"Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
В итоге сошлись на том, чтобы попросить Семена сделать еще одну версию — компактную, чтобы располагалась на шлеме. «Без контактов, потенциалов и электролита», — мысленно добавил Торик. И улыбнулся. На душе стало легче: похоже, он все придумал правильно.
Глава 20. Философия жизни
Март 1984 года, Город, 18 лет
Острое до треугольности лицо Роберта застыло. Обычно он бурлил идеями и азартно улыбался в предвкушении очередной авантюры. А теперь взгляд его словно уперся в невидимое и неприятное нечто.
— Дай гитару, что ли, помучаю? — меланхолично, почти без интонаций
— Может, обойдется?
— Вряд ли. У него хронические задолженности по семи предметам. Замдекана уже отчаялась: ходила, просила, переносила ему зачеты.
— Он совсем не учится? Вроде умный парень?
— Ты не понимаешь: он вошел в штопор. Сначала по глупости, потом еще эта его бросила.
— И запил?
— Валерыч-то? Нет, не запил. Не тот характер. Он забил! На всех и на все. Укатил в агитационный тур — нести эсперанто в массы. Потом вернулся, а тут зачеты, туча лаб пропущена, про лекции я уж не говорю. И знаешь что?
Он сделал эффектную паузу и даже слегка оживился, гневно сверкнув глазами:
— Она. Его. Простила. Она! По мне, там с самого начала все было безнадежно. Но сердцу не прикажешь. Теперь у него одна дорога…
— Отчислят? Уедет домой, в Ереван?
— Нет, сразу в армию. При отчислении за неуспеваемость все отсрочки снимаются.
— Ого.
— Так тоскливо на душе. Все мы по краю… — И снова голос стал еле слышен.
Роберт помолчал, перебирая струны. Вторая оказалась чуть-чуть недотянута, но так песня звучала даже выразительней. Казалось, гитара не только подыгрывает негромкому голосу, но и оплакивает судьбу влюбленного поэта. Простое гитарное арпеджио, нехитрые аккорды и слова песни сплетались в единую горькую исповедь.
Где же я был? Что я искал?
Все, что нашел, все потерял.
И в этой ночи, как мотылек,
Я увидал твой огонек.
Но огонек был непростой,
Словно решил позабавиться мной.
Не обмани! Больно терпеть!
Плакать не стану, стану я петь…
Поначалу песня показалась Торику примитивной, но все же нет. Эту песню Валерыч умышленно сделал простой и невыразительной. Оказалось, мелодия здесь не важна. Главными выступали даже не слова, а переживания, стоявшие за ними. Это была песня-плач, где нисходящие интонации помогали раздувать костер грусти.
Если вернусь, буду другим,
Не прикоснусь к пальцам твоим.
Знаю, осталось много огня,
Ты сохрани его не для меня.
Здесь на Торика ощутимо пахнуло благородным пушкинским «так дай вам бог любимой быть другим». Но Валерыч пошел еще дальше:
Не обмани тех, кто придет,
Тех, кто тебя, может быть, ждет.
Пусть о тебе вспомнят они,
Чью-то мечту не обмани.
«Не обмани…» — медленно пропел еще раз Роберт.
Призрак этих слов медленно растаял в воздухе.В комнате повисло острое предчувствие скорого ухода. Эх, Валерыч… Ну почему из сотен людей пропадают непременно самые близкие и нужные?!
— Кстати, мы идем или стоим? — совершенно без связи со всем предыдущим спросил Роберт почти нормальным деловым голосом. — Как там этот твой деятель, как его, Сидор, что ли? Делает новую версию?
— Кто? Семен? Он сделает, не сомневайся.
— Скорей бы. Очень хочется попробовать!
Черты лица Роберта оживились, печаль была забыта, он уже предвкушал новые приключения. Долго грустить — не в его характере.
Торик воспринимал мир иначе: он много дней переживал за Валерыча, за его неудавшуюся любовь, за то, что тот уже не станет инженером, и за то, что друзей опять становится все меньше.
* * *
Эта версия прибора оказалась компактней и даже изящней. Здесь они ничего не исследовали, не измеряли и — главное — уже точно знали, чего хотят. Хотели, прямо скажем, немногого: ободок на голову и схему, которая гоняет по этому ободку теплые и ласковые усыпляющие волны, — вот и все.
Семен подошел к делу творчески, с душой: он поместил новую схему в небольшую пластмассовую коробочку, которая закреплялась прямо на шлеме, сзади. Никаких пугающих разъемов, контактов, никаких жгутов проводов, только тонкий элегантный шнур питания. Регуляторы уместились там же, на коробочке. Теперь это смотрелось даже красиво, хоть сейчас на выставку неси.
Торик тут же примерил обновку на себя, включил питание, добавил тока. Знакомые теплые волны разбегались, успокаивали, беспечными птицами уносили прочь мысли и тревоги, голова начала склоняться… Он встрепенулся, стряхивая наваждение, и снял обруч.
— Работает машинка!
— А то! — гордо заявил Семен. — В общем, этот твой хлыщ будет доволен.
— Спасибо, Семен! Получилось просто здорово.
— Кстати, я тут… попробовал эту штуку на себе.
— И как?
— Один раз вроде даже получилось уснуть. Правда, частота нужна раза в два побольше, чем для тебя. Но я не уверен, что дело в приборе: я тогда усталый был, как цуцлик.
«Любит он придумывать новые слова!» — подумал Торик, но вслух сказал только:
— Видимо, эти параметры у каждого человека свои.
— Ну, это уж вам с академиком виднее.
— Да ладно тебе! Он нормальный парень. К тому же у него сейчас куча проблем.
— «Богатые тоже плачут»? — не смог удержаться от подначки Семен.
— Еще как. А с чего ты взял, что он богатый?
— Так у него все на морде лица написано! Знаю я таких. Гм… Извини, конечно, твой друг и все такое. Но я бы ему особо не доверял.
— Ты прав. — Торик даже удивился проницательности Семена. — Я теперь стараюсь действовать осторожней.
— Вот и правильно! — Семен вдруг смутился. — Эт-самое…
Торик искренне удивился. Они с Семеном, кажется, уже сто лет знакомы, и за годы дружбы бывало всякое, оба попадали в довольно неловкие ситуации. Что могло его так смутить?
— Которое? — взял Торик шутливый тон, надеясь помочь другу.
Но тот игры не принял. Глаза его бегали, он явно собирался с мыслями и сейчас уже не играл, а был действительно смущен.
— Короче… — в итоге выдавил он. — Тут такое дело… В общем, это… женился я.
Всего ожидал Торик, только не этого! Он фыркнул, собрал кисть в кулак и беззлобно ткнул друга в плечо: