"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
А в морге и то веселее, чем на пляже под зонтиком. Этого он вслух не произнес, но Эль поняла и так. Сама она чуть не взвыла после одного-единственного дня без единого вызова и бесцельного брожения по городу. А каково это, когда не нужно ждать даже письма дежурного? Есть, спать, читать, писать мемуары? Прекрасный способ времяпрепровождения — если тебе девяносто.
— Ты мог бы уйти из гильдии, — сказала Элинор, поразмыслив.
Костлявое плечо снова вздрогнуло (судя по шелесту гальки, Тэйт потянулся свободной рукой за очередным «метательным снарядом»), и Эль недовольно
— И? — глухо уточнил Грегори.
Она скосила на него глаза, но разглядеть в темноте выражение лица не получилось, лишь очертания профиля — Тэйт смотрел прямо перед собой, туда, куда только что запустил в воду камень.
— Не знаю, что «и», — буркнула Элинор. — Мог бы работать на себя. Ставить диагнозы, например, чтобы люди шли в гильдию к целителям или в госпиталь, уже точно зная, какие у них проблемы.
Тэйт хмыкнул и таки повернул к ней голову. Видно было плохо, но Эль показалось, что он снова посмотрел на нее как на ничего не понимающего в жизни ребенка. Да сколько можно-то?!
— А когда целитель не подтвердит мой диагноз, что тогда?
Успевшая обидеться на снисходительный взгляд Элинор растерянно моргнула.
— Как это — не подтвердит?
— Да очень просто. — Он опять повернулся к воде. — Не увидит, не согласится, не сможет исцелить — мало ли вариантов? Толк от диагноза, если тот, кто его поставил, ничем не может тебе помочь? К тому же…
Тэйт резко оборвал себя, но она поняла и так.
— К тому же ты надеялся, что дар может к тебе вернуться, — сказала без вопросительной интонации.
— Вроде того, — буркнул он и швырнул в море еще один камешек.
— И все еще ждешь, — и это снова не было вопросом.
Грег громко хмыкнул.
— Теперь, Сардинес, — сообщил издевательски, отчего она закатила глаза, — я жду грозу, а потом можно и увольняться. Так и вижу расклеенные на столбах листовки: «Следите за прогнозом погоды и записывайтесь к целителю! Одна молния — один пациент!»
— Смешно, — проворчала Элинор, наконец оторвав голову от его плеча и сев ровнее; подогнула под себя ногу.
Если бы она только могла ему помочь как-то иначе, не рискуя прожарить магией насквозь, как кусок мяса на огне…
Эль толком не отдавала себе отчет в своих действиях. Рука, словно живя своей собственной жизнью, поднялась с колена, на котором только что лежала, и потянулась к сидящему рядом мужчине. Провела ладонью от локтя к плечу и обратно.
Элинор сама не знала, что хотела выразить этим прикосновением. Что ей жаль? Что она понимает и сочувствует его положению? Что… рядом?
Вот только Тэйт явно расценил ее действие вовсе не как молчаливый знак поддержки.
— Обхохочешься, — огрызнулся он и вдруг перехватил ее руку, сжав пальцы, крепко, сильно, почти больно. — Но пока я не сдох, ничего не кончено, поняла? Если хочешь кого-то погладить из жалости, найди бездомную собаку.
Кровь резко прилила к лицу, опалила щеки.
Эль отпрянула, вырывая руку. Впрочем, Тэйт и не пытался ее удерживать.
— Да какая жалость?! — воскликнула с жаром. — Это, чтоб ты знал,
участие!— Да-а? — издевательски протянул Грегори, повернувшись так, что в лунном свете отчетливо была видна его кривая улыбка. — Ты меня касалась, забыла? У тебя даже аура поменяла цвет от жалости!
Эль от возмущения хватала губами воздух.
— Да ты… И вовсе не… Я…
— Что ты? — Темная бровь на светлой коже язвительно изогнулась.
Черт возьми, почему она даже не подумала, что он может считать сильные эмоции? Их отражение в ауре можно сдержать, если помнить о ней вообще и хотя бы немного контролировать себя. Но Элинор сдуру расслабилась, а заодно окончательно и бесповоротно записала собеседника в бывшие маги — и никак иначе.
Стало обидно и стыдно одновременно.
И Эль снова не успела закрыться, а Тэйт как ждал — намеренно сам коснулся ее руки.
— Да ты издеваешься! — рявкнул, снова увидев не то, что нужно.
О да, прекрасно, Эль, просто великолепно. Сначала жалость, а потом стыд за эту самую жалость — просто блеск!
Она же совсем не этого хотела, и вообще, по сути, совсем не это чувствовала. Он же умный, талантливый, интересный (когда не прячется в свою скорлупу и не строит из себя заживо погребенного, разумеется), поэтому то, что с ним случилось, и кажется ей несправедливым. А как же иначе? Это не та жалость. Вернее, жалость, но…
Элинор окончательно запуталась в своих мыслях и эмоциях, а он — этот невозможный, чтоб его, человек — до сих пор держал ладонь поверх ее руки и все прекрасно видел.
Эль даже зажмурилась от досады, а потому упустила момент.
— Не смей меня жалеть, — прорычал Грегори неожиданно близко.
Она успела лишь пораженно распахнуть глаза, а в следующее мгновение он ее поцеловал. И речь шла вовсе не о чем-то вроде «целомудренно коснулся ее губ своими губами», и о нежности и осторожности тоже не шла.
Он отпустил ее руку и теперь зарылся пальцами в волосы Эль на затылке. И целовал так, будто вообще не намерен был останавливаться до тех пор, пока полностью не избавит ее от жалости к себе.
И этот план сработал блестяще: Элинор, кажется, забыла не только о сочувствии, но и обо всем на свете.
В первое мгновение, правда, растерялась и вообще от самого этого поступка, и от напора, с которым все происходило. Во второе — азартно подумала: «Ах так!» — и принялась отвечать с не меньшим энтузиазмом. А чтоб неповадно было. Хоть он и считает, что она еще не выросла, но сам же обозвал половозрелой. Вот пусть и получает.
Может, Элинор и не заходила ни с кем дальше поцелуев, но целоваться она умела. Практиковалась на однокашниках. Ну а что ей было делать? Она же всю жизнь ждала Айрторна и не хотела, когда наступит момент, упасть в грязь лицом и показаться малолеткой-неумехой.
Линден… Мысль о нем проплыла и исчезла, не вызвав никаких эмоций. Так же, как особых эмоций не вызывали поцелуи с сокурсниками. Того, что Эль чувствовала сейчас, она еще не испытывала ни с кем. Да и вся ее «поцелуйная» практика не шла ни в какое сравнение с происходящим.