"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27
Шрифт:
– Жаль, лука нет, – вздохнул Ратибор, чуть отстав, чтобы увидеть животное. – Мяса бы на две седмицы хватило. Еще бы и продали за деньги.
Островок скоро кончился, и снова пришлось брести в сверкающей желтыми бликами воде. Мара спешиваться не стала – не глубоко, а Ветерок шел уверенно, бодро.
– Красиво как! – не удержалась девушка. – Сколько видно, столько вода. Будто зеркало серебристое.
– Тебе хорошо в седле, – недовольно фыркнул стрелок.
Новые сапоги набухли от воды, стянув не зажившие от ожогов ступни, ноги вязли, и их приходилось силой вытягивать из жирной прилипающей грязи. Хотя вода совсем не глубокая, не достает
Лось остался позади, только морду неслышно повернул вслед за путниками.
– Присесть удастся не скоро, – уныло вздохнул Волк. – Хотя нет, вон там уже не блестит, видите? Наверное, там топь и кончается.
– Скорей бы уже… – напряженно ссутулилась Мара
Ее золотистые волосы переливались'в свете луны, рассыпаясь по плечам живым теплым сиянием. И ярким лунным светом светилась белизна кожи в разрыве сарафана.
Волк поймал себя на мысли, что поглядывает на нее украдкой, хотя таиться вроде бы нечего. До чего же красивая… Сил нет. Певец почему-то представил ее совершенно раздетой, но от этого она не стала ни хуже, ни лучше, даже доступней не стала – молчаливая, таинственная. Будто зыбкий лесной дух с жаркой кровью богов в жилах. Ее хотелось коснуться, обнять, но не захапать по-мужицки, а лишь приласкать, чтобы хоть немного унять затаившуюся в глазах грусть. Ей хотелось петь песни, хотелось представлять ее рядом, близкую, отдающуюся, но даже i> мыслях не хотелось перейти от мечтаний к делу.
Волк снова глянул на запретную голую ногу и вздохнул, переполнившись неизведанным доселе волнением.
Конь шел уверенно, бодро, словно ему нравилось брести по бабки в воде, а липкая грязь совершенно не мешала напористой поступи. Волк так призадумался, что оступился о кочку и, потеряв пальцами стремя, плюхнулся коленями в грязь.
– Ящ-щ-щер! – выругался он. – Подождите!
Мара остановила коня и обернулась, легкая улыбка коснулась точеных губ. Ратибор и вовсе расхохотался.
– Вот вам и упырь! – гоготал он. – В грязи, тиной пахнет! У-у-у-у! Ну, порычи, Волчара!
– Иди ты к Ящеру, – поднимаясь, огрызнулся певец.
Вдруг стрелок умолк, словно его заткнули, даже следа от улыбки не осталось. Волк никак не ожидал такого после столь безобидных слов.
– Ты чего, обиделся? – удивился он. – Сам хохочешь, потом обижаешься…
Но через пару мгновений стало совершенно понятно, что Ратибор смотрит не на него, у Мары тоже улыбка пропала. Они смотрели куда-то за спину Волка, и у того мурашки по спине поползли от быстро заползшего под рубаху ужаса. Но оборачиваться не стал – вдруг подшучивают? Опять начнут гоготать… Перетопчутся!
– Лось, – выдавил из себя Ратибор безобидное слово, но таким тоном, что у Волка волосы стали дыбом.
В свете луны стало отчетливо видно, как побледнела Мара, даже тени пролегли по щекам.
Вроде не шутят.
Волк не спеша встал, обернулся и… замер. Шагах в тридцати у них за спиной стоял лось – неподвижный, молчаливый, как призрак, с обломанным рогом и склоненной к отражению луны головой. Тот самый.
– Что это с ним? – запинаясь, прошептал певец. – Может, он хворый? Чего он увязался за нами-то?
Лось не ответил. Даже не шевельнулся, только глядел на луну тупым безразличным взглядом. В глазах ничего не отражалось, а шерсть, наоборот, блестела, словно намазанная жиром, и когда Волк пригляделся, сразу понял, что это не шерсть вовсе, а голая мокрая кожа.
– Да он плешивый весь… – Губы слушались плохо. – Точно хворый.
Пойдем-ка отсюда, а то еще подцепим какую заразу.Он взялся за стремя, и Мара снова стукнула коня пятками, сапоги зачавкали по мелководью, унося их все дальше от середины Звериной Топи.
– Странный лось, – буркнул Ратибор. – Не был бы хворым, я бы его голыми руками… Мяса было бы…
– По-моему, он странный какой-то, – высказала Мара то, в чем каждый боялся признаться. – Есть в нем что-то жутковатое, правда?
– Лось как лось… – передернул плечами Ратибор. – Ну, больной. Что с того? Ты же сама говорила, что хворые и старые звери в этом болоте топятся.
И тут же в его голове две мысли соединились в одну, он отпустил стремя, отступил на шаг и медленно обернулся.
– Постой-ка, – с дрожью в голосе приказал он девушке.
Лось продвинулся вперед еще на десяток шагов, но никто из путников не заметил когда. Теперь зверь глядел на них неотрывно, и все трое с ужасом разглядели в больших лосиных глазах разгорающееся алое пламя.
– Да это же… – коченея от страха, начал Волк. Лось слегка приоткрыл пасть, и в воду звучно
шлепнулась вывалившаяся оттуда лягушка. Вывалилось и еще что-то – полужидкое, темное, но певец разглядывать это не стал.
– Упырь, – подытожил Ратибор.
Он помолчал пару мгновений, а затем выкрикнул во все горло:
– Спасайся кто может!!!
Паники он не терпел, поэтому предпочитал в крайних случаях начинать ее сам.
Последнее, что успели разглядеть все трое перед тем, как пуститься в бегство, были огромные, желтые, кинжаловидные клыки, медленно вылезающие из челюстей травоядной пасти.
Этого хватило всем, даже Ветерок вздыбился и рванул так, что Мара едва удержалась в седле. Лось как будто только этого и ждал – сорвался с места с клокочущим трубным ревом, от которого по воде побежала отчетливая сетка ряби.
Луна светила ярко, настойчиво, весело, рисуя во всем блестящем отражение огненной стрелы, перечеркнувшей дорогу с востока на запад. И если бы она могла видеть, то разглядела бы с недосягаемой высоты три рвущиеся на север точки, оставлявшие на воде след как от разрезающей волны ладьи. А следом за ними одну, явно массивную, бездушно-настойчивую, догоняющую путников с несвойственной живым тварям прытью.
Для лося воды словно не существовало, он мерно и мощно рвал копытами болотное дно, быстро сокращая расстояние до беглецов. Рев от него стоял такой, что, наверное, в Киеве было слышно. В животе у Волка от этого рева задвигались кишки.
– Не уйдем! – задыхаясь от бега, крикнул Ратибор – Надо в разные стороны!
Упрашивать никого не требовалось – Волк отпустил стремя и зигзагами стал уклоняться на запад, спотыкаясь на особо глубоких местах, Мара изо всех сил ударила коня пятками, и Ратибор, не удержавшись за стремя, кувыркнулся в грязную воду. Тут же с тяжелым плеском поднялся, словно выпрыгнувшая из пруда рыба, и что было сил рванул на восток, изредка загребая руками для большей прыти.
Лось пронесся мимо, будто Ратибора и не было, – в тупой упыриной башке больше одной добычи никак не удерживалось, а поскольку Мара не изменила направления, чудище выбрало именно ее. Поняв это, стрелок немного успокоился и прибавил ходу, уходя от опасного места. Оставались, правда, два важных вопроса. Долго ли упырь будет пожирать девку с конем и можно ли за это время успеть уйти на приличное расстояние? Был и еще один, сейчас куда менее важный, – как потом среди болот найти Волка.