"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
– Откуда ты столько знаешь?
– Отец… – голос Хироюки дрогнул, и он ласково погладил руки брата большими пальцами. – Отец рассказывал. Он был таким же. Только люди его не поняли.
– А тебя они поймут? – спросил Ясухиро, и в животе похолодело. Ки потухла, и сразу стало зябко, неуютно и больно.
– Им придется, Ясу-чан. Вот увидишь.
Ясухиро кивнул, встал, чтобы убрать таз с розовой от крови водой, но пошатнулся и, расплескав все по полу, упал на колени. Его худенькое тело сотрясалось от кашля, казалось, он сейчас задохнется, не выдержит жуткого приступа. Хироюки ничем не мог помочь ему, только гладить по спине и проклинать судьбу, которая так жестока к ним двоим. «Я спасу тебя, – повторял он про себя как одержимый. –
На следующее утро он пришел в деревню и под недовольными взглядами ее жителей направился прямиком к старосте. Им был крепкий пожилой мужчина, с подозрением относящийся ко всем чужакам. И так вышло, что даже за десять лет жизни здесь Хироюки так и не стал «своим».
– Где оммёдзи Дайкэн? – без предисловий спросил он. В большой комнате с ирори были только члены семьи, старший сын старосты угрожающе двинулся на Хироюки, но тут из-за фусума вышел оммёдзи. На нем не было шапочки-эбоси, и гладкие черные волосы, собранные в высокий хвост, свободно лежали на плече. Один вид их здорового ухоженного блеска будто кричал – смотри, мы друг другу не ровня.
– Если ты оммёдзи, – дерзко начал Хироюки, но голос выдавал невольной дрожью, – помоги моему брату! Он сильно болен, а оммёдзи ничего не стоит его спасти.
– Ты чего несешь, щенок? – зашипел староста, а его жена принялась суетиться вокруг высокого гостя, предлагая то поесть, то попить.
– Если не можешь, так возьми меня в ученики, – продолжил Хироюки, глядя только на него.
В комнате повисла тишина, все уставились на Хироюки с одинаковым выражением ужаса, и только лицо Дайкэна не поменялось.
– Я не беру в ученики тех, кто идет на ёкая с топором. И тех, кто преследует лишь выгоду, тоже.
После этого Хироюки вытолкали из дома, и сколько бы он ни пытался зайти, какая-то сила не позволяла ему даже прикоснуться к двери, а после и вовсе начала отбрасывать назад. Вокруг собрались дети и стали смеяться над ним и распевать обидные песенки. Оммёдзи не собирался выходить, и Хироюки, стиснув кулаки, отправился восвояси. Ясухиро не видел, как он ушел, он будет волноваться.
На вопрос брата «взял ли тебя в ученики тот колдун?» Хироюки с улыбкой ответил: «Я не успел его застать, он уже ушел. Ну ничего, найдем другого».
Хироюки теперь видел не только свои мечты о счастливом будущем, он видел свет надежды в глазах брата. И не мог его предать.
Впервые Хироюки попробовал живое икигимо ёкая летом следующего года.
Едва зима оставила их в покое, Хироюки начал часто покидать дом, чтобы прокормить себя и брата: нанимался в охрану к торговцам, выполнял всякие поручения по хозяйству и строительству у тех, кто побогаче, правда, все эти заработки были временными и ненадежными, а главное, требовали от него покидать Ясухиро порой на пять-семь дней. Ясу уже исполнилось одиннадцать, жизнь научила его быть серьезным, умным и смелым мальчиком, но он все еще постоянно болел, и у Хироюки сердце было не на месте, когда работа затягивалась, а уйти он не мог – потерял бы все вырученные деньги, даже если иногда вместо них давали рис. Монеты он по пути сразу обменивал на еду и одежду, если получалось, покупал для брата что-нибудь приятное – кулек засахаренных фруктов или какую другую сладость. Лишь бы увидеть его счастливую улыбку.
В тот день в середине месяца фумидзуки стояла жара, да такая, что пришлось пониже натянуть сугэгасу. Вода в дорожной фляге кончилась, но повезло – поблизости обнаружилась река, текущая извилисто в окружении плакучих ив и густых кустарников. Хироюки спустился к воде, наполнил флягу, а пока пил, услышал плеск ниже по течению. Закатав штанины и взяв варадзи [222] в руки, пошел вдоль берега – и что же увидел? В чьих-то сетях запутался уродливый Ганги-кодзо [223] , похожий на волосатую обезьяну
с плоским лицом, разрезанным щелью рта от уха до уха. Он был ранен, а от того, что так бился в силках, только терял последние силы.222
Варадзи – соломенные сандалии.
223
Ганги-кодзо – обезьяноподобные волосатые водные ёкаи.
Заметив человека, Ганги-кодзо забился яростнее, заверещал, а после затих. То ли умер, то ли притворился.
Громко стрекотали в траве кузнечики, журчала вода, убегая все дальше на север. И никого на несколько ри вокруг. Хироюки подошел к сетям поближе и присел на корточки.
– Мерзкий… челове-е-ек, – протянул еле слышно ёкай. – Только тронь, и я!..
– И ты что? – Хироюки не доводилось общаться с ёкаями, но он знал, что многие из них умеют изъясняться по-человечьи. Было в этом что-то неправильное, неприятное. Как будто есть кто-то рядом, кто нагло притворяется тобой.
Ёкай не ответил, дернулся, но только плотнее запутался в сети. Сил у него совсем не осталось.
– Кто же тебя так ранил? – сам у себя задумчиво спросил Хироюки. И сам предположил: – Оммёдзи?
Ёкай гневно заверещал, теряя сходство со страшным, но все-таки человекоподобным существом. Он был родичем каппы и так же мог нападать на людей послабее, воровать скот, а то и женщин, чтобы заставить их рожать новых уродцев. Хироюки поднялся, достал из чехла самодельный нож.
– Оммёдзи напал на тебя, значит, было за что, – рассудил он. – Значит, я просто доделаю за него его работу.
– Нет! Нет! Не-е-ет! – заголосил Ганги-кодзо, но Хироюки уже все решил. Ему надо было попробовать, пусть это и, как он недавно узнал, запрещено под угрозой смерти. Вдруг это именно то, что мешало ему стать учеником оммёдзи.
Он наклонился и вонзил лезвие в живот ёкая, провел вверх, вспарывая брюхо, сунул туда руку, представляя, что потрошит рыбу – пахло примерно так же, – и вдруг нащупал что-то горячее и пульсирующее, как второе сердце. Выдернув это, он уставился на комок плоти, унизанный мерцающими золотистым светом прожилками. Он и правда был чем-то похож на сердце, только меньше и располагался в животе. От него исходила такая аура… У Хироюки аж во рту пересохло. Он положил вторую ладонь себе пониже пупка и подумал – у него, получается, внутри тоже есть такая штука? И это она является средоточием ки? Горячий, живой орган, лучащийся теплым светом. Он такой красивый.
Хироюки начал медленно подносить его ко рту, как тот внезапно потускнел, съежился и прямо на глазах совсем иссох.
– Почему? – удивился Хироюки. А потом его охватили злость и обида. – Чтоб тебя они побрали, ты это нарочно, жаба паршивая! Чтобы мне отомстить!
Громко топая и поднимая вокруг себя волны, он вышел на берег и попытался успокоиться. Перед тем, как добраться до очередного богача, строящего новый дом, он сделал крюк и нашел оммёдзи, о нем ему рассказали приютившие его люди. Это был глубокий старик, и он даже слушать Хироюки не стал, прогнал с порога. На вопрос «почему» ответил только, что великовозрастные бестолочи ему не нужны. Хироюки скоро будет двадцать один, и впрямь немало для ученичества, но ведь он талантлив! Разве этого не достаточно?
А тут еще этот ёкай. Может, Хироюки совсем чуточку не хватало, чтобы его, наконец, оценили по достоинству. Может, есть способ этот маленький недостаток преодолеть.
Дома ждал Ясухиро, его милый младший братик. Он издалека увидел возвращающегося Хироюки, бросил все и кинулся ему навстречу, раскинув руки. С минувшей зимы он немного подрос, волосы стал собирать аккуратнее, но длинные тусклые пряди все равно сбивались в колтуны, если не расчесывать их утром и вечером, а Ясухиро не любил причесываться.