"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
Обуреваемый такими злорадными мыслями я направился в свою комнату — подбирать себе подходящую одежду для предстоящей охоты. Остановившись на всем зеленом, кое-где с бахромой под старший народ, я зашагал к небольшому личному арсенальчику моего бывшего учителя. Там у мастера Вито — его смотрителя; я долго и придирчиво (последнее, скорее для виду, ибо в огнестрельном оружии я совершенно не разбираюсь) выбирал себе карабин. Вито, похоже, отлично знал, что я по большей части банально выделываюсь, но и разрушать мои иллюзии насчет осведомленности относительно огнестрельного оружия не пожелал. Мне, если честно, было все равно.
Охота — действо весьма красивое, с этим спорить может только слепой или идиот. Не будучи, ни тем, ни другим, я наслаждался этим действом, буквально впитывая краски и звуки, о которых успел почти позабыть в серости и тишине графской
Мой учитель фехтования был похож на объевшегося сметаной кота, он то и дело заводил короткие, ничего не значащие разговоры с Эмилией и — исключительно, для конспирации — с другими красивыми дамами и девицами. Я решил не отставать от него, конечно, я люблю (в этом я не сомневался) Рафаэллу, но это не повод для целибата. Мы ехали по лесу, совершенно не обращая внимания на усилия Лоренцо Фичино, носившегося туда сюда среди загонщиков, выманивавших на нас зверя. В конце концов, для большинства — это был выездной бал на природе, лишь треть собравшихся была действительно заинтересована в результате охоты, большинству же был по душе сам процесс.
Однако, спустя пару часов с начала охоты, многим из нас пришлось показать наше умение в обращении с оружием. Мы сильно отстали от немногочисленной группы охотников, даже потеряв их из виду, поэтому появление здоровенного кабана, вылетевшего из кустов с диким визгом и хрюканьем, по бокам его стекала кровь, он явно был не раз ранен, но так и глаза его так и горели праведным гневом, или что там заменяет его у животных? Да уж, это был настоящий король этих лесов — могучий зверь фута четыре высотой с семидюймовыми клыками и налитыми кровью глазками. Лошади тут же кинулись в рассыпную, трое или четверо мужчин сумели обуздать их, подняв на дыбы, и выстрелить из своих винтовок и карабинов по кабану. Я тоже кое-как управился с конем, сорвал с плеча свой карабин, но стрелять не стал — между мной и зверем гарцевали несколько молодых дворян и дам. Когда кабан кинулся, не глядя, вперед — то есть прямо на нас — они не задержались на его пути и минуты, а я все никак не мог навести карабин на зверя, отчетливо осознавая, что у меня есть только один выстрел — второго мне зверь не даст.
Когда именно между мной и кабаном возник Лоренцо Фичино, я даже не заметил. Какой бы редкостной скотиной не был Герцогский ловчий, дело свое он знал отлично. Длинная пика нанизала зверя, как иголка — бабочку, он дико завизжал, резко развернулся, раздирая копытами землю и клыками прошелся по боку лошади и ноге Лоренцо. К чести его, он не издал не звука, лишь сильнее налег на древко, используя дополнительно вес падающей лошади для того, чтобы прижать кабана к земле. Я первым пришел в себя, спрыгнув с седла, подбежал к поверженному зверю, поставил ногу на его могучий бок и прижал ствол карабина к глазнице. Выстрелом в упор кабану снесло половину головы, а Лоренцо буквально свалился мне на руки. Каким образом он сумел вырвать ногу из стремени — не знаю. Я подхватил его под мышки и усадил на землю.
— Перетяни, — прохрипел он, — ногу выше раны перетяни.
Я лихорадочно припоминал какие-то основы медицины, что пыталась мне привить подружка с соответствующего факультета, но меня почти сразу вежливо, но твердо оттеснил суховатый человек, в котором я узнал личного герцогского врача, по счастью, также не великого любителя охоты. Ну что же, теперь Лоренцо в куда более надежных руках и за его жизнь можно не опасаться.
Охота была прервана и желания продолжать ее ни у кого не было, даже самые заядлые любители собрались вокруг раненного ловчего. Появившийся вскоре герцог тут же затребовал к себе «спасителя его дорогого друга Лоренцо», ему указали на меня.
— Не то чтобы я его спас, — пожал я плечами, представившись, — скорее, уж Ваш ловчий спас всех нас от этой бестии. Я лишь выстрелил ей в голову, когда она была повержена.
Благосклонным кивком отметив мою достойную одобрения скромность, герцог утратил ко мне всякий интерес. Мне, если честно, от этого было только легче.
— Синьоры и синьоры, — обратился наш сюзерен ко всем присутствующим, — я прошу прощения за этот прискорбный инцидент и приглашаю вас в мою усадьбу на прием!
Эта идея нашла одобрение у всех, вот только Лоренцо продолжать веселье никоим образом не мог из-за полученного ранения и, чтобы вернуться домой, ему нужна была лошадь.
— Я могу отдать вам свою, — произнес Данте,
протягивая ему поводья своего каракового жеребца. Очень интересно, выходит, лошадь в обмен на жену, которую он собирается увезти с собой на этот бал.— Благодарю вас, синьор Фьеско, — кивнул бледный Лоренцо, принимая поводья.
Он ловко, опираясь только на здоровую ногу, запрыгнул в седло, хоть это и стоило ему немалого труда, и толкнул коня коленом. Мы двинулись в практически противоположную сторону — к загородной усадьбе герцога.
Не смотря на титанические усилия герцогского врача Лоренцо то и дело терял сознания — слишком много до того он потерял крови. Ловчий ронял повод на шею великолепного жеребца и вскоре уже не мог понять где и сколько времени прошло. Пару раз в голову его закрадывалась крамольная мысль, что он так и истечет кровью здесь, Баал знает где, просто вывалиться из седла и тихо отдаст Господу душу. Однако мрачные мысли Лоренцо рассеялись, когда за ветками замаячили стены его родного дома, стоявшего на окраине Вероны. Поначалу это не насторожило его и лишь спустя несколько часов, лежа в своей постели, Лоренцо Фичино граф Бандини, супруг прекрасной Эмилии, понял, что конь Данте Фьеско, никогда не бывавшего здесь, сам — без каких-либо усилий с его стороны — привез его домой, да еще и не к главному входу, а к самому низкому окну, выходящему в лес. Надо быть особенно крупным идиотом, чтобы не понять в чем тут дело.
— Сольди! — крикнул Лоренцо, призывая одного из своих слуг — бывшего разбойника, преданного ему лучше псов, за которыми присматривал. — Баал побери, кто-нибудь приведите сюда этого лентяя Сольди!
Зная, каков в гневе их господин, слуги в пять минут привели к нему запыхавшегося и отчаянно воняющего псами Сольди.
— Собери людей, — уже куда спокойнее произнес ловчий, — знакомых тебе по прошлой жизни. Мы поохотимся на одного очень опасного и хитрого зверя!
Паоло, не смотря на некоторые свои недостатки, все-таки умный парнишка. Он отправил письмо, сообщающее о его приезде загодя, зная об «отличной» курьерской системе нашей империи. Он сообщал, что собирается приехать в Верону где-то в середине августа месяца, не сообщая точного числа, просил встретить его на станции имперских дилижансов, приехать он собирался на шестом дневном [276] . Предусмотрительно с его стороны, хотя, вообще-то, возвращаться в Верону для него не совсем верный поступок. Не все еще забыли его историю, да и как ее забудешь после того эффектного представления с падающими прямо с неба отвратными картинками. После нее университет наполнили баалоборцы, правда до костров дело, слава Господу, не дошло, но и нервы ректору помотали изрядно. Хорошо еще, что мать Паоло сразу после эффектного побега молодых людей уехала из города и как я думаю, навсегда.
276
Имперские дилижансы колесят по всей Салентине, развозя людей по градам и весям. В каждый город они прибывают по четкому расписанию, подогнанному под дни недели. Таким образом шестой дилижанс пребывает в каждую субботу месяца, в данном случае — на второй неделе. По времени прибытия они делятся на утренние, дневные, вечерние и ночные.
— Что это ты читаешь? — поинтересовался цветущий, как весенняя фиалка, Данте. — У меня в библиотеке манускриптов отродясь не водилось.
— Откуда вам знать, — пробурчал подобравшийся словно призрак библиотекарь, — что у вас в библиотеке. В посещаете ее, синьор, раз в несколько лет, не чаще.
— Мастер, — вздохнул Данте, — не начинайте. Ну, нет у меня тяги к знаниям, что была у моего покойного родителя.
— Вот-вот, — продолжал тем же тоном удаляющийся библиотекарь, — и имени моего уже не помните.
— И все же, что ты читаешь, Габриэль?
— Письмо от одного приятеля, — ответил я, — когда-то я устроил ему побег с возлюбленной и теперь он хочет ненадолго вернуться сюда, навестить меня, узнать как дела. В свое время, я был его единственным другом, еще в университете. — Я предался славным воспоминаниям о куда более счастливых днях, когда только вернулся в Верону с долгих каникул в Страндаре, только познакомился с Рафаэллой…
— У меня, кстати, любовная встреча, — прервал мои печально светлые размышления Данте. — Муж Эмилии уезжает на несколько дней, готовить новую охоту для герцога. Ему, действительно, ближе звери лесные, нежели собственная жена.