"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
Сейсиро ворвался в дом, где размещалась несколько поредевшая группа Ёсино, в растрёпанных чувствах. Он не знал как ему жить дальше, что делать. Его бывший учитель, которого он буквально боготворил во времена обучения в Араки рю, стал отныне злейшим врагом. Он сражается против власти, которую Сейсиро поклялся защищать, и ещё убеждает самого Сейсиро перейти на его сторону, склоняет к предательству. Это просто немыслимо!
Сколько раз Сейсиро представлял себе с какой радостью он встретит бывшего учителя, поведает о своих победах и пригласит в ряды самураев сёгуната. Как же зло посмеялась над ним судьба!
Не замечая никого и ничего Сейсиро прошёл мимо черноволосого
— Знал бы я, что у тебя в группе такие мальчики [359] , — сладким голоском пропел Яси, — может быть, и присоединился бы к ней.
Ран сморщился, будто лимон проглотил, манера Яси разговаривать и его увлечение юными представителями мужского пола откровенно раздражали Рана.
— Не мог бы ты включить и его в мою оплату? — продолжал меж тем Яси (Рану показалось, что убийца издевается над ним).
359
Тут следует заметить, что в Такамацу к этому относятся куда терпимее нежели в других странах. Вера подобные извращения отвергает, а Церковь — соответственно нещадно карает, в основном посажением на кол.
— Он — самурай, а не гейша, — ледяным тоном отрезал Ран.
— Ой, ну зачем так сразу. — Яси приложил палец к щеке. — Оставил бы мне надежду, что ли. — Он картинно вздохнул.
Ран заскрипел зубами, но ничего говорить не стал, понимая, что нарвётся на ещё один комментарий в том же духе.
Глава 7
Кэнсин лишь однажды видел дневник Томоэ — маленькую такую книжицу в кожаном переплёте. Он видел как та делала в нём записи и когда поинтересовался что это — Томоэ ответила, что с некоторых пор ведёт дневник, и спрятала книжицу в один из ящиков единственного в их доме стола. Не отдавая себе отчёта, Кэнсин проник в дом, используя навыки хитокири, схватил дневник и выскочил из дома. Только тут он заметил, что Томоэ, вообще-то, нет — ни в доме, ни где бы то ни было ещё в окрестностях.
Он не обратил особого внимания на небольшой клочок бумаги — его полностью занимал дневник. Кэнсин открыл его на случайной странице и начал читать.
«… я не знаю как мне быть и что делать, — было написано аккуратным почерком Томоэ. — Этот юноша убил Рики, но в сердце моём нет ненависти к нему. Даже наоборот, зарождаются какие-то чувства, не имеющие к ненависти никакого отношения. Мне страшно подумать об этом, но я начинаю влюбляться в него».
Дрожащими руками Кэнсин перевернул несколько страниц. На руку ему упали тёплые капли, вскоре кровь из вновь открывшейся раны на щеке потекла рекой.
«Они пришли ко мне домой, — это было написано несколькими страницами раньше, — и сказали, что Рики убит хитокири клана Чоушу и что тот скрывается где-то в Химэндзи. Моё сердце разрывается, когда я думаю о том, что любимого Рики нет больше рядом, что он умер далеко от меня, в Химэндзи, что не вернётся ко мне, не обнимет… — Дальше прочесть было невозможно, потому что чернила были размыты, словно на них упали несколько капель воды (или слёзы). — Они предложили работать на них, помочь отомстить за Рики. Как я могла ответить „нет“?»
Ноги перестали держать Кэнсина. Он рухнул на пол, выронив дневник, а после скрючился словно от боли. Вот только боль эта было совершенно иного свойства.
Набросив на плечи
тёплый плащ — подарок Делакруа, я вышел прогуляться на улицу. Надоело сидеть в четырёх стенах, хотя адрандец и не советовал мне гулять, особенно ближе к ночи. Законными методами достать нас у группы правительственных самураев не вышло, но они вполне могли воспользоваться услугами наёмного убийцы. Последних в наше время развелось довольно много. Однако сидеть в доме больше не было сил.Я присел на пороге дома, опершись на длинную рукоять тати, и полной грудью вдохнул холодный и сырой воздух. Осень окончательно проигрывала битву зиме. Уже несколько раз принимался падать снег и улицы постепенно превращались в ту непередаваемую смесь из грязи и растоптанной ногами снежной каши, что покрывает землю зимой всюду, где есть люди.
И тут эта смесь вздыбилась волной, вроде маленького цунами, и плеснула мне в лицо. Я слишком задумался и тело среагировало куда раньше мозга. Я взлетел на ноги, плащ рухнул на порог дома, тати удобно легла в руки. Следом в меня полетел сюрикэн, но я отбил его. Это была ошибка, едва не ставшая фатальной. Меня атаковал парень (едва ли многим старше Кэнсина или Сейсиро) с халинским ятаганом в руках.
Я отпрыгнул в сторону, в последний момент уходя от тяжёлого лезвия, одновременно ногой швырнул под ноги противнику плащ. Тот ловко перепрыгнул через него и вновь обрушил на меня ятаган, используя ко всему ещё и инерцию прыжка. Я пригнулся, пропуская клинок над собой, и попытался, шагнув вперёд, пройтись тати по его рёбрам. Убийца невероятным образом извернулся, издал боевой клич, более подходящий воину какого-нибудь дикого племени, я также крутанулся на месте — и наши клинки со звоном скрестились. От звука у меня заложило уши, я даже не услышал как большая часть лезвия моей тати вонзилась в дерево порога за моей спиной. Однако я отлично увидел как она отделилась от остального клинка, а ятаган убийцы устремился к моей голове.
У меня было лишь одно мгновение для того, чтобы выжить. Я всем телом утёк в сторону и перехватил запястья противника. В Адранде я научился некоторым приёмам тамошней борьбы под названием саваж, неизвестным на родине. Сейчас выпал самый удачный случай их применить. Используя инерцию рывка юноши, я бросил его далеко вперёд. К чести его надо сказать, что он не плюхнулся на брюхо, а ловко приземлился на ноги, быстро выпрямившись и развернувшись в мою сторону.
— И что ты хочешь мне этим доказать? — усмехнулся он, начиная плавно наступать на меня, поигрывая ятаганом.
Вот теперь ошибку совершил он. На улицу я без пистолей никогда не выходил. Я выхватил их из-за спины и направил на замершего убийцу.
— Ещё шаг — и ты покойник, — спокойно (как всегда в минуту смертельной опасности) произнёс я. — Будь у меня ещё тандзю я бы показал тебе как хорошо стреляю.
— Мерзкое оружие, — заклеймил убийца. — Мужчины должны сражаться с помощью добрых клинков, иначе они — лишь жалкая подделка, изображающая мужчину.
— Кто бы говорил? — раздался вдруг знакомый голос Делакруа, в котором звучали иронические нотки. — Я всегда считал, что настоящий мужчина, Яси, должен спать с женщиной.
— Это моё личное дело, — отмахнулся убийца по имени Яси. — А ты, незнакомец, знающий моё имя, просто завидуешь моей популярности у юношей.
Делакруа, стоявший за спиной Яси, держа на его плече конец клинка своего чёрного меча, усмехнулся:
— Вот уж чему никак не завидую, поверь мне.
Яси решил, что достаточно отвлёк противника разговорами, он начал быстрый разворот, замахиваясь ятаганом. Я тут же выстрелил в него, чуть сместив ствол пистоля. Пуля пробила правую руку Яси — убийца дёрнулся, не завершив разворот, зажал рану левой ладонью. Ятаган с глухим стуком упал на порог.