял, что мне действительно нужна помощь.
— Тебя как зовут?
— Даша.
— Ну… даже не знаю, чем тебе помочь, Даша. Сергеев-то в Москве пруд пруди. Разве что Клауса спросить.
— Клауса? — ухватилась я за знакомое имя, которое когда-то упоминал Сережка. — А ты его знаешь?
Парень рассмеялся.
— Его все знают, красивая. Сейчас и ты узнаешь! Эй, Клаус! Иди сюда! Надо девушке помочь!
Бородатый мужчина, на которого я изначально обратила внимание, обернулся. Его русые уже чуть с проседью волосы доходили до поясницы. Он был без шапки, и я заметила широкую ленточку у него на волосах.
— Привет! — широко улыбнулся мне старый знакомый. — Сколько лет, сколько зим!
Глава 14
— Ты? — не веря своим глазам, спросила я и уставилась на подошедшего. — А… это… как?
— А вот так, — довольно улыбнулся Клаус, он же — мой давний знакомый музыкант Николай — широкой знакомой улыбкой. Неужели это он? Вот в жизни бы не подумала… Не найдя в себе сил вымолвить ни слова, я рассматривала старого приятеля, с которым мы ходили в позже ставшее культовым кафе «Мороженое», Третьяковскую галерею, Большой театр, катались на катке и танцевали под музыку приемника «Спидола» в съемной комнате коммунальной квартиры… Тогда я еще не подозревала, что вскоре окажусь в самой гуще страшных и невероятных событий и даже приму участие в поимке страшного преступника.
Эту комнатку с плакатами на стене, в которой сохранились массивная дореволюционная мебель и старое пианино, снимал его приятель Владимир Ионесян, который позже войдет в историю под
кличкой «Мосгаз»… В ту зиму несколько раз мне снился один и тот же страшный сон: я иду по какой-то тропинке, по обе стороны которой сквозь тяжелый густой туман не видно абсолютно ничего, а впереди меня идет высокий мужчина с чемоданом в руке, пальто и шапке, уши которой были завязаны на затылке. Когда мужчина поворачивался ко мне лицом, я вспоминала, кто он, и почему-то от этого меня сковывал ужас… И по сей день меня передергивало от этих воспоминаний.Сказать, что Николай изменился — не сказать ничего. От аккуратного идеологически выдержанного «полубокса» и следа не осталось — теперь мой старый знакомый носил длинные волосы, ленточку вокруг головы, а на обеих руках его были разноцветные браслеты. Этот вальяжный беззаботный хиппи-пацифист ничуть не походил на вечно смущающегося парня из интеллигентной семьи с нотной папочкой в руках, которого я когда-то вежливо продинамила и оставила во френдзоне, обжегшись на первой истории с Ваней и твердо решив больше никогда не влюбляться, если ненароком снова попаду в СССР.
Еще у моего знакомого музыканта отросла просто роскошная борода, которой позавидовал бы любой лесоруб или даже современный хипстер — покороче, чем волосы, почти доходящие до пояса, но тоже довольно длинная. Ее он заботливо перевязал разноцветной резиночкой — наверное, чтобы не мешала есть и не путалась. Интересно, как он не боится в таком виде рассекать по городу? Вдруг засмеет кто? Или бороду случайно зажмет дверьми в вагоне метро?
— Что, так сильно изменился? — весело спросил Николай, изо всех сил стараясь казаться беззаботным, однако лоб его чуть нахмурился. Наверное, я все-таки ему еще нравилась, и он явно был расстроен, что не произвел должного впечатления. — Дарьюшка, ну это же я. Просто костюм другой. Тогда был один, а сейчас другой. Иль постарел так сильно?
— Да нет, — выдохнула я, расслабившись. — Не то чтобы постарел. Просто изменился, конечно.
Несмотря на разительные перемены во внешности и кардинальную смену имиджа, а также уже залегшие кое-где морщинки, было в моем давнишнем приятеле кое-что очень знакомое: широкая, белозубая, открытая и очень располагающая улыбка.
— Может, обнимемся? — осторожно поинтересовался Николай, не решаясь тронуть меня без спроса. Он был все таким же стеснительным и воспитанным.
— И то правда! — отойдя от изумления, согласилась я, и мы по-приятельски крепко обнялись. Давний друг поднял меня на руки и, набравшись смелости, даже покружил, как когда-то давно, когда мы весело кружились под музыку на катке, пытаясь хотя бы ненадолго забыть о страшных событиях, о которых судачила вся Москва…
— Сто лет тебя не видел! — сказал Николай (теперь — Клаус), ставя меня на место и аккуратно поправляя сбившуюся шапку на голове. — А ты… как вообще? Как живешь? Так рад тебя видеть! Уж и не надеялся… Звонил тебе пару раз на домашний номер, даже разок набрался наглости и на порог наведался. А никто не подошел — ни к телефону, ни к двери. Письмо в почтовом ящике оставил, но ответа так и не дождался. Я уж было подумал, что ты замуж вышла, и перестал звонить.
Все ясно. Когда неуловимый «Мосгаз», строящий свое счастье на гибели невинных людей, был арестован на перроне вокзала в Казани, а я выступила в роли живца, на которого его ловили, я снова очутилась дома и зажила новой, вполне благополучной жизнью. А на мое место должна была вернуться настоящая Даша, которая, конечно же, и знать ничего не знала о «Мосгазе», о несчастной Алечке, которой Ионесян навешал лапшу на уши, и о том, что ее замещала ее названия сестра-близняшка… Коля, наверное, Даше не понравился, поэтому она сделала вид, что никакого письма не получала. Деликатный ненавязчивый парень, видимо, разумно решил, что не стоит стучаться в запертые двери и идти туда, где тебя не ждут, и зажил своей жизнью, перестав поджидать неприступную девушку на пороге школы. В конце концов, мужчин в Москве уже тогда было гораздо меньше, чем женщин, и интеллигентный образованный парень точно не остался бы один.