"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
«Однажды и у меня было имя, – как-то задумчиво протянул дракон. – Нет, не из тех, которыми вы меня зовете, хрупкие создания. Это имя заклинало камни, меняло течение рек и превращало молоко в сыр, – на последнем дракон захихикал. – При переходе из Игга в Утгард меняется физическая сущность, поэтому мы забываем свои имена и теряем память. Вот и откликаемся на то, которое понравится больше. Многие забывают, но не все. Я все еще помню. Поэтому у тебя нет надо мной власти, хрупкое создание».
Дракон все болтал и болтал, подбираясь ближе, и Зик, убаюканный мягким потрескиванием его голоса, почти мурлыканьем, чуть не заснул,
– Не дай себя заговорить, – шепнула она, возвышаясь над ним.
Зик тряхнул головой.
– Если ты настолько сильный, зачем тебе Игг? – Это был опасный вопрос. Зик физически ощутил волну гнева, словно сырой ледяной ветер.
«Потому что я помню свет и тепло. Игг и Утгард рождены Вседревом, они всего лишь часть его тела, крошечная пылинка на его коре, а вы – пылинка на пылинке, но вам доступны оба мира, а нам – лишь один! И вы хотите не просто влезть в наш мир, вы хотите его изменить под себя. Но вы такие слабые».
– Какие уж есть, – невольно обиделся Зик. Кажется, его ворчливый ответ рассмешил дракона. – Как будто слабые не достойны жизни или там чего еще… Да на таких, как я, все и держится…
«Ты считаешь себя слабым?»
Зик оторопел. Два огромных желтых глаза уставились на него из темноты. Желтые – как желток, как желтый кварц, как ржавчина, как спелая осенняя рожь. Глаза с круглыми, человеческими зрачками, в которых сияло льдистое совершенство Утгарда и ледяной гнев его неизменности. И дракон ждал ответа на свой вопрос.
– Да, я слабый, – сказал Зик, и вдруг ему стало так легко, будто с плеч его свалилась гора. Что-то мелькнуло в темноте. «Вороны» подбирались к третьей линии взрыва, и это вселило в Зика храбрости.
«Интересно. И как же ты собираешься меня остановить?» – протянул дракон. Вдруг Сигурд понял, что у того не хватает мизинца на правой лапе. Это была очень старая рана, полученная при неприятных обстоятельствах. Дракона обманули.
В этот момент прогремел третий взрыв. Зик поднял духовник и призвал феникса. Огненный дух вырвался наружу, и хвост его огненным шлейфом протянулся следом, отгораживая людей от дракона. Желтые глаза яростно вспыхнули, низкий вибрирующий рык прокатился по тоннелю, подгоняя Сурта с «Воронами» чуть ли не сильнее преследующего их ледяного дыхания.
«Давай, Жар, не подведи меня!» – воззвал Зик к духу и уже вслух заорал:
– Прыгайте!
На какое-то мгновение Жар убрал огонь и захлопнул его за спинами тяжело дышащих людей, и в этот миг лед встретился с пламенем, заволакивая тоннель шипящим туманом. Зик закашлялся, ослабляя контроль, и ощутил, как смерзаются ресницы.
– Внимательнее! – строго рыкнула Мать, выходя вперед.
Она отбросила пончо, оставаясь во вчерашней рубашке и колете, и выставила перед собой полуторный меч. И этот меч вспыхнул, как факел.
– Это Грам, – сказала она так, будто бы это все объясняло. – Ты помнишь его, верно, дух?
Она стала медленно вращать мечом, контролируя огонь Жара и распределяя энергию так, чтобы Зику было проще.
«Меч героя, что спит под камнем? – засмеялся дракон, недобро вспыхивая глазами. – Меч великого короля без короны, меч целителя, меч, рассекающий ночь? Ты слишком много о себе возомнила, человеческая женщина. Тебе не совладать с Грамом».
Он оглушительно захохотал, и Зику показалось, что тоннель затрясся. Мотнув головой, он сцепил зубы,
чувствуя, как силы его покидают. Мать медленно обходила периметр, размахивая Грамом, краска на ее лице поплыла от жара и стекала вместе с потом, оставляя черные слезы на ее коже. Отдышавшись, Сурт отправил «Воронов» проведать, как идут дела, а сам напряженно скрючился в углу, перебинтовывая раненую ногу и следя за часовой стрелкой.– Я больше не могу, – выдохнул Зик едва слышно. Ему казалось, что прошла целая вечность. Его руки дрожали, голова кружилась, а клинок раскалился так, что еще немного – и, кажется, кожа на ладонях покроется волдырями.
– Еще рано! – крикнул Сурт. – Еще десять минут.
– Не могу, простите, не могу…
– Уходите, Сурт, – вдруг сказала Мать. – Я задержу его.
– Но, Мать…
– Зик. – Она обернулась, и полыхающий за ней огонь и ледяной пар сделали ее какой-то нереальной, каким-то духом. Голубое, черное и алое – то были цвета мантии некоронованной королевы Нифльхейма. – Когда-то у меня был сын. Я его бросила, я была ужасной матерью. Я… впрочем, это уже неважно. Я горжусь тобой, ты сделал все, что мог. Ты – настоящий варден.
У Зика помутнело в глазах от слез.
– Прикрой Сурта и «Воронов». Я выиграю вам время. О тебе сложат песни. Обо мне не вспомнит никто, даже мой сын. Надеюсь, что хотя бы в Утгарде я смогу найти прощение. – Она коснулась его лица ладонью на прощание.
– Я не брошу вас!
– Уходи!
Огонь от Грама вспыхнул, обволакивая Мать и вынуждая Зика поспешно вскочить и попятиться к выходу из тоннеля. Протянув руку Сурту, он подхватил его, перекинул его руку через шею, помогая двигаться. Огонь позади разгорался все ярче, но они ковыляли как могли.
– Зик! – Запыхавшийся Рейк встретил их на полпути. Весь в копоти, с бешеными, налитыми кровью глазами, он походил на дикого духа. – Что случилось?
– Надо идти! – закашлялся Сурт. – Все потом.
Рейк кивнул, подхватил тяжелого репортера под вторую руку, и они заковыляли быстрее. В гроте Сет и Хорек подгоняли последних людей, Тенешаг напряженно приплясывал на месте, высматривая лидера. Увидев их двоих, он радостно свистнул. Казалось, ничто не могло его напрячь, даже рассерженный дракон.
Как они выбрались, Зик почти не запомнил. Сурта подхватил Сет, а обессилевшего Зика почти тащил на себе Хорек. Штейн очнулся в высокой душистой траве и понял, как от него несет гарью, что его лицо и ладони черны от копоти, а духовник, который он впопыхах так и не засунул в ножны, едва прохладный, будто отдавший всю свою силу. Ветер нес запах тины и стоячей воды, а из подвала рядом тянуло ледяной свежестью, которая смывала вонь от гари. По небу хмуро проплывали рваные тучи, спеша превратиться в центре города в черную низкую пелену. То и дело мелкая морось дождя со снегом окропляла лицо Зика.
Сигурд протянул руку к небу и не увидел на своем запястье шнурка с бусинками-рунами. Наверное, потерялся или сгорел от жара.
– З-зик, – рядом зашевелился Хорек, – у тебя на лице… Брр, какая жуть!
Он резко сел и, вынув меч, попытался поймать свое отражение в мутной поверхности металла. На его грязной щеке отпечаталась ладонь Десятой Матери, словно ее прощальный дар.
– Я буду вас помнить, – прошептал он.
Глава 12. Перед рассветом