"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Но Лёха, видимо, менять своего решения не намерен. Тайком подмигнув мне, он неторопливо выходит из кабинета и демонстративно запирает дверь на ключ.
Некоторое время мы сидим молча, потом я подхожу к съёжившемуся молдаванину и кладу руку на его плечо:
– У тебя есть дети?
– Да, – тихо отвечает он, – двое. Мальчик и девочка.
– Сколько им?
– Парню уже шестнадцать, – сразу расцветает молдаванин, – а девочке пять.
– Чего такой большой промежуток между ними?
Молдаванин хитро усмехается:
– Так ведь отсидка у меня была восьмилетняя после рождения сына.
– За что попал?
–
– Разве у вас в Молдове так много дают за кражу машины?
– Так мы же соседа вдобавок… того… Не хотел машину добром отдавать.
И говорит всё это он с такой ласковой улыбкой, будто рассказывает о том, как выпивал вчера с мужиками, ну и помахал с ними кулаками по пьяному делу.
Убираю руку с его плеча и вздыхаю:
– А вот моему сыну двадцать пять. Через месяц двадцать шесть исполнится. Его похитили…
– Мои соболезнования, начальник. Но я-то здесь при чём?
– Держали его в бытовке рядом с вами. Тебе уже об этом сказали. Вот и хочу узнать обо всём, что ты видел.
– Ну, ладно. Раз уж ты мне про детей моих напомнил, да и разговариваешь не как с последней скотиной, как все тут у вас, а как с человеком, то расскажу. Только я, честное слово, мало что видел. Мы же, сам понимаешь, целый день на работе, а если есть свободное время, то или в магазин за продуктами ездим на велосипеде, или бельишко стираем и отсыпаемся. Нам Шварц даже телевизор свой старый подогнал, да только смотреть его некогда. Поверь, друг с другом даже не общаемся, но не потому, что не о чем, а потому, что сил не остаётся на беседы… Дай сигаретку, что ли, начальник!
Хоть в полиции запрет на курение в помещениях не отменён ещё со времён прежнего начальника, майора Дрора, но теперь тут в начальниках Лёха, который раньше бегал дымить в туалет или на улицу, но у себя в новом кабинете наверняка тайком от подчинённых грешит потихоньку. Или по-прежнему по инерции терпит до выхода на свежий воздух.
Достаю сигарету и протягиваю ласковому убийце.
– Лица человека, которого держали в соседней бытовке, – охотно начинает молдаванин, – никто из нас не видел. Когда его привезли три дня назад, все мы уже спали, потому что была глубокая ночь. Мы хотели было выйти из своей комнаты и посмотреть, что происходит, но дверь оказалась подпёртой снаружи. Мы давай орать, мол, что за дела, и решили, что это Вольф с кем-то приехал, но оказалось, что Вольфа с теми людьми нет. Чей-то голос ответил, что всё в порядке, и мы можем не беспокоиться, только пусть выйдет наш старший, и ему всё объяснят…
– Ну, и ты вышел?
– Нет, у нас же старший не я, а Петро. Он к ним и выходил.
– Кто такой Петро?
– Наш сварщик, который с Украины. Вы же его повязали вместе со всеми. Он сейчас в вашем обезьяннике парится.
– И что ему эти люди сказали?
– Сами у него и спросите!
– Но вам он что-то рассказывал?
– Ничего особенного. Ему дали денег, чтобы купил продуктов и дважды в день относил еду пленнику в его каморку. Ну и, конечно, нам немного перепало.
– А сам-то ты к пленнику не заглядывал разве? Не любопытно было, что ли?
– Если честно, то нисколько. Меня – извини, начальник! – здесь только деньги интересуют. А всё остальное – это ваши проблемы…
Больше с ним разговаривать было, наверное, не о чем. Звоню Штруделю и прошу:
–
Забирайте этого фрукта и приводите последнего!– Э-э, начальник, – напоминает о себе молдаванин, – так что с нашим уговором?
– С каким уговором?
– О том, что вы меня отпустите в обмен на информацию…
– Фильмов про шпионов насмотрелся, приятель? Как я тебя могу отпустить? Я даже в полиции не работаю. Давай топай назад в обезьянник, а в иммиграционной службе решат, что с тобой делать.
– Ну, ты хоть словечко там замолви, что я неоценимую помощь полиции оказывал. Бескорыстно…
Перед нами с Лёхой сидит здоровый дядька, бритый почти наголо, с хорошо накачанными мышцами. Из одежды на нём треники и белая несвежая майка.
– Давай знакомиться, Петро, – говорю ему миролюбиво и уже прикидываю про себя, что каждое слово из него придётся вытаскивать чуть ли не клещами.
– Вы уже и имя моё узнали? – глухо интересуется он. – А что вы ещё знаете?
– Тебе есть что скрывать?
Петро молча пожимает плечами, но ничего не отвечает. Видимо, он после задержания полицией смирился с тем, что его непременно теперь депортируют, потому и обсуждать ничего ни с кем не собирается. Нужно его как-то попытаться разговорить.
– Думаешь, так легко от нас молчанием отделаешься? – Лёха тоже это понимает и, как вижу, миндальничать с ним не собирается. Играть же роль злого полицейского ему, как видно, понравилось. – Помимо того, что ты здесь находишься нелегально, так ещё и срок себе намотаешь за участие в похищении человека! Всем вам почему-то кажется, что израильская тюрьма – санаторий, так ты вполне сможешь убедиться, что это не совсем одно и то же…
– Что вы меня пугаете? – Петро впивается в него ненавидящим взглядом. – Да мне после того, что я от вас пережил в Донецке, сам чёрт уже не страшен!
– От кого – от нас?!
– От российских оккупантов! А вы с ними заодно!
Лёха недоумённо таращит глаза то на него, то на меня. Но я вовремя прихожу на помощь:
– Что-то ты, парень, путаешь – где мы, а где твой «оккупированный» Донецк! Ты сейчас в Израиле, и отвечать будешь только перед израильским законом. И никто нам не указ – ни Россия, ни твоя незалежная Украина.
– Украину не трожь! – Петро вскакивает, но Лёха его ласково успокаивает:
– Быстро сел на место! Попросить принести наручники?
– Я не нелегал, а беженец! – сразу сникает Петро и садится. – Прошу это учесть… Что вы от меня хотите?
– Вот это конструктивный разговор… Ты же общался с человеком, которого содержали в соседней бытовке? Вот и доложи всё, что о нём знаешь.
– А что про него докладывать? Парень как парень. Спокойный такой, вежливый, никто его за шкирку к нам не тащил, сам пришёл со своей сумкой. Мы с мужиками даже подумали, что он просто переночевать на пару дней сюда попросился…
– Сам пришёл или его кто-то привёл? Что за люди?
– Один из наших. Ну, тот, который четвёртым с нами жил. Но и о нём ничего особенного сказать не могу, потому что он сам подселился в нашу бытовку всего несколько дней назад и ни с кем из нас вообще не разговаривал. Да и видно было, что он не из наших – хиляк какой-то, не похож на работягу.
– Как думаешь, это знакомый Вольфа Шварца?
– Да кто ж его знает! Но Вольфа с ним ни разу не видел.
– У кого же он на постой просился?