"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28

— Ну, я вспомнил, как ты рассказывал, что ты маму пиццей кормил, — буркнул я. — Вообще, мог бы и поддержать! Хоть раз.

— Ты на что надеялся, что тебе что-то перепадёт? Она, похоже, хоть и из деревни, а цену себе знает. Я тебе вот что скажу. Нечего на первой свиданке кошельком трясти и хвост распушать! Расспросил бы, кто она, и чего, поменьше говори, побольше слушай.

— Ну… Красивая, — вздохнул я. — Заболтался.

И тут произошло то, что на моей памяти случалось от силы десяток раз. Мой папа меня похвалил.

— Ладно. Ты молодец, — он прямо так и сказал, «молодец», я не ослышался. — Попытался. Сам. Первый блин всегда комом. А про имя — и не думай менять. Нормальное у тебя имя. Ещё лет десять — и забудется вся эта история про маньяка. И никто не станет это имя с ним, как там, слово забыл… ассоциировать!

— Ты мне что, предлагаешь ещё десять лет!… Ждать? Терпеть?!

— А что такого? Не торопись! Всё придёт, когда нужно будет. Подождёшь, обрастёшь жирком, увереннее станешь. Ну, или, может, к тому времени куда подальше отсюда свинтим, или подвернётся какая-то дикарка, которая новостей не читает. Другим-то, сам понимаешь, стрёмно будет с Гагариным встречаться. А пока… Ты давай, доставай, что принёс.

Я вздохнул и покорно скинул с плеча залатанный, грубо перекрашенный рюкзак с инвентарным номером «Влипп4!». На стол один за другим посыпались пластины с базами знаний, иерусалимские деликатесы вперемежку с ядерными «пирожками» для гравитационных волчков и банками отборного дефлюцината.

Получена премия: 100 трудочасов (экспроприация капиталистической собственности)

В середине процесса папаша вдруг меня прервал, спросил:

— Ты эту твою девицу туда, надеюсь, не засунул сгоряча?

— Нет, конечно, ты за кого меня принимаешь! Я ей вообще соврал, что рюкзак схлопнулся в точку.

Батя рассмеялся.

— Хорошо. Осторожно, не урони обратно, Порфирия не потревожь. Пущай себе где-то там болтается, спит. Когда-нибудь его вытащим. Иди давай, там тебя сюрприз ждёт.

* * *

То, почему вывертун никак не выплёвывал моего двоюродного прапрадеда, являлось для нас загадкой. Но, судя по сохранившимся продуктам вековой давности наш родственник действительно мог оставаться живым. Мы уже несколько раз рисковали и доходили до цифры «1» на табло, но теория вероятности тут не работала — последним оставшимся в рюкзаке «предметом» оставался именно несчастный Порфирий. Вариантов, почему так происходило, было несколько. Например, что счётчик, отсчитывающий предметы, сбойнул и считал их неверно, или какой-то из предметов развалился во время запихивания. Возможно, у Порфирия слетел ботинок, шапка или что-то ещё, и его потом вытащили — до нас рюкзак кто только не трогал. Но был и другой вариант — космозверюга сознательно не отдавала человека. И что с эти делать — мы пока не знали.

Разложив барахло по складу, я поплёлся в каюту, в которой не был без малого месяц в надежде наконец-то поиграть на гитаре. Первым делом я обнаружил там некоторый беспорядок. Затем увидел над своей игровой консолью огромный полуголографический плакат с бессарабской поп-группой «Короли Барсуков». Бездарной, подростковой, но очень обожаемой в последние годы романтичными старшеклассницами.

Моё возмущение от наличие столь жуткой попсы в моей скромной обители меня настолько возмутило, что я не сразу заметил в углу вторую койку. На которой лежала, свернушись калачиком, незнакомая девица.

Перешагнул через разбросанное женское бельё, я бесцеремонно толкнул её в бок.

— Эй, ты кто?

— А? — она повернулась. — Дина я.

У неё была короткая стрижка и лицо с веснушками, какими-то невразумительными прыщами и кривоватым носом. Возрастом она была почти как я, может, чуть постарше. То, что её имя совпадает с именем моей воздыханной однокурсницы меня ничуть не удивило — к совпадениям в своей жизни я уже давно привык. Гораздо больше удивляло то, что батя ничего про неё не сказал. Ситуация сразу напомнила мне историю с обнаружением Цсофики, только та сидела в «погребе», а эта занимала мою неприкосновенную жилплощадь.

— Чего ты тут делаешь? Ты что, юнга?

— Юнга, — она протёрла глаза, поднялась и скинула одеяло. — Восьмой разряд. Перевели с «Братьев Шлапак» на пару рейсов. Пока тебя не было. Ты ж Гага?

От этого манёвра я покраснел и машинально отвернулся. Ночевала она в настолько просторной майке, что та перекрутилась и обнажила совершенно неожиданную для меня часть тела, которую вблизи я не видел, наверное, еще со времен того пионерлагеря.

— Ну, он, угу.

— Ой, — она поправила бретельку и сладко потянулась, зевнула. — А чё, тебе батя ничего не сказал?

«Батя?» Откуда она могла знать, что я его так называю?!

— Не сказал. Почему моя каюта? И что за… срань на моей стене?

Я махнул рукой на плакат. Дина вспыхнула. Браслет отозвался.

Штраф на табуированную лексику: –1 трудочас

— Срань?! Как ты смеешь так называть моих красавчиков!

Её браслет тоже пискнул. Она размахнулась и врезала мне по щеке. Я поймал её руку, она выдернула её и нахмурилась.

— Я тебя каким-то другим представляла. Мальчиком-ботаником. Спокойным и послушным. Да, кстати, спасибо за сериалы в терминале, были забавные.

— Чё? Ты рылась у меня в терминале?! Я ботаник? Я вообще троечником был в бурсе.

— Оно и видно! — она указала на гитару. — Срань, говоришь? Играй. Сыграй что-нибудь из «Королей»? А? Слабо?

Её браслет снова пискнул. До этого я не замечал, что «срань» входит в список табуированной лексики по ГОСТ.

— Почему это слабо!

Я схватил гитару, накинул ремень на плечо. Настроил эффекты, взял пару аккордов, пытаясь вспомнить что-то из их репертуара, но ничего не вышло. И вдруг меня это почему-то взбесило — с чего это я должен, находясь в своей каюте, после долгого перерыва, играть какую-то бессарабскую попсу вместо классово-верных песен?! Я проскандировал:

— Да пошло всё в задницу! — и заорал, молотя по струнам хаммерами и переходя на хрип: — Банин, партия, комсомол! Банин, партия, комсомол! Ба-анин — комсомол Банин — партия, Банин — комсомол! Комсомо-ол!

Банин, если вы не знали — основатель нашей республики, великий революционер позапрошлого века. Признаться, я хорошо научился играть только пару древних коммунистических гимнов из обнаруженного в базе знаний самоучителя — на большее пока не хватило.

Дина стояла в изумлении, с широко вытаращенными глазами, затем сказала:

— Ты такой страстный!

А затем схватила меня за грудки, притянула к себе и смачно, вкусно поцеловала в губы.

— Ты меня прямо возбудил! Иди сюда!

Глава 15 Вероятность успеха 28%

Дина повалила меня на кровать, стиснула в объятиях, перевернулась и закинула ноги на спину. Вернее, нормально получилось закинуть только одну ногу, второй помешала моя съехавшая гитара. После чего она вдруг заорала, продолжая меня удерживать: