"Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— В смысле?
— Стихи сочиняем сами, как в прошлом веке! Пусть лучше их машина сочиняет!
— Ой нет, это жутко сложно. Русский язык — не эсперанто, он полон исключений, всяких нерегулярностей… Я даже не представляю, как к этому подступиться.
— Не знаю… Каким-нибудь… методом — не знаю — подражания?
— И искажения! — моментально осенило Торика. — Тащи стих. Будем крошить его на атомы!
— Так пошли сразу в СВЦ! — обрадовался Роберт. — Там и попробуем!
— А исходный стих какой возьмем?
— Да любой. Хоть про рябину.
Они не полезли в дебри русской грамматики или в чащобу взаимодействия
Друзья взяли первый попавшийся исходный стих, поделили его на части — по две-три в строке — и для каждой части задали в программе с десяток вариаций. Программа случайным образом выбирает каждый раз новую вариацию, сшивает их в строки и печатает новорожденный стих. Никакой смысл при этом, конечно, не появится, зато гарантированно получатся правильные рифмы, и строки идеально попадут в размер.
В итоге на печать вывели полсотни разных вариантов. Например, такой:
Как будто сапогом игривым
Скрипит рябина — пусть страдает!
И треугольник очень длинный
В осадок тихо выпадает.
Друзья много смеялись, удивляя сотрудников СВЦ, не привыкших к такому проявлению эмоций в зале вычислительной техники. А выражение «сапогом игривым» надолго поселилось в их лексиконе.
Нет, что ни говори, друзья-единомышленники — это так здорово!
Глава 16. Рождение идеи
— Пойдем! Хотя бы попробуешь! — уговаривал Роберт. — Не понравится — не будешь ходить.
— Не знаю… Ну какой из меня певец?
— Да ладно! Если уж меня взяли, тебе сам бог велел! Ты же пел в ансамбле, выступал на сцене!
Они немного опоздали к началу занятия. За пианино сидела незнакомая симпатичная девушка со строгой прической и играла что-то явно из классики. К удивлению Торика, сидящие вокруг юноши и девушки почти синхронно вдохнули воздух и запели нечто безумно сложное, как ему показалось, почти оперное. Листья и ветви мелодии сплетались, слова свивались в не менее причудливые конструкции, то дополняя, то перебивая партии других исполнителей:
Сгущается сумрак при первой звезде,
И пламя играет на лицах людей.
Котлы закипают под старой сосной,
Там жены готовят еду и вино…
Торик нерешительно попятился: ну нет, он никогда не сможет исполнять произведения такой сложности! Но тут безжалостной клешней взметнулась рука Роберта и удержала его за плечо, а его отрицательно мотнувшаяся голова с поджатыми губами и вовсе не оставила выбора. Пришлось остаться.
— Я новенького привел, — сказал Роберт девушке, когда песня отзвучала.
— Отлично, — сдержанно кивнула она. — Я Римма. Подключайтесь. А сейчас внимание! Все вместе тренируем дикцию и разогреваем язык — поем «Веники-помелики».
Так Торик попал в университетский академический хор и, надо сказать, ни разу не пожалел об этом. Конечно, это был не ансамбль, но ведь тоже музыка и самовыражение,
хотя и совсем другие. Здесь звучало только фортепиано и голоса, десятки голосов, и был профессионал, который точно знал, как ими распорядиться. Получалось красиво и звучно. Римма умела подбирать репертуар: даже среди обязательных тем и композиторов она умудрялась находить вещицы с изюминкой. А многоголосие и полифония вместе давали полную гармонию.Душа Торика снова пела.
* * *
Все, что неожиданно изменяет нашу жизнь, — не случайность.
А. Грин, «Дорога никуда»
Октябрь 1983 года, Город, 18 лет
Легкий запах канифоли плыл по квартире, добираясь даже до прихожей.
— Привет, чем занимаешься? — Сегодня Роберт был собран и деловит.
— Есть одна схемка, где фильтр подключен нестандартно. Я хотел…
— Бросай. Будем глаголом жечь сердца людей!
— Что?! Ты о чем вообще?
— Я говорю, бросай свою схему, есть идея. Не совсем у меня, но это неважно.
— Пойдем в СВЦ? — попытался угадать Торик.
— Нет. Мне в руки попал один журнал. В какой-то из братских соцстран издают, в Чехословакии, что ли? Или в Болгарии? Не помню. Они проводили исследования. Изучали процесс засыпания и отдыха у людей.
— А как они угадывали, когда человек заснет?
— Все круче! Они сами вызывали у людей сон. Причем необычным способом. Кстати, у тебя нет чего-нибудь перекусить?
— Ты в своем духе! Пойдем, вечно голодный саблезубый, пойдем, буду тебя кормить, а ты пока расскажешь дальше. Суп будешь?
— Все буду!
Пока голубой газ азартно облизывал кастрюльку с супом, а Торик нарезал хлеб, Роберт припоминал все новые подробности.
— На голову человеку надевают некое устройство, и оно медленно двигает теплую волну спереди назад, синхронно, по обеим сторонам головы. При этом возникает легкая сонливость. Сон получается не всегда, зато у человека снимается усталость. После процедуры он чувствует себя посвежевшим и отдохнувшим.
— Ну… допустим. Даже если это не газетная утка, мы-то здесь при чем?
— Ай! Ты перестарался — я теперь язык обжег!
— Извини, тебя заслушался. Котлеты с картошкой будешь?
— Все буду! Всегда! Можешь даже не спрашивать.
— Ты хотел рассказать про засыпание?
— Нет. Я думаю, нам надо сделать такую штуку. Хотя бы попробовать! — Он примирительно поднял ладонь раньше, чем Торик успел возразить.
— Зачем она нам? И главное — как? С чего начать?
— А можно еще котлетку?
— Извини, наверное, не получится. После того раза, когда вы с Валерычем лихо расправились с котлетами, а было их полведра, мама сделала мне серьезное внушение и теперь их пересчитывает, когда готовит.
— Ну ладно. А к чаю что-нибудь будет? — с надеждой спросил Роберт.
— Только печенье.
— Давай. Так вот. Во-первых, разве тебе не интересно сотворить такое устройство?
— Но это еще не все, правда?
Роберт с улыбкой развел руками:
— Проницательный ты наш, понимаешь, жизнь в общаге совсем не такая, как дома.
— Я уже понял. Там мало еды.
— Еды — это да, но там мало буквально всего: личного времени, сна, покоя, условий для любых занятий. Затеяться можно, но тут же кто-нибудь ворвется, наговорит всего, уведет, затянет в очередную авантюру…