"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15

Татьяна, глядя на эту мизансцену, невольно поежилась.

— Как-то я забыла, что здесь должен быть еще и этот… тип, — тихо вздохнула он и, сделав шаг вперед, попыталась получше рассмотреть предмет внимания молодых людей. Отвечать ей никто из спутников, вне всякого сомнения, не планировал, как, впрочем, и останавливать девушку, посему она сделала еще один шаг и замерла в совершенной растерянности.

Молодые люди играли в шахматы.

Старинная, странноватой формы доска лежала перед ними, устилая собою едва ли не всю относительно небольшую столешницу, а вырезанные из дерева фигуры, тоже лишь отдаленно напоминающие их современный эквивалент, тускло поблескивали в свете камина.

— А я думала, шахматы появились позже… — растерянно пробормотала себе под нос Татьяна, глядя, как Ренард, узнать которого в черноволосом молодом мужчине было совсем не трудно, задумчиво вертит в пальцах фигуру. Ричард, подойдя ближе к девушке, сделал молчаливый приглашающий жест рукой, как бы говоря, что ответ на это скрыт где-то в разворачивающейся перед их взглядами мизансцене.

— Рене, ну сколько можно! — рыжий оппонент месье Ламберта, тряхнув головой, недовольно нахмурился, опуская руку, — Меня сон одолеет, пока ты наконец-то сделаешь ход.

— Тебе известно, что я плохо разбираюсь в этом твоем… то есть, в этой… как это? — мужчина, так и не поставив фигуру, поднял на собеседника вопросительный взгляд. Тот демонстративно закатил янтарно-желтые в свете пламени глаза и, откинувшись на спинку кресла, свесил руки с подлокотников. Стало заметно, что в одной из них он сжимает узкий высокий серебряный кубок, в котором, вне всякого сомнения, что-то плещется.

— Ах, так вот откуда алкоголь, — отметил Винсент, но развивать эту мысль не стал, дабы не отвлекаться от происходящего.

— Чатуранга! — последовал тем временем, ответ, — Но это индийское название, ребята, с которыми я путешествовал, говорили «эшек». Ан, кстати говоря, тоже так называет эту игру.

— Ах, ну раз Ан так говорит, то, разумеется, я буду именовать эту твою чатурангу именно так! — буркнул Ренард и, немного подавшись вперед, осторожно опустил фигуру, коей оказалась пешка, где-то среди разделенного на черно-белые клетки поля, — Так?..

— На две клетки, Рене, а не на десять, — в голосе Чеслава, которого в рыжем парне было узнать не труднее, чем его черноволосого оппонента, послышались нотки бесконечного терпения.

— Всего-то четыре! — недовольно отозвался мужчина, однако, покорно переместил фигуру чуть ближе к остальным, — Не понимаю я, что за удовольствие в этой глупости…

— Когда не умеешь играть, все глупо, — рыжий поднял кубок и, глотнув из него, снова выпрямился в кресле, — С Аном-то, конечно, интереснее, он даже иногда ухитряется обыграть меня… Так, что тут у нас?.. Ага.

— Что же ты тогда играешь со мной, а не с Аном? — на лице Ренарда явственно промелькнуло раздражение и он, наблюдая за тем, как соперник аккуратно приподнимает фигуру всадника, переставляя ее на место только что установленной пешки и, соответственно, последнюю сбивая, нахмурился, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди. В голосе его прозвучал вызов.

— Давай, учитель, объясни мне подоплеку своего действия!

— Разве я не рассказывал тебе, как ходит всадник? — Чеслав легко пожал плечами и аккуратно отставил отыгранную фигуру в сторону, — Таковы правила, и придуманы они были не мной. Рене, скажи… — желтые глаза неожиданно взметнулись от доски к лицу собеседника, — Чем тебе так не угодил Ан? Вы ведь даже не встречались никогда, тебе даже неизвестно, как он выглядит.

— Не горю желанием узнавать, — последовал весьма холодный ответ, — Мне довольно того, что ты его через слово вспоминаешь. Что это вообще за странное имя — «Ан»?

— Это сокращение, — Чеслав невозмутимо улыбнулся и немного отвел в сторону руку с кубком, затем указывая им на оппонента, — Так называть его имею право только я… Твой ход, Рене.

Оборотень окинул далеким от симпатии взором развернувшуюся на доске ситуацию и, взяв белого всадника, с нескрываемым раздражением опустил его возле вражеской пешки. Его противник довольно улыбнулся.

— Стоит только захотеть, и сразу же все получается, — он немного согнулся и, поставив кубок на столик рядом с доской, в раздумье провел пальцами по ее краю, — Знаешь, Рене… Я иногда думаю, что эшек — это самая яркая иллюстрация жизни, какую только можно встретить. Все же жители Индии знают толк в колесе Сансары [13] и знают, вне всякого сомнения больше нас…

13

Круг жизни или колесо Сансары — в буддизме символизирует своим вращением непрерывность и цикличность событий во Вселенной.

— Будь добр, прекрати сыпать непонятными словами, — Ламберт чуть поморщился и, тяжело вздохнув, сделал глоток из собственного кубка, находящегося здесь же, возле стола на полу, — Я не был в Индиии и мне трудно понять это.

На лице Чеслава сверкнула широкая снисходительная улыбка.

— Я говорю о круге жизни, о цикле, о перерождении и о людях… Подумай, Рене, ведь в сущности каждый человек в этом мире не более, чем фигура. Весь мир — поле из черно-белых клеток, и ты не можешь угадать, на какую ступишь в следующий миг, или… на какую поставит тебя провидение. И, как и на доске, пешек среди фигур большинство.

— Да, только пешки неустанно лезут в короли, — Ренард хмыкнув, вновь глотнул из своего кубка и, покачивая его в пальцах, откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на собеседника, — Ты сильно изменился после Индии, Чес.

— Необязательно, — Чеслав задумчиво коснулся одной из фигур и легонько наклонил ее, затем переставляя ближе к вражеской «башне», — Индия — страна философов, я вполне солидарен с этим, но и само путешествие очень способствует размышлениям. Когда ты каждый день видишь вокруг новый пейзаж, когда каждую минуту оказываешься в совершенно новом месте, не похожем на тысячи предыдущих, конечная цель твоего пути уже как-то стирается, а в голову лезут самые различные мысли… Ребята, с которыми я ехал, тоже говорят, что путешествия способствуют философии. Хотя не могу отрицать и того, что Индия произвела на меня большое впечатление своей культурой и религией.

— А что же твой Ан? — в голосе Ренарда явственно зазвучали ядовитые нотки, — Что думает он о философии путешествий?

— Зачем ему об этом думать? — молодой человек, удивленный, вне всякого сомнения, довольно искренне, приподнял бровь и, взяв кубок, откинулся на спинку кресла, — Твой ход. С Аном я познакомился, когда приехал сюда и он, несмотря на то, что мой земляк по крови, к путешествиям довольно равнодушен. Мне этого, наверное, никогда не понять… А впрочем, ведь ты тоже домосед.

— Разве что немного, — Рене дернул головой, вне всякого сомнения не польщенный сравнением с неизвестным Аном и, взяв свою белую «башню», старательно поставил ее так, чтобы зеркально отражать фигуру противника.

— Неужели немного? — по губам Чеслава змеей скользнула насмешливая улыбка и глаза его загадочно блеснули, — Однако, ты даже не нашел в себе сил отыскать того колдуна, о котором говорил мне.

— Причем здесь силы? — Ламберт вздохнул и, отвлекаясь от игры, сцепил руки в замок, внимательно глядя на собеседника, — Я совершенно не знаю, где искать этого старика, а кататься по всему свету, надеясь наткнуться на него, времени уже нет. Завтра тот самый «тринадцатый рассвет». И ты знаешь, я бы лучше и вовсе не ходил бы к нему, но он говорил о какой-то смутной угрозе, нависшей над Виком… Впрочем, раз уж я все равно не знаю, где он, придется угрозу отводить самому.