"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20

Из-за дальнего забора Афанасия провожали взглядом пятеро скучающих долбушинцев.

– Бежит кто-то, – сообщил Рудик Акция Газпрома.

– На семьдесят шесть с половиной процентов – это шныр. На восемьдесят девять процентов мы его не догоним, – сказал Коля На Девяносто Девять Процентов.

– Ну и не будем догонять! Оно нам надо? – сказал Васенька и сплюнул в ладошку монету в пять рублей.

На эту монету он грустно посмотрел, вытер ее салфеткой и, помещая в пластиковый контейнер, где у него хранилась мелочь, добавил:

– Странно, я думал, эта мысль стоит большего. С другой стороны, я редко понимаю стоимость мысли до момента, пока ее не выскажу.

Афанасий пробежал по переулку. Осмотрелся. Направо дорога вела мимо дач. Вдали на дороге просматривались мелкие фигурки. В руке у одной что-то блеснуло. Афанасий не знал, что блеснуло, равно как и не был уверен, были ли эти фигурки берсерками, однако решил не рисковать. И потому свернул налево и по расползшейся от дождя тропинке спустился к канаве, выкопанной вокруг всего дачного поселка, чтобы осушить это низинное место.

Сразу за канавой гудело шоссе. Афанасий вздохнул, разбежался и, скользя по глине, совершил длинный жеребячий прыжок через канаву. Увы, с другой стороны тоже была глина, и он провалился в нее ботинками. Правый вытащил, а левый так и увяз, причем глубоко, потому что, вытаскивая правую ногу, он всей тяжестью опирался на левую.

Чтобы вытащить его сейчас, Афанасию пришлось бы лечь животом в грязь. Поэтому он просто прыгал вокруг оплывающей дыры, в которой, быстро заполняясь стекающей жижей, увязал его ботинок. Потом повернулся и захлюпал к шоссе. Настроение было скверное, положение почти тупиковое. Афанасий понимал, что грязного, в одном ботинке его не посадят ни в одну попутку, разве что это будет машина с мусором.

Однако едва Афанасий подошел к шоссе, как увидел желтое такси, мигавшее аварийкой на обочине. Такси выключило аварийку и подъехало. Задняя дверь открылась, и Афанасий увидел Гулю.

– Привет! – воскликнула она, выбирая на лице Афанасия относительно чистое место, куда можно было его поцеловать. – Представляешь, какое чудо! Я поспорила с таксистом, что ты выйдешь именно из этих кустиков, и ты вышел! Ой, какой ты грязненький! В песочек играл? А еще я поспорила, что ты будешь по мне скучать и захочешь меня увидеть. Ты по мне скучал?.. Ну не отвечай, садись!.. Не волнуйтесь, мы заплатим за чистку салона! – успокоила Гуля водителя.

Афанасий сел в такси. Машина тронулась. Ерзая на пакете, который подстелила под него Гуля, Афанасий смотрел в окно. От тепла и от усталости его клонило в сон. Он положил голову Гуле на плечо. Гуля гладила его по волосам, о которых говорила, что они лучше, чем у любой девушки.

– Скажи мне что-нибудь хорошее! Ведь я не видела тебя так давно!

– Чего сказать? – зевнул Афанасий.

– Не знаю. Придумай! Кто у нас молодой человек?

– Что придумать?

– Скажи «Я тебя люблю!».

– Я тебя люблю! – послушно повторил Афанасий.

– Вот! Хоть и соврамши, а слушать приятно… А теперь можешь чуть-чуть больше выражения? Спорю, что ты справишься!

– Я тебя люблю! – произнес Афанасий с куда большим чувством, потому что сопротивляться дару Гули было непросто.

Но все же он знал, что смог бы этого не сказать, если бы очень захотел. В отношении к людям власть Гули не была безусловной. Она могла бы, например, прошептать: «Спорю, что таксист сейчас съест кусок мыла!» – и таксист действительно испытал бы такое побуждение. Возможно, он остановил бы машину, зашел в ближайший магазин и, взяв несколько кусков мыла, долго вертел бы их в руках, нюхая по очереди и пытаясь что-то сам в себе определить. Но все же мыло он, скорее всего, не съел бы. Личинка жившего в Гуле эльба, хотя и могла посылать желания, которые люди принимали за свои, отнюдь не управляла мирозданием.

– Милый, мой милый! – продолжала щебетать Гуля. – Ты так много перенес! Как там у вас в ШНыре? Страшный голод? Едите кошек?

– Да, – ответил Афанасий серьезно. – С сыром.

– С сыром?! – ужаснулась Гуля, пристально вглядываясь, чтобы определить, шутит ли он. Но Афанасий как никто умел оставаться серьезным. – Что, правда?

– Ну да. Ты что-то имеешь против сыра?

– Перестань! Так и сказал бы, что голода у вас нет! Вы, конечно, варите огромными котлами кашу и едите-едите-едите ее как маленькие свинки.

Афанасий подтверждать не стал, хотя все примерно так и было. Суповна, конечно, не ограничивалась только кашами, ухитряясь из самых простых продуктов готовить много разнообразных блюд.

– Как же я по тебе скучала! Ну поцелуй же меня! Не сиди такой дохленький! – продолжала Гуля. Присутствие в машине водителя ее ничуть не смущало, потому что она шепотом поспорила с Афанасием, что водитель будет смотреть только на дорогу и слушать только свое радио. – Помнишь, мы в прошлом месяце играли в эту вашу шныровскую игру с записочками?

– Да, – сказал Афанасий.

У всякого рода занятий есть свои бонусы. Бонус – это что-то хорошее, что прилагается к профессии как бесплатный приз. У сотрудников торговых фирм – заграничные командировки. Полицейский может включить мигалку и порадовать дочку, сидящую на переднем сиденье без ремней. У лесника – бесплатные дрова и сколько угодно новогодних елок.

Есть бонусы и у шныров. Это короткие путешествия в любую точку земного шара. Разумеется, без виз и билетов на самолет. Делается это так. На каждую руку надевается по нерпи. Одна твоя, другая одалживается у товарища. Точку для телепортаций намечают по компьютерным картам. Здесь главное не ошибиться и не использовать старый снимок. Например, ты перемещаешься на видовую площадку где-нибудь в Чили, а там – банально и просто! – кто-то протянул неучтенный электрический провод, питающий будку с сувенирами. И все: ты повиснешь на нем, как бабочка на иголке. Поэтому очень полезно, когда карты свежие или место безопасное в плане изменений. Какой-нибудь утес. Или море на мелководье.

Из всего ШНыра один только Меркурий Сергеич не любил путешествий. «Да видал я. Ваши пирамиды. Ну большие камни. Ну торчат. В песочке», – говорил он, после чего, запустив пятерню в цыганскую страшную свою бороду, обязательно добавлял непонятно к чему: «Как называется. Русский человек. Без бороды. Правильно. Россиянец».

Афанасий, взяв пример у Сашки, стал оставлять для Гули письма в разных уголках России. То прятал их под постаментом памятника Евпатию Коловрату в Рязани, то в Петропавловске-Камчатском привязывал письмо к торчащей палке на черной гальке пляжа среди загадочных, облизанных океаном деревяшек, выброшенных рыболовных буев и краболовок.

Однажды Афанасий переместился в Крым на длинное песчаное побережье между Саками и Евпаторией. Это было ранней весной, в холодный сырой день. Он брел по пляжу среди выброшенных морем водорослей и прикидывал, где спрятать письмо, чтобы Гуля смогла его найти. Внезапно впереди что-то забелело. В полосе прибоя лежала чайка. Ее раскинутые крылья были присыпаны песком. Афанасий решил, что чайка мертвая, но вдруг увидел, что ветер как-то странно и равномерно откидывает у чайки голову.

Афанасий подошел и осторожно присел рядом на корточки. Чайка была еще жива, но могла двигать только головой. Она разинула клюв, угрожая ему. Афанасий отодвинулся. Голова чайки опять опустилась на песок. Афанасий привстал и наклонился, чтобы не пугать ее сильно. Чайка опять зашипела. Ее клюв изнутри был сложной формы, с выступами, с перегородками, словно даже со сквозными отверстиями, хотя Афанасию казалось, что такого быть не может. Так он стоял минуты три, чувствуя, что чайке уже не поможешь. Чайка то шипела, то опять роняла голову, которая с каждым разом поднималась все ниже. Она словно бы теряла и интерес к Афанасию, и страх, и жизнь. Причем словно бы одновременно, точно все это было связано. Потом одна длинная волна выкатилась дальше других и сразу омыла и чайку целиком, и ноги смотревшего на нее Афанасия. Волна смыла с крыльев чайки песок и, подхватив, прокрутила ее на месте.