"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28

Наличие множества прислуживающих мужчин и всего одной женщины вызывало у меня небольшое, непонятное беспокойство. Но мама Люсинда расплылась в улыбке.

— Я рада, что ты прибыла, сестра. Переоденьтесь, а мои мужья накормят вас.

— Фу-х, наконец-то, — Дина устало плюхнулась на кухонный диванчик и принялась беспардонно стаскивать комбез. — Мама Люсинда, а сколько их у вас сейчас?

— Четырнадцать… А, нет, вру. Шестнадцать. Двое вступили в наш гражданский союз на этой неделе.

— Шестнадцать?! — не скрыл я удивления.

В этот момент у меня пискнул браслет. Я бегло прочитал:

Получена премия: 10 трудочасов (акт о выполнении поручения по сопровождению тов. Д. Пульсаренко)

Сообщение от Ш. Р. Куцевич: «Аренда стоянки кончилась. Мы сели в Ашкелоне-6, дуй сюда, у нас встреча через два часа!»

Сели?! Я абсолютно не понял логики отца, ведь стоянка на планете традиционно дороже, чем стоянка на орбиталке. Не мог же он выбрать порт просто из-за близости к месту встречи? Что-то было не чисто. Я спросил у хозяйки:

— А Ашкелон-шесть — это далеко?

— Не очень, полтора часа на восток. Угощайтесь, это мясо ледяного пентахода с модифицированными белками, деликатес, — сказала хозяйка, открыв крышку на большом блюде.

Да уж. Знал бы — просто высадил Дину позже, и не попали во все эти передряги. Я похватал руками с блюда куски белёсого, похоже на крабовое, мяса, запил чаем и повернулся к Дине.

— Мне пора. Батя заждался.

Дина, не вставая с дивана, протянула ко мне руки, махнула рукой, мол, подойди. Я подошёл, наклонился, она обвила мою шею руками и поцеловала.

— Спасибо. Ты проявил мужество, мне понравилось. Ты милый и неиспорченный. Успехов в твоём полёте, увидимся ещё.

— Погодите! — Люсинда преградила мне путь. — Вы не имеете права уходить так скоро.

Я напрягся. Со всех сторон, из коридоров и дверей стали выходить юноши и мужчины — молодые, средних лет, весьма пожилые. Все они были одеты в строгие чёрные костюмы, вроде тех, в которых ходили первые партийцы Челябинца полтора века назад, всего их набралось около десятка — видимо, несколько мужей Люсинды всё же отсутствовали.

— Вы не уйдёте, если мы не помолимся вместе с вами, товарищи!

Самый пожилой мужчина, самый бородатый, подошёл к стене и снял большое красное полотнище с длинной цепочки ярких портретов. Бородатый мужчина, тоже с густой шевелюрой и густой бородой — в школе учили, но всё время забываю, кто это. Бородатый мужчина без бороды и с густыми бровями. Мужчина лысый, с острой худой бородкой — кажется, это был Ленин. По центру, в рамочке — Мужчина с бородой седой, кудрявой — это святой Деннис Ритчи, изобретатель одного из древних языков программирования. Следом — мужчина лысый, без бороды, с узким прищуром глаз, орлиным носом и таутированными серпом и молотом на щеке — это, конечно же, был великий товарищ Банин, он же Анастасьев. И последний портрет — строгая властная женщина в годах с густыми кудрями, тяжёлыми серьгами и мрачным, гнетущим взором. Это была одна из основательниц культа ритчистов, товарищ Гулимбекова.

— Планет нерушимых союз наш свободный навеки сплотила великая мать… — запела Люсинда, и строй её мужчин немедленно подхватил.

Подпел и я.

* * *

Потребность в еде: Средняя (8 часов)

Как я добирался до этого Ашкелона — не помню. Помню, что меня немного знобило — то ли побочное действие от принтонов, то ли от ледяного климата этого странного райончика. Помню, как возникло странное чувство, когда подъезжал к космопорту — как будто начинается утро. Хотя утро здесь начинается всегда за сотню километров до космопорта.

Когда выходил из вагона, понял, как жарко. Обнаружить космопорт не составило труда — его ржавый козырёк нависал над ближайшим утёсом, спускавшимся в очередной каньон. Повсюду росла колючка, бегали стайки пентаходов — другого подвида, сухопарых и длинноногих, напоминавших смесь паука с тушканчиком.

С батей и Арсеном я разминулся буквально у входа в арендованный ангар. Они шли налегке, в лёгких городских костюмах — видимо, их место назначения было на «тёплой» стороне планеты.

— Проводил, всё нормально? — спросил отец и молча сунул мне карту пропуска в ангар. — Трудочасы насчитались?

— Хм, да.

— Какой-то ты не весёлый. Чего она?

— Да нет, скорее, наоборот. Я тут это… Потратил ускорители, подрался.

— Похвально, потом расскажешь. Подключись с консоли, я печатку взял, — батя показал перстень. — Чтобы знал, как дела ведутся. И подготовь, проверь всё, как подключено.

Перстень соединялся с пультом по каналу квантовой связи и выдавал плохонькое, зато абсолютно-защищённое изображение и звук. Примерно по такому же каналу работали наши браслеты — вернее, могли работать, а большую часть времени они использовали местные системы связи.

Напившись горячего чая и обколовшись биоблокаторами, через час после отъезда папаши и Арсена я сходил и проверил, всё ли в порядке с гипототемами, затем вернулся за парковочный пульт. Запустил на одной из консолей, в аккурат под портретом товарища Банина, древнюю монохромную стратежку — ох и ругался бы батя, если бы видел! А на соседнем экране вывел трансляцию, которую Куцевич-старший вёл из своей печатки.

Они уже приземлились и направлялись к подпольной чайхане в самой глубине ближайшего к порту района трущоб. Как и всегда в подобных местах, разговор ожидался интересный. Вскоре картинка перестала мельтешить и стабилизировалась

— Чаёчку не желаете? — старик Рахим медленно наклонил чайник над кружкой, стоявшей напротив отца.

Мне вдруг подумалось, что чай может быть отравлен.

Глава 17 С мясом

— Чаёчку не желаете? — старик Рахим медленно наклонял чайник над кружкой, улыбался хитро, с китайским прищуром. Не дать — не взять дедушка Конфуций из довоенных сериалов.

Я на всякий случай написал на браслете сообщение:

«Батя, не пей чай, вдруг он отравленный?»

Интересно, где у Рахима камера, подумалось мне? В золочёном клыке, которым он так характерно скалится, или в пуговице, по-старинке? Или в какой-нибудь родинке?

По паспорту наш работодатель был якутом подданства Суздальской Империи, но мы-то уже прекрасно знали, что, во-первых, он чистокровный китаец-ханец родом из далёкой Срединной Федерации — с другого конца Рукава. Откуда-то из орбитальных пригородов сорокамиллиардного Джун Ксина. Успел повоевать в наземной пехоте с Шамбалой и прочими сепаратистами, потом — то ли за провинность, то ли, наоборот, за успехи был переправлен к нам, за Китайско-Московское Порубежье. Три года пути — и осел тут.