"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
— Я не верю в это, — отмахнулся Сейсиро. — Этого просто не может быть!
— Может и нет, — не стал спорить Ран, — но подозрений в шпионаже — достаточно. Тем более, пора покончить и с этим Делакруа, слишком долго я терпел его.
— Но, Ран-доно, — попытался вновь возразить Сейсиро, но Ран оборвал его коротким жестом, недвусмысленно дающим понять — разговор окончен.
Сейсиро вышел из комнаты, занимаемой командиром их оперативной группы, и прислонился затылком к холодной стене дома, где жили они все. Он только сейчас осознал всю тяжесть гражданской войны — где приходиться делать выбор, вроде предстоящего ему. Выбор между долгом и преданностью старому другу и учителю.
Проснулся я от того, что на лицо мне легла ладонь, плотно закрывая рот. Я дёрнулся,
— На нас вышли правительственные агенты, — едва слышным шёпотом произнёс он.. — Они сейчас окружают дом, готовятся ударить.
Я моргнул, давая понять, что мне всё ясно, и Делакруа убрал ладонь от моего лица. Поднявшись, я быстро натянул штаны, набросил куртку, обулся и пристегнул тати. Делакруа был также полностью одет, в руках у него был длинный меч (материковый) с чёрным клинком. Интересно, откуда он у него, раньше я этого клинка при нём не видел, да и только что он одной рукой зажимал мне рот, а другой перехватывал запястье.
Но думать об этом было некогда, я выхватил тати и последовал за адрандцем. Тот вполне уверено шагал по длинному коридору гостевого дома, где мы жили теперь вместе. Фонари на его пути гасли сами собой и мне становилось жутковато, а вот сам Делакруа этого похоже и не замечал. Что же за гаидзин повстречался мне?
Мы уже были у самого выхода из гостевого дома, когда двери его вылетели под ударом ноги, на пороге возник из ночной тьмы самурай. Быстрым движением руки Делакруа снёс целую секцию стены.
— Беги, Кэндзи, — бросил он мне. — Я сам найду тебя позже.
И он шагнул навстречу самураю. Тот отвесно рубанул его сверху вниз, но Делакруа ловко парировал удар, отвёл клинок ошалевшего самурая (не привыкли у нас к материковому фехтованию) в сторону и молниеносным выпадом пронзил горло. Я же тем временем выскочил в дыру, проделанную им с такой лёгкостью, и бросился прочь от гостевого дома, мельком пожалев о том, что заплатил вперёд за несколько недель.
Дорогу мне преградили двое. Самураи с копьё и мечом. Я на бегу выхватил из-за пояса пистоль (с ними я не расставался никогда, как и с тати) и выстрелили в копейщика. Тот покачнулся и осел на землю, а второй самурай бросился на меня. Прятать пистоль времени не было, поэтому я просто увернулся от вражеской катаны и изо всех сил врезал самураю по голове рукояткой пистоля. Он покачнулся, но на ногах удержался, я отпрыгнул от него, быстренько засовывая пистоль за пояс и перехватывая, наконец, тати обеими руками. Теперь можно и пофехтовать немного.
Я замахнулся на качающегося после моего удара самурая, но тут луна высветила его лицо. Это был Сейсиро, хотя узнать его сейчас, когда по лицу его текла кровь из разбитой головы, было достаточно тяжело. Проклятье! Ну не мог я ударить его, хоть и достаточно много думал об этом. Сейсиро снова покачнулся и осел на землю, видимо, потерял сознание. Оно и к лучшему, не стал бы я бить его всерьёз, а вот относительно его — не уверен.
Я просился бежать дальше.
Первые в этом году заморозки угробили в один миг все труды Кэнсина. Растения погибли, едва проклюнувшись сквозь слой земли, а те, что ещё не выбрались, так и не смогли пробить мёрзлого панциря. Томоэ не стала утешать юношу, да тот и не унывал особенно.
— Возьмусь за дело весной, — весело сказал он, очищая огород от мёртвых растений, — как и положено всем нормальным крестьянам.
Они сидели у огня, греясь. Томоэ сама не заметила, как прижалась всем телом к Кэнсину. Для тепла. Но после она поняла, что ей это нравиться. С Рики она никогда не была так близка. Кэнсин запахнул на ней полы своего тёплого кимоно, обнимая руками. Она положила ему голову на плечо. Так удобнее.
Томоэ продолжала увещевать себя, что всё, что она делает — никоим образом не проявление каких-либо чувств. Всё это только для удобства, для тепла… Но тут щека её коснулась щеки Кэнсина, а после губы словно сами собой нашли губы Кэнсина. Они уже смогли остановиться…
Я очень пожалел, что не прихватил с собой тёплого плаща. За несколько часов, что провёл
на улицах города, до встречи с Делакруа, я успел промёрзнуть до самых костей. Адрандец нашёл меня приплясывающим на одной ноги и хлопающим ладонями по плечам. Он где-то сумел раздобыть отличный длинный плащ, в который я поспешил завернуться.— Не спрашивай меня о том, что произошло в гостевом доме, — сразу же заявил Делакруа. — Это слишком долгая история и к нынешним событиям отношения не имеет. Я на твоей стороне и хочу как можно скорее покинуть Такамацу.
Я лишь пожал плечами под плащом. В конце концов, у каждого есть право на свои тайны.
— Баал с ним, как говорят у вас, — бросил я, — мне нет дела до твоего прошлого. Надо думать, что нам делать прямо сейчас.
— А что тут думать, — усмехнулся Делакруа, — идём в стражу. На нас было совершено разбойное нападение.
— У группы, атаковавшей нас, особые полномочия, — покачал я головой. — Ни ёрики, ни досин [356] , ни окаппики им не указ.
— Мы об этом ничего не знаем, не так ли? — ещё шире растянул ухмылку Делакруа. — На нас именно что напали, а мы, как законопослушные люди, должны заявить страже об этом. К тому же, доказательств твоей измены или моего шпионажа у оперативной группы нет, так что они повели себя как самые тривиальные разбойники.
356
Досин — полицейские.
— Думаю, эта группа поперёк горла здешним стражам и мати-бугё [357] с мэцукэ, — в задумчивости протянул я. — Возможно какой-то толк будет.
— Тогда давай поторопимся, — хлопнул меня по плечу Делакруа, — а не то мы рискуем превратиться в ледышки.
Мати-бугё Ога был, как и положено человеку, занимающему такой пост, немолод и выглядел крайне представительно. Звали его все исключительно по фамилии Ямасита, неизменно прибавляя уважительное «-доно». Ран однако пренебрегал такими мелочами, он был знаком с Ямаситой ещё с тех пор, как нынешний городской судья был совсем юнцом и обучался в рю отца Рана — одного из лучших мечников островов Такамо Ёсино Сакутаро. Именно это спасло Рана от гнева мати-бугё, расхаживавшего по рабочему кабинету словно тигр в клетке.
357
Мати-бугё — городские судьи. Мэцукэ — цензоры, которые держали под контролем как гражданских, так и военных чиновников.
— Что ты себе позволяешь, Ран?! — кричал он на самурая. — Мало того, что едва не на каждое утро находят трупы тех, кто осмелился поднять голову, так теперь на тебя ещё и гаидзин жалуется, вместе с каким-то странным самураем, одевающимся как гаидзин. Я обязан разобраться с этой жалобой и принять меры, понимаешь? Обязан! И приму!
— Что именно? — поинтересовался Ран. — Какие меры ты примешь?
— Это уж моё дело, — отмахнулся Ямасита, — но знай одно, Ран-доно, ещё одна жалоба на тебе, неважно от кого, и ты вылетите из города, обгоняя свои пятки. Понятно? — Ран мрачно кивнул, но смолчал. — И ещё одно, этих двоих впредь не трогать и пальцем, покуда не соберёте достаточных доказательств против них. А то работать не умеете, а туда же. Теперь ступай с глаз моих вон.
Ран покосился на мати-бугё, но ничего не сказал и вышел из кабинета.
По выходе он сразу же отправился в питейное заведение «Чашка сакэ», где у него была назначена встреча с одним человеком. Ведь если нельзя действовать прямо и лично, значит, надо использовать других.
Он вошёл в питейное заведение и уселся за стол в тёмном углу. Спустя несколько минут появился юноша в коротком синем кимоно, едва доходящем до середины бёдер ничем не прикрытых ног, и сандалиях, плавно переходящих в удобные поножи, какие использовали не очень честные мастера единоборств без оружия. На поясе он вместо катаны носил длинный и тяжёлый ятаган — кривой меч уроженцев пустынь Халинского халифата. Удивительный выбор, однако размышлять над ним Ран не стал — ему было всё равно.