"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24

Проснулся от чувствительного тычка в спину. Со стоном разлепив глаза, он с неудовольствием уставился в мрачное лицо Сета.

– Вставай, я тебе из ковшика полью: зубы почистишь.

После завтрака и кофе туман из головы ушел, а вот нехорошее предчувствие появилось. Зик с чашкой в руках следил, как люди суетятся, сворачивают спальники, собирают вещи, и занервничал, будто перед экзаменом. Только на кону были не оценки, а жизни людей. «Вороны» были невозмутимы. Зик внимательно присматривался к сварливо бурчащему на всех Рейку, к Сету, который, казалось, видел все насквозь, к болтливому Регину-Хорьку и Тенешагу, доставшему из сумки вязание.

– Будь добр, подержи пряжу, – попросил он. Зик поспешно убрал кружку и уставился на то, как на оттопыренные пальцы ложится сине-серая двойная нить.

– Это?..

– О, это будет шарф. – Спицы Тенешага замелькали в воздухе, намечая первый ряд. – Я всегда вяжу новеньким шарф. Сварте не успел отдать.

– Это… мило, – пробормотал Зик, чувствуя неловкость.

– Шарф – это мы. Отдельно нити ничего не значат, но вместе они – полотно. – Парнишка сверкнул черными глазами из-под челки. – Так что какой-то морской нити не победить нас.

– Все верно, – хихикнул Хорек. – Мы свяжем ледяному дракону теплый шарфик! И он растает от тепла нашей заботы! – От такой глупой шутки даже Рейк усмехнулся уголком губ. Это разрядило нервную обстановку.

– Что нам предстоит сделать? Я… я же не могу действительно просто размахивать духовником перед мордой дракона? – наконец выдавил Зик.

«Вороны» переглянулись.

– Есть одна мысль, – протянул Рейк. – Когда мы с тобой и твоими приятелями дрались в Биврёсте, одна ваша девчонка провернула штуку…

– Сломав духовник, – сухо напомнил Зик.

Рейк чуть дернул бровью.

– Я не извиняюсь, это был бизнес. Так вот, она сделала нечто вроде волны, которая смыла нас и не тронула вас. Сможешь ли ты провернуть такое с огнем?

Зик глубоко задумался. Дух был строптив, договориться с ним было проблематично, но если пообещать ему самому контролировать жар, то возможно. Он медленно кивнул.

– Да. Да, я смогу.

– Отлично!

– Сурт, ну, тот, который редактор «Листа М.», сказал, что они смогли за эти дни отыскать взрывчатку. Она не очень мощная, Нифльхейму не повредит, но он надеется, что это отвлечет змея. Заложим три линии, подорвем, а потом выйдешь ты и будешь держать огонь так, чтобы не навредить ему.

– Опалим шкурку, – хихикнул Хорек.

– И… все? – Зик облизал пересохшие губы.

– А что еще надо? Мы не хотим убить дракона, просто задержать, пока люди не эвакуируются к болотам.

– Мать обещала варденскую поддержку, – напомнил он. – Я один не смогу.

– И я сдержу свое слово. – Мать вынырнула из полутьмы, все такая же прямая и несгибаемая, как древесный корень. Кажется, в эту ночь она не сомкнула глаз. Поверх рубашки и колета она накинула красное пончо, хотя Зик и не сказал бы, что в сырости пещеры было так уж холодно. – Нам пора.

Как во сне, Зик поднялся и пошел вместе с «Воронами» вслед за Десятой Матерью. На него откровенно таращились. Кто-то хмыкал, кто-то хлопал по плечу, будто желая удачи, а некоторые плевали ему под ноги. Втянув голову в плечи, он обхватил себя руками и шел по петляющей тропе между обглоданными колоннами, ежась от сырости. Хорек пытался еще пару раз пошутить, но наткнулся на мрачный взгляд Сета и стих. Тенешаг, скрыв лицо маской, действительно скользил, как тень: то убегал вперед, то возвращался.

Через какое-то время Мать свернула с главной дороги и стала спускаться по скользкой, крутой лестнице к небольшому причалу. Зик удивленно увидел с десяток разных лодок: плоскодонки, куррахи, тяжелые баркасы и баржи, готовые для переправки людей. Вокруг суетились люди, переругиваясь и пытаясь наспех заварить дыру в борту катера.

– Вау, это моторная лодка?! – восхищенно вскрикнул Хорек, когда их подвели к белоснежной небольшой лодочке. – Я про такое только в газетах читал! Вы, поди, в Биврёсте своем каждый день катаетесь?

– Да, между пересчитыванием слитков звездного железа и светскими приемами в Имин Рёге, – буркнул Зик.

– Хорек, ну где там кататься? По Ифингу, что ли? – рассеянно хмыкнул Рейк.

– По внутреннему рву, – Хорек, улыбаясь во весь рот, изобразил рукой волну.

– Я бы не советовал, – с невозмутимой миной сказал Сет, – там воняет, будто в хорьковой комнате. Как Тенешаг с ним живет, ума не приложу.

– Эй! – притворно возмутился Хорек и начал пихать Сета плечом.

– Тихо! – шикнул на них вылезший из капитанского мостика Сурт. Все такой же помятый и раздраженный. – Внутрь все, живо.

Зик опасливо перешел по раскачивающемуся под их шагами мостику и сел в лодку, дожидаясь остальных. Когда лодка, чихнув и взревев, тронулась, Зик вцепился в борт, чуть не упав на Тенешага. Парнишка добродушно сузил глаза, улыбаясь под своей маской, что вселило в Зика некоторую частичку уверенности. Мать прикрыла глаза не то в трансе, не то в медитации, а Сурт, кашляя, вполголоса разговаривал с рулевым. Лодка сделала крюк для разворота и устремилась к вратам, разрезая черную озерную гладь. Тусклый рассветный свет, льющийся из расселин сверху, не мог до конца прорезать тьму.

Взрезав носом тень белокаменного моста, они вырвались из-под него к воротам, и Зик на мгновение замер, любуясь тем, как он медленно удаляется, а вместе с ним и остров Гиннунгагап.

– Что разрушило его?

– Время, – ответила Мать, устремляя на него взгляд своих ледяных глаз, и Зик понял, что задал этот вопрос вслух. – Иногда не нужны ни великаны, ни чудовища, всего лишь время, чтобы Утгард забрал свое. Мы так жаждем больше времени, но даже у Вседрева его не так-то много. Отдаление смерти – это смысл жизни всех существ. Но слишком часто думая о смерти, мы забываем о жизни.

Десятая Мать выглядела, как всегда, спокойной и собранной, но Зику показалось, что в ее глазах промелькнула печаль.

Пришвартовались у небольшого каменного причала, облепленного у основания флуоресцентными улитками, капитан едва дождался, пока пассажиры сойдут, и повернул обратно. Сурт с трудом зажег отсыревшую спичку, чтобы прикурить, и махнул рукой, приглашая следовать за собой. На плечо он взвалил большой рюкзак и, прихрамывая, начал подниматься по очередной каменной лестнице. Наверху Зик застыл, пораженный невозмутимой монументальностью ворот, затейливой резьбой по краю арки и ледяным дыханием Утгарда, расползающимся по каменистой площадке. Пока Сурт разбирался с массивным механизмом, покрытым ржавчиной и льдом, «Вороны» разбрелись по площадке. Мать встала у кромки сломанного моста, и ее высокая бесформенная фигура отбросила тень на Зика, но при этом сама будто бы излучала свет.