"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18

Со стороны это выглядело почти безумно. Таллистрия, которая принадлежит мне? Попытка провести не готовую армию через леса? На что он вообще рассчитывает.

Ко мне подошла Лилия, которая выслушивала отчёты от своих охотниц. И выражение лица амазонки мне крайне не понравилось: моя королева выглядела мрачнее тучи.

— Они так далеко ушли? — приподнял бровь я. — Ты же знаешь, мои гончие могут двигаться быстро. Просто укажи мне направление…

На лице Лилии пролегла мрачная тень.

— Ты не найдёшь их. — просто сказал мне таллистрийска.

— Это же твои земли. — с нажимом сказал я. — Твоё герцогство. Ты должна знать дороги! Все лесные тропы.

Лилия тяжело вздохнула.

— Да, я знаю. Есть две проблемы: моё герцогство изрядно заросло за последние годы эмбарго, но это меньшая из бед. — женщина на мгновение прервалась, и глубоко вздохнула. — Это предательство. Они бросили обоз здесь, недалеко, и ушли в леса, рассеявшись малыми группами. На маршрутах стоят ловушки, а следы запутаны таким образом, что определить, куда и сколько людей ушло просто невозможно. Мы умеем читать следы, но мы же и умеем заметать их. Здесь было множество отрядов опытнейших егерей и следопытов: наших, таллистрийских. Думаю, кто-то из северных герцогств, некоторые из моих девочек пару раз заметили характерный почерк… Аттарок, похоже, договорился с кем-то из недовольных твоим правлением и они проведут его армию через леса, разбив на малые группы. Мы, конечно, найдём все, кто помогал ему, накажем… Но у него больше недели форы: догнать и убить всех не выйдет никак. Пока ты будешь носиться по лесу вслепую, большая часть армии выйдет к Ренегону. Максимум, на что можно рассчитывать, это уничтожить часть армии, охотясь на разрозненные отряды. И это при условии, что ты будешь месяца полтора бегать по лесам туда-сюда со своими гончими.

Я немного помолчал, осознавая слова жены. Предательство… Снова и снова. Вероятно, и припасы подготовили. Говорят, нельзя провести армию через леса Таллистрии, и я на собственной шкуре ощутил каково это — пробиваться через сплошной массив зелени, населённых тысячами хищников. Аттарок пошёл иным путём: разбил армию на сотни, может, тысячи групп, нашёл для каждой следопытов, договорился о припасах…

Вероятно, я могу найти несколько десятков таких, двигаясь вслепую: повода не доверять словам Лилии у меня не было. Но даже так, в лучшем случае, большая часть армии Ниоры присоединится к Ренегону.

И это можно было бы проигнорировать: даже если пустынник взял с собой лучших из лучших, на фоне Ренегонской его армия стоит не так-то много.

Но это значило, что он победил. Проклятый дикарь переиграл меня, исполнив свой план, увёл свою армию на соединение с другими силами альянса, и вдобавок обязал оставить своё королевство в покое… Или прослыть клятвопреступником.

В голове всплыли мои собственные слова, сказанные не так давно собственной женщине…

Я разрушу его план, каким бы он ни был.

Но что если планов тысяча? И ты просто не успеваешь ударить по всем…

Мастеру смерти нет равных в разрушении…

В спину ударил порыв ветра, тряхнув ближайшие деревья, и сверху посыпалась листва. Я медленно стянул с руки кожаную перчатку, позволив упасть на ладонь паре листьев, и неторопливо сжал их рукой.

— Оставь меня, Лилия. — просто сказал женщине я. — Мне надо подумать.

Я запрокинул голову вверх, глядя в небеса, покрытые перистыми облаками. В голове было пусто. Мне редко приходилось жаловаться на недостаток идей, или неумение принимать решения в критической ситуации: но со всей вершины прожитых лет и накопленного опыта я понимал, что здесь нет решения. Дикарь нашёл свой путь к победе… Как бы я ни хотел убить их всех, телепортироваться я не умел.

Вяло шевельнулась мысль о том, что стоило бы попытаться создать летающую тварь, способную адекватно носить на себе меня. Но в отличии от просто летающей нежити это была крайне тяжёлая задача: подобным навыкам демон меня не учил, а самостоятельный расчёт аэродинамического голема, способного при этом адекватно управлять собственным полётом, неся на себе груз… Скажем так, задача на месяцы, если не на годы. У меня всегда находились задачи поважнее. Если бы только у меня было ещё лет десять до этой войны, или хотя бы пять! Я бы подготовил всё, стёр бы Ренегон с конца земли.

Но история не имеет сослагательного наклонения, и мне предстояло иметь дело с тем, что есть. Я смотрел в небеса и чувствовал, как тёмный, тяжёлый удушающий гнев медленно набирает силу, наполняя меня изнутри. Больше всего на свете я ненавидел предательство… И ненамного меньше я ненавидел проигрывать. Был ли в этом какой-то кармический закон? Слепая случайность или нелепая шутка вселенной? Умереть из-за предательства, и вновь проигрывать из-за него же снова и снова? Как долго это будет продолжаться?

Сила смерти бушевала в душе неумолимым вихрем, словно зверь, готовый уничтожить любого врага. Но врагов рядом не было. Чего стоит оружие, если цель, по которой ты хочешь его применить, постоянно ускользает от тебя?

Один из первых уроков, что преподал мне мой неведомый тёмный наставник, звучал просто: контролируй себя. Будь повелителем собственной силы, не позволяя ей повелевать тобой. И я любил это правило всем сердцем: властолюбец, вроде меня, всегда предпочтёт подчинять себе, чем быть подчинённым кем-то или чем-то. За годы жизни в королевствах я читал множество трактатов, посвящённых мастерству магии местных жителей. И все они сходились в этом же: контролируй себя… Иначе последствия будут непредсказуемым. Именно поэтому по деревням ходили мастера, отбирая одарённых детей, подавляя и контролируя их силы собственной волей, до тех пор, пока ребёнок не научится хотя бы держать силу в себе…

А гнев всё усиливался и усиливался, и я почувствовал, как темнеет у меня в глазах, кулаки сами собой непроизвольно сжались, пока глаза неотрывно смотрели в столь далёкие бело-синие небеса… В иное время, возможно, это показалось бы мне красивым: но сейчас я видел там лишь цвета Ренегона, белый и синий. Столь далёкие и столь ненавистные, вызывающие лютую злобу своей победой.

Мастер любого мистического искусства, с ранних лет обучения привыкает к тому, чтобы держать свою силу под контролем. Иногда она прорывается, если он достаточно могущественен: но лишь чуть-чуть, вызывая незначительные подобные эффекты. В случае мастерства смерти такого не бывает: обречённые на постоянный поиск силы, адепты великого искусства смерти должны отличаться поистине адамантовым контролем. Во сне, без сознания, неважно: это становиться частью тебя. Силы всегда мало, а выпущенная наружу, она просто убьёт неопытного адепта, повредит ему, что я когда-то испытал на себе, едва не погибнув на песке пляжа Дереи…

Но я уже сломал это правило, не нуждаясь в силе. Я уже сам не знал, сколько во мне силы… Сколько я собрал, пока пробивался через эти леса? Пока гибли сотни тысяч жителей Виталии? Пока убивал солдат бастиона и вражеской армии? Когда убивал себя вновь и вновь в собственных экспериментах?

Что-то на самом дне души шевельнулось, словно малый всплеск пузыря в глубинах бездонного океана. И впервые в жизни мне захотелось выпустить всю эту силу наружу… Отпустить контроль, пусть всего на мгновение, разрушить те несокрушимые тиски собственной воли, в которые закована эта сила. Это было сродни тяжёлому, тягучему грузу, которые, кажется, впервые стал ощутим, пусть и всего на мгновение. Значило ли это, что я всё же приблизился к собственному пределу силы, что способен запасти в своей душе? Или предела и вовсе нет? Я не знал ответа.

Но одно я знал наверняка. Нет никакого смысла сражаться за власть, если ты вечно будешь ограничивать себя в собственных желаниях. Власть без её реализации бессмысленна. Я мог бы подавить это мимолётное желание, сомкнуть тиски собственной воли вновь, беря себя под контроль, избавиться от обуревающей меня ярости и гнева, задавив их своим самоконтролем, взять себя в руки… Но я не хотел.

Поэтому я просто отпустил бушующий в душе вихрь силы смерти наружу, отдавая его гневу и ярости до самого конца, вкладывая всю свою силу, гнев и ярость без остатка в простые и понятные любого человеку желания. Пусть они все умрут: любой ценой, и гори весь этот мир чёрным пламенем...Взор заволокло непроглядной чёрной пеленой, и в последний миг я почувствовал, как холодный вихрь смерти медленно начинает сдирать мою плоть с костей. А затем мир вокруг перестал быть.